Глава 113
— Я понял, что вас заинтересовала бывшая служанка моей матери по имени Кэтти, — сказал Мордаунт Жерару Дюшо по дороге от графа. — Для чего она нам?
— Я скажу вам только одну фразу вашей матушки, которую я прекрасно знал, как я уже вам говорил, — ответил Дюшо. — Она сказала приблизительно так: «Проклятая Кэтти! Если бы мне удалось её поймать, я бы из неё все жилы вытянула! Она должна умереть!» Этого достаточно?
— Да, — ответил Мордаунт, — этого достаточно. Если моя мать желала убить эту женщину, она должна умереть!
— Я так и думал, — согласился Жерар Дюшо. — Едем же к герцогине де Шеврёз и будем действовать по обстоятельствам.
Герцогиня находилась в расслабленном состоянии. Она сожалела о том, что её бывшая лучшая подруга отвернулась от неё и совершенно её не понимает.
— Ах, Аннетта! — говорила она, обращаясь то ли к птичкам за окном, то ли к облакам в небе. — И это – твоя благодарность за всё то, что я для тебя сделала!
Трудно перечислить всё то, что совершила герцогиня, взвесить все эти поступки с учётом пользы или вреда, которое эти поступки нанесли Королеве! Разумеется, герцогиня помогала иногда Королеве выходить из сложных ситуаций, но ведь и большинство этих ситуаций возникало из-за её инициативы! Пожалуй, самая сложная ситуация для Королевы возникла в истории с подвесками, и тогда её выручила вовсе не герцогиня, а камеристка Констанция Бонасье! Другая сложная ситуация возникла во время бестактного поведения Бекингема, и в этом случае герцогиня была пособницей этого дела, а не защитницей чести Королевы. И, наконец, если бы по вине герцогини Анна не упала так неловко, что потеряла вынашиваемого ей мальчика, который мог бы стать Дофином, то вся жизнь Королевы была бы иной, не было бы этого периода в двадцать один год, когда Король пренебрегал Королевой, полагая её бесплодной! Если бы Анна Австрийская стала припоминать все неприятности, обрушившиеся на неё благодаря герцогине де Шеврёз, она бы возненавидела её, а если бы постаралась припомнить все её благодеяния, едва ли она бы вспомнила хотя бы одно. Только весёлые забавы времён юности, в которых Мария вместе со своим первым мужем де Люинем беззастенчиво пользовалась деньгами и властью августейших супругов в личных целях. Быть может, все эти мысли приходили в голову и Королеве, и в этом случае неудивительно, что она сделала соответствующие выводы в отношении своей бывшей подруги. Можно предположить, что решение навсегда порвать отношения с герцогиней пришло Королеве в голову, действительно, в те самые времена, когда она объявила о них Королю и кардиналу, а редкие её письма, которые она всё-таки направляла герцогине, призваны были лишь успокоить герцогиню и удержать её от откровенности, которая могла бы повредить Королеве. Действительно, бывают такие друзья, с которыми весьма опасно ссориться, как бы ни хотелось с ними расстаться раз и навсегда.
Паж герцогини доложил о прибытии двух дворян, де Ремо, отца и сына.
— Я никого не принимаю, — ответила герцогиня. — Мне сегодня нездоровится. Пусть оставят свои визитные карточки и сообщат, по какому делу они прибыли.
Герцогиня была абсолютно здоровой, но незнакомые имена насторожили её, поэтому она рассудила, что если дело важное, то эти незваные гости найдут способ добиться встречи.
Через две минуты паж вернулся и сообщил, что господа де Ремо умоляют о краткой встрече чрезвычайной важности, и что они не будут иметь возможности посетить герцогиню в другой раз, поскольку убывают в Англию.
— В Англию? — Переспросила герцогиня и в её памяти тут же всплыли чудесные дни, проведённые там вместе с Бекингемом. — Спросите их к кому именно в Англию они едут и всё-таки спросите по какому именно делу они ко мне прибыли. Ведь мне, действительно, нездоровится!
«Если они знакомы с графом Холландом или сыном герцога Бекингема, я, разумеется, приму их! — подумала герцогиня. — Но надо быть чрезвычайно осмотрительной!»
— Ваша Светлость, господа де Ремо объявили, что они едут к Королю, — ответил паж.
— Дальше? — нетерпеливо спросила герцогиня.
— Простите? — переспросил паж.
