Предыдущая глава: 96. Экзамены
http://proza.ru/2023/04/30/1716
Ну, вот я и получила свидетельство об окончании 8-го класса в тёмно-зелёной корочке с весьма скромными результатами: в основном, четверки, несколько троек и ни одной (!) пятёрки. Мама расстроилась, я, если честно, тоже, но, что поделать, к этому всё и шло с таким моим отношением к учёбе.
Восьмилетнее образование в Советском Союзе являлось обязательным, а среднее - по желанию самого учащегося, но, всё-таки, приоритетом пользовались хорошо успевающие школьники, второгодников же и слабых учеников старались вытеснить из "родных" школьных стен, чтобы они не портили школам и нервы, и отчёты об успеваемости, и общую картину. Однако, уже в 1975 году в Советском Союзе был принят закон об обязательном среднем образовании - пока сохранялась десятилетка, но позже, добавили ещё и одиннадцатый класс, вызвав тем, уверена, внутреннее негодование школоты. Многие наши хорошисты и отличники готовились идти в девятый класс, те ребята, которые тянулись с двойки на тройку - в разные ГПТУ (городское профессионально-техническое училище), а оптимисты-середнячки, вроде меня, допускали разные пути развития событий, провозглашая:"Там видно будет!"
Наша классная уговаривала некоторых одноклассников продолжать обучение в девятом классе, иначе она грозилась дать им плохую характеристику - попахивало замаскированным шантажом. Мне этот факт был столь неприятен: уважения у меня особого не было к этому педагогу, а тут и последнее растаяло.
Подруга Люда решила поступать в медицинское училище. Она, насмотревшись на страдания своей мамы-сердечницы, хотела теперь профессионально помогать больным людям. Я же надумала поступать в педучилище на Кавказе, поэтому теперь мы с Верой готовились к поездке к отцу: собирали немногочисленные свои вещички, а я ещё и учебники, чтобы готовиться там к вступительным экзаменам.
Только одна закавыка не давала мне покоя: для полета на самолёте требовался документ - паспорт или свидетельство о рождении (для поездок же по железной дороге вообще никаких документов не требовалось - удивительно, не правда ли, по нынешним-то временам), а я никак не могла найти эту коварную бумажонку, которая обычно лежала в голубой папке в комоде, а теперь вот запропала в самый неподходящий момент.
Мама меня грызла ежедневно из-за него, из-за оценок в полученном документе об образовании, из-за того, что я, якобы, нахожусь под влиянием подруг, особенно, Люды и Татьяны; ругалась постоянно, что мы с Верой уродились такие вот никчемужные "непротыки", не имеющие своей головы на плечах. От этого ворчания и ежедневных попрёков во мне нарастало раздражение, хотя я сдерживалась и не огрызалась, только порой возражала, о чём тут же начинала сожалеть, так как выходило ещё хуже. Иногда просто невыносимо было находиться дома из-за этой враждебной атмосферы.
Чтобы не ехать поездом, я должна была во что бы то ни стало найти документ, переворошила весь дом, но бумаженция как будто сквозь землю провалилась. Тогда я села и настрочила письмо в Троицкий ЗАГС, попросив выслать мне дубликат свидетельства. Чудеса из чудес - уже через несколько дней я держала новенькое, в твердой зелёной корочке, свидетельство, исписанное внутри витиеватыми загогулистыми буквами. Ура, я спасена, теперь можно покупать билеты на самолёт! Конечно, немного позднее, старое свидетельство выплыло, как ни в чём ни бывало, откуда-то наружу — а чего прятаться, если тебя больше никто не ищет.
Дня за два до отлёта я отправилась в дворовый клуб "Искра" - надо было отнести библиотечные книги и забрать свои у кое-кого, попрощаться с воспитателем и ребятами, а, если повезёт, то и Игоря увидеть, сердце моё тянулось к нему. Удалось повидать многих, потому что в клубе выступал какой-то симпатичный демобилизованный солдат, он был в форме, пел под гитару разные песни. Одну из них я услышала впервые:
Ромашки спрятались,
поникли лютики,
когда застыла я от горьких слёз... Зачем вы, девочки,
красивых любите -
непостоянная у них любовь".
Это была новомодная песня, только вышедшая. Парень хорошо пел и уверенно играл на гитаре, так что все мы, не избалованные зрелищами, были очень довольны концертом.
Потом, попрощавшись со всеми, я вышла на улицу и увидела ещё знакомых ребят, игравших в домино за столом во дворе Игоря. Завязался разговор, я присела рядом с ними. Один из парней, Женя, очень симпатичный и начитанный, начал расспрашивать меня об экзаменах, рассказал что сегодня утром тоже сдавал экзамен по философии (между прочим, сдал на пятерку) - в этом году он заканчивал нефтяной институт, весело рассказывал о студенческих приключениях при сдаче экзамена по политэкономии.
