Когда над Тогыз- Аз встаёт солнце, за моим окном ещё ночь и фонари. Бывает, конечно, и луна, меняя полноту, зависнет - холодная такая, дремотная, но, если щель в шторах найдёт – ослепит запросто, лунным следом на подушку уляжется и цветной сон нагонит.
И тогда мне снится извилистый нерв реки у подножия гор. Мне снятся каменные истуканы, охраняющие пещеры и раскалённая охра останцев. Мне снится жесть знойного неба и прикорнувшие на вершинах облака. Мне снится рыжая девица с глазами, похожими на крылья птиц и с балалайкой в руках.
Я знаю, там, на другом конце земли словно в шляпе фокусника перемешаны тьма и свет, война и мир, лицо и изнанка, балалайка и варган. Что вытянешь ты на свет божий, то и познаешь с радостью, с печалью или со смирением.
Там, в самой тишайшей на свете тишине множатся миры, а прожитые годы перетасовываются, словно колода карт, и вновь спекаются в линию судьбы.
Тогыз-аз – в переводе девять ртов. Девять ртов, девять гротов, девять тоннелей, ведущих в иной мир, вглубь времён, вглубь себя. Они просто пропитаны легендами и мифами. Есть и у меня одна история, которая началась с простого уикэнда, а закончилась воздушной тревогой у подножья скал. История о том, как я услышала тишину и вышла из себя. Вышла, осмотрелась и тут же вернулась, только в другую, перпендикулярную жизнь. Да, я увидела много странного и вроде как немыслимого, но ни одной минуты не сомневалась, что это не сон и не бред, а самая настоящая реальность.
К слову, всё это было позже, и сначала я просто жила-была, никаких скал во сне не видела, а по ночам…О, это был мой персональный чёрный лебедь. Ну кто бы мог подумать, что я вдруг стану плакать по ночам. Именно – вдруг, хотя я и не люблю это слово. Фальшивое оно, как осечка револьвера, и страшно подозрительное. Никогда не знаешь, что там за – поворотом, когда «вдруг» превращается в «как всегда». Оно и превратилось. Помню, лежу вполне себе счастливая и приятно утомлённая, слышу, как мирно похрапывает муж, и сама уже в дымке-пелене сладкой. Но не тут-то было. Такая тоска начинает плющить, такая серая, безмозглая и первобытная, что, кажется, она прямиком из одинокой извилины вымирающего динозавра прилетала. Согласна, что это странно и причины для слёз не было, потому что всё в моей жизни складывалось как нельзя более удачно. Теперь, после многих дней раздумий, я почти уверена, что тоска эта – часть моего генома, самого древнего закоулка его, в котором целая цепочка поколений, драм и трагедий поставила временную точку.
Точку зовут Вася, и это моё имя. Мало кто не интересуется, прекрасная я или премудрая, и на подобные вопросы целых пятнадцать лет находился честный ответ – я гладкая. И это без шуток. Пятнадцать лет у меня был муж Владимир Гладкий и больше никого не было – ни родителей, ни детей, ни кошки с собакой.
Вот только жалеть меня совсем не обязательно, потому как есть в такой семейной прорехе и свой профит. Мы могли работать, не отвлекаясь на пелёнки, школьные оценки, зоопарки и прочие цирки, а после спрессованной до чёрной дыры рабочей недели с лёгким сердцем утопали в чумном омуте уикенда. Развлечения у нас не дешёвые, и Вова называл их трепыханием махрового гедонизма. Трепыханием – потому что гедонизм наш держался на честном слове шефа, и стоило тому чуть затянуть петлю на наших шеях, как чумовой уикэнд легко превратился бы в пиво-воблу по пятницам.
Омут, не омут, но, как и водится в таких случаях, настал тот субботний вечер, когда судьба дала мне хорошего пинка. Сказать ли ей спасибо или рвать волосы по этому поводу - я пока не решила. А может, всё забыть? Промолчать, спрятаться, прошмыгнуть, не оставляя следов? Будто тебя и не было на этой земле.
- Знаешь, что, Вовочка? Я сейчас лопну, - сказала я мужу, когда мы, каждый в своей ментальной норке смаковали каждый свою псовую охоту, впрочем, не забывая ненароком глянуть в телефон. Вова запойно играл на ноутбуке. А я запойно перемалывала уже четвертую серию культового сериала. Телевизор вопил на всю квартиру. Кажется, это было «Восьмое чувство» сестёр Вочовски, а может, и нет. Какая разница по большому счёту – восьмое или девятое, братья или сёстры. У нас всегда что-то вопило, не жалея барабанных перепонок – и по телевизору, и по интернету, и по телефону, и по винилу, и иногда, во время внезапного приступа меланхолии мне казалось, что именно так выглядит досуг в психоневрологическом диспансере, когда бедным невротикам просто начхать друг на друга.
Теперь можно и признаться – я в те буйно помешанные времена не представляла себя в тишине и покое. Смартфон был для меня и жилеткой для слёз, и энциклопедией, и газетой «Правда», и Библией.
- Что говоришь? Вась, ты в порядке? – взвыл Вова, лихо расстреливая вражеские танки. - Йес, йес, йес! - в голосе его послышалось какое-то почти небесное ликование, а два тугих валика на обширной, как космодром, пояснице вздёрнулись вверх вместе с руками и тут же рухнули вниз, к резинке полосатых плавок.