— Тупой мальчишка! — воскликнула герцогиня. — Я велела спросить, какое у них до меня дело? Ты третий раз возвращаешься ко мне с докладом, хотя уже в первый раз должен был бы сообщить мне по какой причине я должна принимать каких-то неведомых мне отца и сына де Ремо, которые едут в Англию! Кто угодно может объявить, что едет к Королю. Это не миссия! Если бы они везли Карлу I письмо от его супруги Генриетты, находящейся сейчас в Лувре, они не трубили бы об этом на каждом углу, а старались не возбуждать к себе лишнего внимания. Может быть, они едут к нему для того, чтобы убить его? Откуда мне знать! Фельтон тоже направлялся к Бекингему! Мне не следует встречаться с людьми, которые направляются в Англию с Бог весть какими целями!
Подозрительность герцогини объяснялась тем, что она всегда всё знала заранее, пользуясь обширной перепиской и даже имея некоторый штат шпионов. Всякое неожиданное появление незваных гостей она воспринимала как неприятность и стремилась уклониться от встречи.
— Объясни же им, бестолочь, что я не здорова и лежу в постели! — добавила герцогиня. — Если у них есть дело, пусть изложат его в письме, и я его прочитаю. Мне не приличествует принимать незнакомых дворян лёжа в постели, в неглиже!
Когда паж в очередной раз вышел, герцогиня продолжила своё выступление в монологе, который произнесла для себя самой.
— Если бы это был принц, или герцог, или хотя бы маркиз! — сказала она. — На худой конец граф, виконт, барон, или хотя бы баронет! Какие-то жалкие шевалье, отец и сын! С какой стати мне принимать их? Я не даю приёмов для незнакомых лиц. Если бы это были хотя бы соседи! Или посланники от кого-то из моих друзей! Они давно бы уже сообщили о том, от кого именно они прибыли.
По-видимому, Ремо старший также сообразил, что без объяснений цели прибытия они не добьются свидания с герцогиней. Он решил схитрить. Дружеские отношения герцогини с герцогом де Ларошфуко были известны всем, поэтому он решил сослаться на этого её приятеля.
— Господа де Ремо, отец и сын, сообщили, что прибыли от герцога де Ларошфуко, — сказал паж, вошедший повеселевшим, поскольку ему были обещаны два пистоля если герцогиня примет незваных гостей.
Герцогиня молча протянула руку. Паж покраснел и взглянул на герцогиню с выражением недоумения.
— Где письмо, болван? — спросила герцогиня. — Если эти люди прибыли от Франсуа, он дал им письмо, если бы у них имелось письмо, они показали бы тебе его с первого раза, а со второго, полагаю, решились бы передать его мне через тебя. Нет письма – нет доверия.
Паж осознал, что перспектива получить два пистоля стала практически ничтожной и грустно вышел от герцогини, чтобы сообщить гостям о том, что герцогиня требует письмо.
— Сейчас этот болван сообщит, что письма нет, и что Ларошфуко отправил мне устное послание! — воскликнула герцогиня, обращаясь сама к себе. — Нет, это не годится! Это – какие-то шпионы.
После этого она позволила в колокольчик и в комнату вошла Кэтти. Это была та самая Кэтти, которая в своё время влюбилась в д’Артаньяна. Теперь она была старше на семнадцать лет, так что ей было уже около тридцати четырёх, но она всё ещё была свежа и мила.
— Послушай, Кэтти! — сказала герцогиня. — Ко мне напрашиваются какие-то неизвестные мне дворяне, которым я не доверяю. Живо переодевайся, будешь изображать меня, а я спрячусь за ширму.
Кэтти была смекалистой девушкой, и прослужив у герцогини семнадцать лет, она научилась быстро исполнять приказы Марии, не задавая лишних вопросов.
Через пятнадцать минут она уже была одета как герцогиня и восседала в любимом кресле герцогини де Шеврёз, тогда как сама герцогиня распорядилась, чтобы паж ввёл гостей и представил их Кэтти как самой герцогине де Шеврёз.
Кэтти была великолепной актрисой, вошедшие гости никогда не видели герцогиню, поэтому ей удалось легко провести их, выдавая себя за герцогиню де Шеврёз. Мария, подглядывая за Кэтти в небольшую щелку в ширме, едва не расхохоталась, так потешно и точно хитрая служанка изображала свою патронессу.
«Жаль, что Аннетта этого не видит! — подумала она. — Мы бы вместе очень весело посмеялись над этим спектаклем, а там, глядишь, и вновь подружились бы!»
