Э. Р. Берроуз. Военный вождь
Глава 4
Новый военный вождь
Собрался совет; вожди и воины сидели вокруг костра. Нализа встал и вошел в круг.
-- Мужчины шис-инде слушают Нализу. — начал он – Великого вождя больше нет! У нас много храбрых вождей, но у нас нет военного вождя, которого будут слушать все племена и за которым они пойдут по тропе войны. Сегодня вечером мы должны выбрать того, кто своей храбростью покажет нашим воинам пример на поле битвы и своей мудростью приведет нас к победе!
Джеронимо, военный вождь бе-дон-ко-е сильно пострадал от рук наших врагов и он жестоко отомстил им. Он много раз вел свой народ, а часто и наш, по тропе войны против врага. Кочис доверял ему. Кочис знал, что он великий лидер, и на смертном одре посоветовал нам назначить Джеронимо военачальником всех апачей, когда сам должен был стать татс-ан (tats-an, мертвый). Я, Нализа, сказал.
Потом говорили другие, кто-то был за Джеронимо, кто-то за Викторио или за Ху, ибо каждый из них был великим воином и великим вождем. Затем один за другим каждый воин отдал свой голос, и Джеронимо признали военачальником всех апачей; а позже вечером На-чи-та, сын Кочиса, был принят чо-кон-ен в качестве преемника своего отца на пост главного вождя самых воинственных из нации апачей - чирикауа.
Шоз-дихихи сидел на корточках возле вдов мертвого Кочиса, прислушиваясь к их плачу и стенаниям, как вдруг из глухого леса донеслось уханье совы. Мгновенно все затихло; плач прекратился, и женщины в ужасе переглянулись.
-- Слушайте! — прошептал одна из скво -- Это дух Кочиса, он вернулся и пытается заговорить с нами. Чего же он хочет?
-- Разве мы не сделали все, чтобы он был счастлив на пути в чидин-би-кунгуа, дом духов? -- удивилась другая.
-- Он явно недоволен, он вернулся! — захныкала молодая скво, а затем с приглушенным криком подняла дрожащий палец и указала на черный лес -- Смотрите! Это он, идет!
Для их воспаленного сознания, измученного днями траура и старыми суевериями, сейчас было всякое возможно, и поэтому не было ничего странного в том, что они действительно увидели призрачные очертания воина, якобы стоящего в лесной тени среди деревьев. Они вздрогнули и спрятали лица в одеяла, а когда осмелились снова посмотреть в сторону леса, призрак уже исчез.
Привлеченные шумом, к ним подошли несколько воинов, и когда они услышали причину женского ужаса, они послали за шаманом На-кай-до-кланни, чтобы начать приготовления к пиру и танцам, дабы дух Кочиса мог быть умиротворен окончательно и ничто не помешало его путешествию в чидин-би-кунгуа.
Печали смерти не ложатся тяжелым бременем на дух юности, и поэтому наутро дети резвились и играли как всегда, а Шоз-дихихи организовал охоту на зайцев с Гиан-на-та, своим лучшим другом, и дюжиной других ребят, которые смогли одолжить или украсть лошадей для этой цели. Смеясь и шутя, они съехали на равнину у подножия гор, вооруженные лишь охотничьими дубинками.
В миле позади них детская фигурка верхом на пинто хлестала своего скакуна сыромятной плеткой, пытаясь догнать скачущих вовсю мальчиков, и когда последние остановились для обсуждения деталей охоты, запоздалый всадник нагнал их. Первый мальчик, увидевший и узнавший новенького, насмешливо крикнул:
-- Девчонка! Возвращайся в лагерь. Только воины идут на охоту! Возвращайся в лагерь к скво и детям!
Но девочка не развернулась. Ее растрепанные волосы нагло развевались, когда она пыхтя пристраивалась среди них.
-- Возвращайся же, ты! — взвизгнул злой мальчик, и стукнул своей охотничьей дубинкой ее лошадку по голове.
-- Да возвращайся ты сам! — пронзительно огрызнулась дерзкая девочка, хлестнув его самого по голове и плечам своей плеткой и отталкивая его коня своей лошадкой до тех пор, пока тот в ужасе не отпрыгнул в сторону. Другие мальчики насмешливо засвистели вслед сбитому с толку другу, но некоторые из них не устояли перед искушением подразнить соплеменницу, поэтому они подтянулись к ней поближе и начали постукивать ее пинто своими дубинками. Однако, ловко отмахиваясь от них направо и налево своим хлыстом, она больно жалила как коней, так и их хозяев. Она не отступила от агрессоров ни на фут, под их попытками обратить ее в бегство, хотя по самой численности врагов было очевидно, что ей вскоре суждено было погибнуть, в этой неравной схватке.