Мне с ним было так легко и приятно, у нас была взаимная дружеская симпатия, и, где-то параллельно, промелькнула грустная мысль, что Женька такой классный парень: и добрый, и умный, и симпатичный, теперь ещё и с дипломом, а меня вот так и тянет к этому странному Игорю, который, кстати, вдруг появился во дворе со своим велосипедом и начал нарезать круги вокруг стола, где мы сидели теперь уже только вдвоём с Женей.
Было тепло и солнечно, а на душе, одновременно, и радостно, и немного грустно от грядущих перемен в моей судьбе.
"Валь, мне кажется он в тебя влюблён. Уж не ревнует ли он?!" - усмехнулся Женя, кивнув на Игоря, который всё крутился возле стола. "Да нет, тебе это только кажется!" - деланно-равнодушно ответила я, маскируя вспыхнувшую в сердце радость.
Игорь подъехал и схватил мои солнечные очки, которые лежали себе на столе рядом с моими ключами, демонстративно водрузил их на нос и умчался на своем велике вдаль. Мы ещё немножко поболтали с Женей и разошлись.
Этого паршивца нигде не было видно — он, наверно, думал, что я буду бегать за ним и кричать:"Отдай очки!" Не на ту напал. Хотя очки надо было вызволять из плена, потому что, по честности, во-первых, они были мамины, а, во-вторых, билеты на самолёт уже куплены, и через день мы с Верой должны улететь из Салавата.
Я знала, конечно, где живёт Игорь, но так не хотелось идти к нему. Поднялась на пятый этаж и с бьющимся сердцем нажала на кнопку звонка, ожидая увидеть его в проёме двери. Но дверь открыла его мама, я попросила позвать Игоря, она сказала, что он спит, тогда я попросила вернуть мне мои солнечные очки, и, получив их, облегчённо вздохнула. Слава Богу, одной проблемой меньше.
Его поступок слегка озадачил меня - это выглядело так по-мальчишески, но никак не проясняло его отношение ко мне. Ну и ладно, вот уеду отсюда и, как знать, может, надолго. А, может, и навсегда!
Второго июля 1972 года дядя Котя и мама отвезли нас в Уфу в аэропорт и посадили на самолёт, следующий рейсом Уфа - Минеральные Воды. Мы попрощались, расцеловавшись с ними, и взошли по трапу в салон.
Впервые в жизни нам предстояло лететь на самолёте и на каком! На новом реактивном красавчике Ту-154, серебристом авиалайнере удлинённой формы, элегантном, мощном, развивавшем скорость до девятисот километров в час! Мы читали, конечно, о самолётах Ту-104, Ту-134, совершавших многочисленные внутренние и международные рейсы и зарекомендовавших себя как достаточно надёжные машины, но у Ту-154 были свои особенности, а также повышенная комфортность по сравнению с предыдущими Ту-шками.
У нас с сестрой не было никакого страха перед предстоящим полетом, одно только любопытство переполняло нас - всё было внове и так интересно. Мы во все глаза рассматривали дизайн салона, форму стройных красавиц-стюардесс (да и их самих), пассажиров, заполняющих салон.
Всё выглядело каким-то особенным, цивильным, несравнимым с железной дорогой: с её духотой, разного рода запахами, какой-то неряшливостью и опрощённостью, привычной грубоватостью и пофигизмом проводников.
Вежливые и внимательные стюардессы проносили вдоль прохода на подносе стаканчики с газировкой и леденцовые конфеты "Взлетные". Конечно, мы тут же воспользовались всем этим вкусным угощением, после чего мне резко поплохело: ведь когда тебя укачивает, от сладкого надо воздерживаться. Веру же никогда и нигде не укачивало, в отличие от меня. Полёт длился около трёх часов; теперь уж и не помню, кормили ли нас тогда, скорей всего, кормили, так как раньше крошечные обеды входили в стоимость билета, но мне было не до еды, поэтому и не запомнилась такая подробность.
Взволнованный отец встретил нас в Минводах и по пути на железнодорожный вокзал рассказал нам, что совсем недавно в одном из местных поездов Кавминвод (Кавказские Минеральные Воды) произошёл взрыв - террористический акт, при котором серьёзно пострадали люди. Такие экстраординарные события были редкостью в Советском Союзе на тот момент, но, позднее, стали происходить все чаще и чаще: то взрыв, то угон самолёта, то самосожжение, то покушение на жизнь важной персоны.
Наша былая расслабленность и благодушие сменились настороженностью и некоторым напряжением, да и люди вокруг были какие-то нахохлившиеся, угрюмые, но, разумеется, мы благополучно добрались до Георгиевска, хоть и изрядно уставшие.
Продолжение: 98. Дубль два
http://proza.ru/2023/07/13/8