— Ваша Светлость! — сказал де Ремо старший за себя и за сына. — Позвольте засвидетельствовать нижайшее почтение и сообщить вам, что вы гораздо красивее, чем все ваши портреты, которые мы видели у герцога де Ларошфуко!
— Благодарю вас! — воскликнула Кэтти и подставила руку для поцелуя. — Какой же из двух портретов, имеющихся у герцога, вам понравился больше? Где я изображена в голубом платье, тот, что на стене слева, или же то, где я в костюме восточной княжны в чалме и халате с павлинами, тот, что на стене справа?
— Оба портрета великолепны! — воскликнул Жерар Дюшо, ибо это было он. — Но, поверьте, видеть вас вживую – удовольствие ни с чем не сравнимое!
«Какой идиот! — подумала герцогиня. — И какая умница Кэтти! Она отлично знает, что у Ларошфуко есть только медальон с моим изображением, и никаких картин у него быть не может! Что же от меня нужно этим обманщикам?»
— Господа, я рада видеть в своём доме друзей моего замечательного друга герцога де Ларошфуко, — сказала Кэтти. — Вы, конечно, привезли мне от него письмо. Ах, как я вам признательна! Давайте же его скорей!
— Сударыня, письмо потеряно, — сообщил Дюшо. — Мы уже почти доехали до места, и я решил ещё раз перечитать адрес, вытащил его из нагрудного кармана, в котором оно у меня всегда было. Но неожиданно налетел порыв ветра, вырвал из моих рук конверт и унёс на середину реки! Я уже хотел помчаться за ним в воду, но река была слишком быстра, а мой конь усталый, и я побоялся, что и письма не достану, и коня утоплю.
— Это очень прискорбно! — ответила Кэтти с выражением сочувствия и огорчения. — Но где же ваши кони?
— Мы прибыли на перекладных конях в интересах скорости нашего путешествия, — ответил Дюшо.
— Что ж, весьма разумно, — согласилась Кэтти. — Быть может, герцог рассказал вам на словах те новости, которые сообщал мне в этом письме?
— О да, разумеется, Ваша Светлость, но не полностью, — ответил Дюшо. — В письме он сообщал своё мнение о делах при дворе, и также о том, какие он ожидает перемены в ближайшее время. Я, конечно, не посвящён в эту часть письма, и не смогу пересказать её вам.
— Тогда перескажите то, что вам известно, — продолжила Кэтти.
— Герцог приписал в конце письма, что я являюсь его ближайшим другом, и он всесторонне рекомендует меня, — ответил Дюшо. — Также он расспрашивал вас о вашей камеристке Кэтти, которой передаёт приветы и справляется о её здоровье, поскольку, по счастливой случайности, одна из его служанок является её кузиной, о чём он узнал совершенно случайно. Эта кузина шлёт Кэтти свои пламенные приветы.
— А скажите, любезный шевалье, — сказала вдруг Кэтти. — Залечил ли наш милый герцог свой глаз? Ведь рана была ужасная! Мы все опасались, что он потеряет этот глаз, но замечательный доктор уверял нас, что вылечит герцога так замечательно, что и следов не будет видно, а останется лишь небольшой шрам на щеке.
— Рад сообщить вам, что глаз герцога уже почти полностью излечился, — ответил Дюшо. — Шрам на щеке, конечно, остался, но глаз, по счастью, не потерял зрение, хотя, конечно былой зоркости у герцога на этом глазу ещё нет, но доктор обещает улучшение со временем.
— Ах, как я рада! — воскликнула Кэтти. — Это такое счастье! Вы не напрасно проделали такой длинный путь! Я бы с удовольствием написала герцогу ответное письмо, но вы, как мне сказали, едете в противоположную сторону, в Англию, так что я лишь могу посетовать, что не имею возможности порадовать герцога ответной любезностью, сообщив ему, что чрезвычайно рада улучшению его здоровья, а также о том, что остаюсь его близким другом, хотя, как вы и сами видите, я немного недомогаю.
— Быть может, на обратном пути мы заедем к вам и отвезём от вас письмо герцогу, — ответил Дюшо. — Но не позволите ли вы нам повидаться с вашей камеристкой Кэтти? У нас есть для неё письмо от её кузины, и мы обещали передать ей это письмо лично.
— Разумеется, господа, но, быть может, прежде мы отобедаем? — спросила Кэтти. — Ведь вы с дороги и, вероятно, весьма голодны!