Именно тогда Шоз-дихихи подъехал к шипящим и пыхтящим драчунам, и замахнулся дубинкой на мальчиков, а Гиан-на-та, по примеру своего друга, тоже приложил руку к защите девочки.
Шоз-дихихи, который убил медведя и снял скальп с врага, был глубоко уважаем товарищами, которые смотрели на него как на лидера, так что теперь, когда он встал на сторону девочки, исход битвы был предрешен, и подавляющее большинство юных охотников встало на его сторону. Побежденные разбежались во все стороны под смех и насмешки победителей. Когда обе стороны сосредоточились на осмотре и ощупывании многочисленных шишек и ссадин, кто-то из мальчишек не выдержал и вновь прозвучало требование, чтобы эта воинственная особа покинула их компанию.
Виновница драки вскинула голову и вопросительно посмотрела на Шоз-дихихи; ее большие карие глаза умоляюще смотрели сквозь растрепанные волосы цвета воронова крыла.
Парень повернулся к своим товарищам.
-- Все знают, что Иш-кей-най играет как мальчик, ездит верхом как мальчик, и дерется тоже как мальчик! Если Иш-кей-най сегодня с нами не охотится, то Шоз-дихихи тоже не охотится! Я сказал.
В этот момент один из парней внезапно закричал:
-- Ка-чу!
Повернувшись, он хлестнул своего коня и пустился вскачь за убегающим антилоповым зайцем, который выскочил из своего укрытия и резво поскакал по равнине длинными легкими прыжками. Мгновенно вся компания бросилась за ним в погоню, а Иш-кей-най неожиданно оказалась в авангарде. Цепляясь голыми коленями за бока своих жилистых скакунов, дикие дети Апачерии неслись вслед за улепетывающим изо всех сил ка-чу.
Первый мальчишка, догнавший ушастого бедолагу, наклонился далеко вперед через плечо своего коня и ударил его своей охотничьей дубинкой, но мимо! Косой мгновенно затормозил и пулей рванул в сторону! И когда ушастый, видимо бывший таким же мастером этого спорта, как и сами мальчики, резко развернулся в этой бешеной погоне, то всадник, потерявший равновесие после нанесенного им удара, перелетел через коня, и крякая закувыркался по земле.
До этого момента, с дикими воплями, дети гнались за своей законной добычей, но как только хитрый заяц резко взял в сторону, да еще и удвоил скорость при этом, вся кампания преследования рассыпалась в пух и прах. Иногда мальчик, находившийся почти на расстоянии удара, в отчаяньи даже метал свою дубинку в цель, но сегодня ка-чу, казалось, был как заколдованный и совсем не собирался умирать. Наконец, ушастый спринтер довел охоту на себя до того, что вся равнина была усеяна лошадьми без всадников, и всадниками без лошадей; и только двое остались преследовать коварного и явно опытного антилопового зайца.
Аrizona jackrabbit
Колено к колену мчались Шоз-дихихи и Иш-кей-най. Заяц, бежавший справа от мальчика, был блико к передней ноге пони, когда Шоз-дихихи наклонился вниз и вперед для удара, но ка-чу снова развернулся, на этот раз отпрыгнув вбок по диагонали. Шоз-дихихи промахнулся, и в тот же миг пинто Иш-кей-най попал ногой в барсучью нору и упал, а девочка, совершив полное сальто взмыла высоко в воздух и приземлилась прямо на пути коня мальчика, когда он повернул его вслед за зайцем. Конь резко затормозил и мальчик тоже упал на землю, а резвый зверек перепрыгнул через голову Иш-кей-най и ускакал прочь, с гордо задранными ушами и хвостом.
Шоз-дихихи дважды перевернулся и принял наконец сидячее положение рядом с девочкой. Они посмотрели друг на друга, и напарница вдруг криво ухмыльнулась. Затем она засунула руку под себя и вытащила расплющенную тушку другого зайца – оказывается, приземлившись, девочка придавила собой этого несчастного ка-чу!
-- Иш-кей-най должна была родиться мальчиком! -- смеясь, сказал Шоз-дихихи -- потому что сегодня она лучшая охотница из всех!
