Глава 116
В это самое время в Англии начались беспрецедентные события. Народ восстал против своего законного Короля. Участие в этих событиях Мордаунта привело к трагическому исходу. В январе 1645 года парламент принял решение о создании так называемой парламентской армии. Двадцати двух тысячная армия нового образца во главе с Томасом Ферфаксом отныне не подчинялась Королю. Начальником кавалерии стал Оливер Кромвель.
Для того, чтобы описать характер Кромвеля, надо вернуться на двадцать лет назад, в те времена, когда Миледи направила нож Фельтона в грудь Бекингема.
Распад английского королевства начался совсем с этого зловещего события, с убийства герцога Бекингема офицером Фельтоном, которого склонила к этому Миледи Винтер, она же Анна де Бейль и прочее, мать Мордаунта. Карл I любил Бекингема и ценил его как государственного деятеля и полководца. Народ Англии его ненавидел. По этой самой причине Карл ненавидел убийцу своего друга и верного слуги, тогда как народ ему сочувствовал и, что хуже всего, восхищался им.
Король, почувствовав, что лишился своего друга, любимца и правой руки, решил мстить. Он отомстил Фельтону, казнив его, но, увидев, что народ восхищается им, решил отомстить и народу Англии, своей собственной нации. Первым делом он поспешил отнять у нации те права, которые сложились в ходе длительной истории. Он решился нивелировать решения парламента, утвердив собственную единоличную власть, оповестив через типографии, что королевское «Быть по сему» является высшим законом и правом монарха, и никакие парламентские закорючки не могут исправить или отменить решение Короля.
Карл ввёл в парламент всех тех, кого народ Англии ненавидел, он наполнил парламент гонителями пуританства и защитниками абсолютизма, попытался как можно ближе приблизиться к католичеству, удаляясь от традиционной английской религии, чем возбудил в народе также ненависть к собственной супруге, в которой простые граждане усматривали причины этой нежелательной для них перемены, ведь она происходила из католической Франции и была родной сестрой Короля Франции Людовика XIII. Ненависть народа к собственной Королеве, в которой он видит иностранку, а, следовательно, шпионку, может дорого обойтись монархии. Не приведи Господь, чтобы когда-нибудь во Франции народ возненавидел свою Королеву лишь за то, что она происходит из королевской семьи другого королевства, Испании, Англии, или Австрии. В этом случае буря народного негодования может смести царствующую династию, как это произошло в Англии.
Итак, Карл I возвратил и ввёл в парламент своих друзей, ненавидимых простым народом Англии. Он вернул доктора Монтегю, доктора Меноринга, архиепископа Уильяма Лода, ярого гонителя пуританства, Томаса Уентвогрта, которого сделал бароном и принял на королевскую службу, талантливого, но честолюбивого оратора, за ним последовали Дигген, Литлотон, Ной, Уондесворд и многие другие.
Парламент пытался противиться, то Карл I не обращал на это никакого внимания. Так, например, налоги, которые парламент не утвердил, Карл потребовал собирать с особой тщательностью, ещё более неукоснительно, чем утверждённые налоги. Заработали трибуналы, судившие преступников по законам военного времени. Он рассчитывал, что военные победы заткнут глотки всем недовольным. На место убитого Бекингема он назначил графа Роберта Берти Линдсея, но тщетно. Кардинал Ришельё взял Ла-Рошель, как все мы помним. В это самое время Оливер Кромвель возненавидел Короля Карла I и дал себе обещание бороться с ним всеми силами.
Парламент вступил на путь борьбы со своим Королём, на это Король ответил указам о роспуске парламента. Но парламент не спешил расходиться. Тогда Король отправил гвардейцев во главе с капитаном, который, по-видимому, был не слишком ему верен, поскольку не спешил выполнять королевский приказ.
Парламентарии сообразили, что зашли чересчур далеко, но отступать было страшней, чем упорно двигаться дальше. Джон Элиот, сохранивший присутствие духа, вышел на трибуну и стал зачитывать наспех набросанные на клочке бумаги тезисы.
— Господа, признаёте ли вы, что всякий, кто стремится привносить папистские новшества в англиканскую церковь, должен рассматриваться как главный враг Королевства?
Миг молчания показался ему вечностью, пока каждый член парламента понимал, что делает шаг против Короля, после которого обратного пути не будет.
— Да, это так! — крикнули из дальних рядов два или три голоса.
— Признаём! Это так! — подхватило большинство голосов с какой-то буйной радостью.
— Считаем этот пункт принятым! — сказал Элиот. — Я прошу ещё пару минут вашего внимания и вашего одобрения.
— Читайте! — крикнул кто-то из задних рядов.
— Всякий, кто советует Королю взымать налоги и пошлины без одобрения парламента, является врагом народа! — прокричал Элиот и дерзко взглянул на членов парламента.
— Да, это так! — воскликнули все присутствующие с восторгом.