— Мы не откажемся, — ответил Дюшо и выразительно посмотрел на Мордаунта. — Мы, действительно, с дороги.
— В таком случае, господа, подождите некоторое время в летнем саду, а я тем временем распоряжусь об обеде, — сказала Кэтти. — К тому же мне необходимо переодеться к обеду, так что я выйду к вам через четверть часа.
Дюшо и Мордаунт прошли в указанном направлении и вышли в летний сад.
Едва лишь за ними закрылась дверь, как из-за ширмы вышла герцогиня.
— Кэтти, ты молодец! — сказала она. — Это какие-то самозванцы. Ты вывела их на чистую воду! Подумать только! Все эти байки про два портрета, в голубом и в костюме индийской принцессы, прошли как по маслу, они всё подтвердили. Но выдумка про больной глаз герцога и про страшную рану на его щеке были выше всяких похвал! Однако, знаешь ли, милая, какими глазами смотрел на тебя молодой дворянин, когда был уверен, что ты его не видишь?
— Какими же? — весело спросила Кэтти.
— Не шути над этим! — воскликнула герцогиня. — Мне кажется, что он хотел заглянуть в твою душу, в самое её нутро. Очень может статься, что они не вполне поверили нашему розыгрышу.
— Что же мы будем делать? — спросила Кэтти.
— Всё очень просто, — отмахнулась герцогиня. — Эти люди выдают себя за друга герцога Ларошфуко, и они лгут. Они также лгут, что у них было письмо от него ко мне. Для чего же они пришли? Им по каким-то причинам нужна ты. Ты не знаешь этих людей?
— Я вижу их впервые, — ответила Кэтти.
— Припомни хорошенько, быть может, когда-то давно, много лет назад, — настаивала герцогиня. — Представь того, который старше, более молодым. Быть может до того, как ты поселилась у меня, семнадцать лет назад?
— Боже, вы правы, сударыня! — воскликнула Кэтти. — Тот, который старше, и всё время говорил, пока младший молчал! Это – он! Мне показалось на миг, что я его знаю, но я никак не могла вспомнить! Теперь я его узнала, это он!
— Кто он, душенька? — спросила Мария.
— Тайный любовник Миледи, Жерар Дюшо! — воскликнула Кэтти. — Бретёр и разбойник!
— Что же ему от тебя надо? — спросила герцогиня. — Месть? Он пытался тобой овладеть, и ты ему отказала?
— Было и такое, — согласилась Кэтти, — но он, как мне кажется, быстро успокоился. Едва ли он пришёл бы через семнадцать лет для того, чтобы отомстить мне за отказ. Здесь что-то другое.
— Ты говорила, что прогневала свою прежнюю хозяйку, которую вы называли Миледи, — сказала Мария. — Хозяйки нет. Но обида могла быть передана по наследству.
— Но ведь я не виновна в гибели его любовницы! — возразила Кэтти. — Я убежала от неё, когда она была ещё жива!
— Они хотят узнать от тебя имена тех, кто её казнил, — сказала герцогиня. — И, возможно, также отомстить за то, за что на тебя рассердилась твоя прежняя хозяйка. Следовательно, эти люди слишком близко принимают к сердцу дело этой Миледи. Старший – её бывший любовник, это понятно. Значит, младший – это её сын!
— Боже мой! — воскликнула Кэтти. — Что же нам делать?
— Ничего особенного, — ответила герцогиня. — Я велю своим слугам выставить их вон.
— А если они нас подстерегут? — спросила Кэтти.
— Они едут в Англию, если не солгали, — ответила герцогиня. — Некоторое время мы не будем выезжать из замка без охраны.
Герцогиня позвонила в колокольчик и в комнату вошёл паж.
— Дени, передай моей охране, чтобы они выставили этих двух самозванцев вон из моего дома и больше никогда их не пускали на его порог, — сказала герцогиня.
Паж поклонился и вышел.
Тем временем в летнем саду состоялся разговор между Жераром Дюшо и Мордаунтом.
— Ну что вы скажете, друг мой? — спросил Дюшо.
— Я думаю, что нас раскусили, — ответил Мордаунт. — Слишком много подробностей в расспросах. В этих вопросах наверняка скрывался подвох. Или у герцога не был ранен глаз, или на картинах она одета в платья других цветов. Я с ужасом ждал, что она спросит о том, какой же именно глаз был ранен у герцога Ларошфуко – правый или левый?