Они поднялись и стояли рядом, весело смеясь. Их медные тела, почти обнаженные, блестели на солнце; две взъерошенные черные головы близко склонились над добычей. Мальчик был почти на голову выше своей спутницы и хорошо развит для своего возраста; они больше походили на двух мальчиков, чем на мальчика и девочку, и отношения у них были такие же, а не как у мужчины и женщины. Они были двумя маленькими дикарями, единым целым с природой - холмистой коричневой равниной вокруг них, усеянными деревьями предгорьями, и хмурыми горами.
Лошадка Иш-кей-най, ничуть не пострадавшая после своего падения, поднялась на ноги и отбежала на небольшое расстояние, где теперь с довольным видом грызла траву грама. А чуть подальше, с не менее радостным видом, бродил по траве и конь мальчика. Шоз-дихихи посмотрел в его сторону и пронзительно свистнул один раз. Конь поднял голову и посмотрел в направлении знакомого сигнала, затем направился к своему хозяину; сначала медленно, но при повторном свисте, более настойчивом чем первый, он пустился галопом и быстро остановился перед ним.
Шоз-дихихи вскочил на скакуна и затащил Иш-кей-най за собой, но когда они попытались поймать ее лошадь, то она только фыркнула и отбежала. Погнав ее в направлении лагеря, эти двое поскакали к своим товарищам, некоторые из которых уже смогли вернуть себе своих коней. Усевшись верхом по двое, и гоня лошадей без всадников впереди себя, все дети вернулись домой.
Так пролетали счастливые дни - с охотой и играми, а еще были длинные тропы, которые вели вниз в Сонору или Чиуауа; были набеги на мексиканские деревни; на фургоны, на одинокие ранчо. Были нападения врагов и на их собственные лагеря. Весной была посевная, если племя оказывалось в постоянном лагере; деревянными мотыгами дети и скво вскапывали землю, сажали кукурузу прямыми рядами, а дыни, бобы и тыквы - вразброс по полю, среди кукурузы.
Иногда дети, заскучав от такой работы, убегали играть на целый день, и пробирались в лагерь уже в темноте, но взрослые никогда не упрекали их; но горе было тем, кто намеренно прятался от работы, потому что насмешки, которые непременно следовали за этим, были для апачей хуже, чем телесные наказания.
Как мальчики учились в своих играх пользоваться традиционным оружием апачей, читать следы, охотиться и сражаться, так и девочки учились всем необходимым обязанностям своего пола —готовить магуэй для каждой из многочисленных целей, для которых их люди научились сажать это полезнейшее из растений; научились перемалывать бобы мескитового дерева в муку и жарить из них лепешки; научился сушить плоды испанского штыка; выделывать шкуры животных, которых мужчины доставляли после удачных охот.
И все дети, под чутким руководством старших специалистов, учились тонкому искусству пытки, практикуясь на птицах, диких животных и даже на лошадях и собаках племени. К подобным практикам Шоз-дихихи относился весьма прохладно; по какой-то причине, которую он вероятно не смог бы тогда понять и сам, если бы попытался ее проанализировать, он не находил удовольствия в том, чтобы причинять боль беспомощным созданиям; это не очень сильно выделяло его среди своих собратьев, поскольку были и другие, которые разделяли его безразличие к этому виду развлечений. Апачи — это люди, которые точно так же, как и представители других человеческих рас, различаются по своим характерам. Они не были ни поголовно хорошими, ни полностью плохими. Так же впрочем, как и белые.
В начале лета, на четырнадцатом году жизни Шоз-дихихи, Джеронимо и Ху с полудюжиной других воинов готовились отправиться в военный рейд на Мексику. Когда Шоз-дихихи услышал разговор об этом, он всеми правдами и неправдами, но твердо решил сопровождать эту военную партию. Он рассказал об этой своей мечте Гиан-на-та, своему лучшему другу, и друг ответил, что он тоже пойдет вместе с ним, во что бы то ни стало.
-- Иди к Джеронимо, твоему отцу! — посоветовал Гиан-на-та — И скажи ему, что Шоз-дихихи и Гиан-на-та хотят стать воинами, и если у него доброе сердце, то он отпустит нас в поход вместе ним!
— Тогда пойдем со мной, Гиан-на-та! — ответил Шоз-дихихи — И я спрошу его сейчас же, прежде чем чиго-на-ай снова зайдет и наступит ян-де-тан!
Сидя на корточках под деревом и держа маленькое зеркальце в левой руке, Джеронимо раскрашивал лицо киноварью, используя указательный палец правой руки вместо кисточки. Он поднял голову, когда друзья подошли. В его голубых глазах мелькнул огонек, когда он кивнул им.
Собравшись с мыслями и откашлявшись, Шоз-дихихи перешел к делу.