— Всякий, кто платит не утверждённые нами налоги, должен быть объявлен предателем Англии! — продолжал Элиот.
— Да, это так! — единым духом отвечал парламент.
В этот момент раздался стук в запертые двери парламента.
— Король послал солдат для того, чтобы заткнуть нам рты! — сказал Элиот.
По залу пробежал ропот, в котором слышался страх, близкий к панике.
— Что ж, остальные вопросы мы обсудим позже, — сказал Элиот. — Объявляю заседание парламента закрытым. Расходимся, граждане.
В этот момент солдаты взломали двери, но члены парламента спокойно проследовали мимо них, покидая зал заседаний. Быть может, Королю повезло, что солдатам не пришлось применять насилие против парламента, иначе его правление могло окончиться намного раньше.
Вскоре после этого Карл I посетил палату лордов и объявил, что распускает парламент по причине вызывающего поведения нижней палаты.
Народ Англии ожидал, что Король созовёт новый парламент. Именно это следовало бы ему сделать. Но Карл I совершил непростительную ошибку. Он велел расклеить объявления о том, что полностью разочаровался в парламентской системе, и не собирается созывать новый парламент. Он мог бы с помощью верных ему людей создать такой парламент, который поддерживал бы его, но он решил, что справится сам. После этого он сделал ещё одну ошибку, он принялся мстить. Вскоре были арестованы Элиот, Холс и Валентайн. Их обвинили в мятеже и им было предписано выплатить штраф, но все они отказались признать себя виновными и, разумеется, никого штрафа выплачивать не собирались. Джон Элиот, предпочтя тюрьму, через три года там же и умер. Остальные, наконец, были выпущены, но тюрьма не сделала их более верными подданными, а, напротив, укрепила в них дух протеста.
Все эти события, произошедшие в год гибели Бекингема, положили начало конца правлению Карла I. Если бы у Карла был свой Ришельё, он укрепил бы власть, не допустив её низвержения. Но такого Ришельё у Карла I не было. Зато в рядах его противников был человек умный, талантливый и деятельный, и звали его Оливер Кромвель.
Многие противники Короля отправились в колонии, чтобы устанавливать там порядок. В колониях они набирались военного опыта, опыта гражданского правления и опыта руководства войсками. Через двадцать лет все они вернулись для того, чтобы продолжить свою борьбу с Королём и победить в ней.
Тем временем новые советники, заменившие Бекингема, стали рыться в архивах, извлекая из них безнадёжно устаревшие установления, и требуя неукоснительного их соблюдения от недовольных граждан.
Один из таких устаревших законов требовал от землевладельцев, чья земля давала в год доход более сорока фунтов стерлингов, обязаны были просить у Короля посвящения в рыцарский статус, который обязывал их оплатить эту процедуру, а также ежегодно вносить в казну особый рыцарский сбор. Кромвель проигнорировал это требование, его дело отправилось в суд, который приговорил его к уплате десяти фунтов стерлингов за отказ. Кромвель штраф уплатил, но для того, чтобы впоследствии избавиться от этой повинности, продал все свои земли, что дало ему восемнадцать тысяч фунтов стерлингов. Если бы он, забрав эти деньги, уехал в Америку, о чём он всерьёз подумывал, то на этом могла бы закончиться его вражда к Королю. Но он не решился взять с собой престарелую матушку, а также опасался оставить её в Англии, поэтому задержался ещё на несколько месяцев. В это самое время Король издал указ об изменении структуры власти на местах. В частности, вся власть в Гетингтоне отдавалась двенадцати олдерменам, выбираемым пожизненно после уплаты ими весьма внушительной хартии. Естественно, что власть получили местные богатеи, и имели намерение вернуть свои затраты за счёт соответствующего управления землями, которые ранее считались общественными и использовались всеми без уплаты каких-либо дополнительных налогов. Потеря общинных земель ставила под угрозу возможность простым крестьянам пасти овец, заготавливать сено, собирать ягоды, грибы, хворост, заготавливать дрова, рыбачить и охотиться. Новая система обрекала их на нищету и голодную смерть. Кромвель не сдержался и восстал против олдерменов, его арестовали по их жалобе и препроводили в лондонскую тюрьму. Граф Манчестер вынудил его принести извинения олдерменам, после чего Кромвеля освободили и отпустили домой. Граждане, за которых он заступался, считали его героем, но когда он вернулся, они стали относиться к нему как к предателю, так что Кромвель был вынужден уехать. Он, пряча свой стыд, который жёг его изнутри, перебрался в графство Кембридж, где стал вести жизнь более скромную, чем вёл в Гетингтоне. Его бесило сознание собственного бессилья что-либо изменить.
Вот каким человеком был этот самый Оливер Кромвель. Теперь же я опускаю те почти двадцать лет, которые прошли с этого времени, и вернусь ко времени своего повествования, когда Мордаунт прибыл в Англию, где Кромвель уже был начальником кавалерии.
(Продолжение следует)