— Такой вопрос выдал бы её недоверие! — воскликнул Дюшо.
— Это только говорит о том, что герцогиня слишком умна, — возразил Мордаунт.
— Она ещё умней, чем ты думаешь, — ответил Дюшо. — Мне кажется, что нас принимала не герцогиня.
— Кто же? — резко спросил Мордаунт.
— Это была Кэтти, бывшая служанка твоей матушки, — ответил Дюшо.
— Почему же вы её не убили? — злобно прохрипел Мордаунт.
— Потому что я понял это только сейчас, — ответил Дюшо.
— Ну так пойдём и убьём её! — взревел Мордаунт и не дожидаясь ответа бросился по направлению к комнате, в которой оставил Кэтти.
Но на пути он встретил трёх вооружённых шпагами придворных герцогини.
— Господа, герцогиня просит вас оставить её дом, — сказал один из них, по виду старший по званию, не менее, чем сержант.
— Прочь с дороги! — воскликнул Мордаунт и, оттолкнув его, попытался пройти дальше.
— Защищайтесь сударь! — воскликнул сержант и направил свою шпагу на Мордаунта.
— Ну что же, я не планировал вас убивать, однако, убью, раз вы этого так хотите! — злобно прохрипел Мордаунт и набросился на сержанта.
Два других охранника хотели вмешаться, но сержант крикнул им: «Я сам!»
Воспользовавшись смятением охранников, Дюшо проскочил между ними и ворвался в комнату, где находились герцогиня и Кэтти.
— Обманщица! — воскликнул он, направив шпагу на Кэтти. — Умри же!
Кэтти застыла в ужасе, не в силах бежать, тогда как Дюшо оставалось сделать до неё лишь три шага, чтобы пронзить её грудь.
— Прощай, д’Артаньян! — воскликнула Кэтти и рухнула на колени.
Это падение отвело от неё смертельный удар, поскольку острие шаги пронзило воздух над её головой. Дюшо резко развернулся и занёс шпагу над распластавшейся на полу Кэтти, и в этот момент раздался выстрел.
Дюшо упал. Пуля из пистолета герцогини де Шеврёз пробила сердце авантюриста.
Пистолет герцогини был сделан по моим чертежам, он имел два ствола, один под другим, был достаточно миниатюрным, чтобы его можно было укрыть в потайном кармане. Когда, находясь за ширмой, герцогиня поняла, что её посетили мошенники и авантюристы, она беззвучно открыла ящик столика у трюмо, стоящего за ширмой, и извлекла оттуда этот пистолет.
Держа в руках смертоносное оружие, герцогиня распахнула двери, где происходило сражение между Мордаунтом и сержантом. Сержант уже пожалел о том, что велел своим друзьям не вмешиваться в бой, но честь не позволяла ему призвать их на помощь. Стражники же боялись нарушить его приказ, несмотря на то, что он уже получил две тяжелые раны в руку и в плечо.
— Бросайте вашу шпагу, или я стреляю! — воскликнула герцогиня, направив на Мордаунта свой пистолет.
Мордаунт оценил обстановку, после чего, сделав вид, что собирается бросить шпагу, резко толкнул сержанта в раненное плечо и побежал к выходу из замка.
Никто не подумал его задержать.
— Проследите за тем, чтобы он покинул мой дом и никогда не появлялся в нём, — сказала герцогиня. — И, Боже мой, Этьен! К чему это показное благородство? Вам следовало не затевать дуэль с ним один на один, а попросту вышвырнуть этих негодяев из моего дома, воспользовавшись вашим численным превосходством! Откуда эти пустые понятия о чести? Посмотрите, он же вас дважды ранил и ещё немного, то он, чего доброго, мог бы убить вас! Немедленно к врачу! А мы займёмся нашим раненым.
Герцогиня вернулась и взглянула на лежащего в луже собственной крови Дюшо.
— Нет, этого уже ни о чём не расспросишь, — сказала она.
— Сударыня, вы спасли мне жизнь! — воскликнула Кэтти.
— Полагаю, что да, — согласилась герцогиня. — По этому поводу завтра мы устроим небольшой бал. Но знаешь, душенька, ты, как я вижу, до сих пор любишь этого своего д’Артаньяна! А ведь он не вспоминал о тебе целых пятнадцать лет!
— Это не имеет никакого значения, — ответила Кэтти. — У каждого свои недостатки. Главное, что я не забывала о нём.
(Продолжение следует)