- Конечно, в порядке, – я нажала на паузу и подкатила к мужу на кресле. Прошипела прямо в его наушники. - Просто сейчас разойдусь по швам. Понял?
Через десять минут чей-то волшебный скальпель всё-таки отделил моего мужа от ноутбука. Вова пропел в усы победные прам-пам-пам, поднял на меня свои небесные очи и даже кротко улыбнулся.
- Вась, ты в порядке?
Господи! Это было невыносимо. Не видит, что ли? Человек залип в зоне комфорта, и ему больше ничего не хочется, кроме... Да, да, мне хочется плакать по ночам. И что? Я напружинилась, подыскивая нужную волну, более домашнюю и спокойную. Но получилось не очень, и мой вялый ропот сменился на взрыв раздражения. Я просто вылетела из себя, как ведьма на метле, и неприлично взвизгнула:
- Да отлипни ты от своих чёртовых танчиков. Меня это бе-е-сит.
Вова немного запаниковал, не попадая в штанины, натянул на себя спортивные брюки. Его мягкие, пухленькие пальцы прошлись по русой бородке.
- Ни черта себе … Это так мило. Мне в кабинет уползти?
- Нет! – я справилась с колючей заварухой в голове, но сдулась и потеряла последнюю надежду. – Просто всё надоело. Какой-то бездарный спектакль.
- Что именно?
- Всё, - я понизила голос до шелеста. – Вова, разве ты не видишь, что мы на сцене?
Вова поцеловал меня в шею и шумно задышал в ухо:
- А я в этой пьесе кто?
- Мы люди из массовки. Оба. Как там? Чтоговоритькогдаговоритьнечего, чтоговоритькогдаговоритьнечего. Тебе не страшно?
- Ты вчера банально обкушалась пекинской уткой, мать, – Вова упал на диван и с хрустом зевнул. – Ну что, сплясать что ли? В телефон глянь. Там твой любимый Патрохин в телеграмм такое нашкрябал.
Я и тут я поняла, что мы с мужем не просто массовка, а массовка на разных сценах, в разных театрах, а разных странах и даже на разных континентах.
- Васенька моя дорогая! Я тебе не джин из кувшина. Свинтила бы уж куда-нибудь и успокоилась.
Я зло выдохнула:
- Я бы пошла, только не знаю, куда.
- Куда? Ты спрашиваешь, куда? - Вова сорвался с дивана, и, засунув руки в карманы, зашагал по комнате. - Я тут наткнулся. Гора какая-то. Тогыз, ээээээ… В общем Тогыз мобыз, кобыз, не помню. В тех местах из одного пространства в другое перепрыгнуть, как нечего делать. Как тебе? Или нет… В окопы, девушка, в окопы. Там тебе автомат дадут, ага. Не заскучаешь, в общем. Слышишь?
На последнем слове он тяжело осел и обхватил мои колени. Голос его жалобно дрогнул, и я продолжила уже на градус ниже:
- Боже, ты ещё «Время расскажет» посоветуй. Кто говорил, что политика – это апперкот для ментального тела?
Вова лихо присвистнул и выстрелил пальцем в потолок.
- О! Цифровой детокс. Бинго! Как я мог забыть.
- Привет, Алиса, - пробурчала я голосовому помощнику. – Расскажи-ка про цифровой детокс
- Какие люди! – обрадовалась Алиса. - Привет, солнышки. Дофаминовое голодание — это форма цифровой детоксикации, включающая временное воздержание от аддитивных технологий, таких как социальные сети, прослушивание музыки на технологических платформах и интернет-игры, и может быть распространено на временное лишение социального взаимодействия и приема пищи.
- Так, так…Дофамин – это кажется гормон, - предположила я.
Алиса бодро звякнула:
- Ищу в Яндексе, - и на секунду замолкнув, доложила скороговоркой. - Дофамин - один из нейромедиаторов, продуцируемых клетками головного мозга. Любые моменты, доставляющие человеку радость, - вкусная еда, приятные запахи, общение с домашним питомцем, долгожданный отдых - сопровождаются выбросом в кровь этого биологически активного вещества.
- Зачётная идея, - одобрил Вова. – Только перед этим… Алиса, ты в курсе, что нашей Васеньке нужно? Икра ээээээ, - он наморщил лоб и нос, - этой… белуги-альбиноса - раз, и нежное филе дикого лосося с Аляски, обжаренное ээээээ…
- Я не знаю, как вам ответить. Спросите по- другому, - захныкала Алиса.
- Чёрт, и где я буду детоксироваться? В Африке? – возмутилась я.
Алиса лихо присвистнула:
- Не могу построить маршрут. Что ещё?
- Что еще? – я будто взяла след и уже предвкушала нечто грандиозное впереди. – Ну-ка, милая, давай список турфирм.
Следующие полчаса мы с Алисой обсуждали трансферы, звёзды и цены, не обращая внимания на активные протесты Вовы.
- Это же дурдом! - сообщил он наконец. – Выруби эту выскочку. Я спать.
- Доброе слово и боту приятно, - хрупко булькнула Алиса и завибрировала синим бубликом на экране.
Продолжение следует.