-- Шоз-дихихи и Гиан-на-та скоро станут мужчинами. Уже Шоз-дихихи убил черного медведя в честном бою, а на поле боя снял скальп с убитого им врага. Шоз-дихихи и Гиан-на-та больше не желают оставаться в лагере со стариками, женщинами и детьми, пока храбрецы идут по тропе войны. Шоз-дихихи и Гиан-на-та тоже хотят идти по тропе войны. Они хотят завтра пойти с великим Джеронимо. Они ждут ответа великого военного вождя апачей!
Джеронимо пристально смотрел на них, пока молча слушал, и выражение его лица никак не изменилось, чтобы можно было определить по нему, как именно он отнесся к этой новости. Некоторое время вождь молчал. Он, казалось, тщательно обдумывал свои слова. Но вскоре он открыл рот и заговорил своим тихим низким голосом.
-- Джеронимо наблюдал за Шоз-дихихи и Гиан-на-та. — сказал он — И он доволен ими. Они оба молоды, но Гоят-тлай тоже был молод, когда впервые вышел на тропу войны. Времени осталось мало. Итак, идите этой же ночью на вершины и помолитесь Усену. Обретите свои магические амулеты, сильные амулеты, в высоких местах. Накай-до-кланни освятит их утром. Идите!
Никогда еще два друга не чувствовали себя такими счастливыми! Они готовы были кричать и танцевать от радости, но конечно ничего подобного не сделали. Достойно, не меняя выражения лиц, они повернулись и ушли. Они были апачами и с самого детства готовились стать воинами. Бывают наверное моменты, когда воины кричат и танцуют, но этот случай не был таким.
Вместе два мальчика покинули лагерь и направились вглубь гор. Шоз-дихихи был впереди, Гиан-на-та следовал прямо за ним. Они не разговаривали, а молча бежали мелкой рысцой, ибо времени было мало. Лучше было бы провести долгие дни и ночи в подготовке к военному рейду, но сейчас уже это было невозможно. В миле от лагеря Гиан-на-та молча повернул налево, следуя по ответвлению главного каньона, вверх по которому Шоз-дихихи прошел несколько миль, после чего резко повернул направо вдоль наклонной каменной стены.
Там, где упавшие сверху обломки заканчивались скалистым склоном утеса, торчал почерневший пень от расколотой молнией сосны. Тут Шоз-дихихи остановился, и посмотрев по сторонам, подобрал отвалившуюся от пня плоскую щепку, не больше трех дюймов длиной и дюйма шириной. Тонким ремешком из оленьей кожи он надежно привязал ее к ремню и начал восхождение на почти отвесную скалу, которая возвышалась высоко над ним.
Используя каждую щель и выступ, парень медленно двигался вверх. Несколько раз его пальцы и ноги скользили и он готов был уже свалиться вниз на камни, однако он не останавливался в своем восхождении, а напротив, движения его становились все уверенней, и продвигался он все выше и выше, пока наконец не оказался на три сотни головокружительных футов выше над дном каньона. Он подтянулся к узкому уступу, похожему на нишу. Устроившись там и прислонившись спиной к скале, он свесил ноги над пропастью, восстанавливая дыхание; он отвязал сосновую щепку от пояса и пустил в ход охотничий нож, вырезая будущий амулет.
В течение часа он работал не покладая рук, пока деревяшка не стала напоминать в общих чертах фигуру коротконогого безрукого человека, и не была обрезана до необходимых размеров по длине и ширине. На одной из плоских сторон он вырезал зигзагообразные линии, две из которых шли параллельно и продольно. Они представляли иттинди, молнии. На противоположной стороне вскоре появились два креста инти-дихин, черного ветра. Когда вырезать было уже нечего, он крепко привязал заготовку амулета к ремешку из оленьей кожи и повесил себе на шею.
Так Шоз-дихихи, Черный Медведь, создал свой магический амулет ци-далтай.
Tzi-daltai amulet (Apache)
Из кожаного мешочка, на который Утренняя Звезда нашила красивые бусы, мальчик достал еще меньший мешочек с ходдентином, которым он натер каждую из сторон ци-далтай, а затем бросил щепотку священной пыльцы со скалы перед собой, далее по щепотке полетело через левое плечо и через правое, и в четвертый раз – бросил пыльцу себе за спину.
-- Будьте добры, о ветры! — взмолился мальчик.
Очередную щепотку ходдентина он подбросил высоко вверх.
-- Будь добр, о, иттинди! Сделай сильным амулет Шоз-дихихи, чтобы он мог защитить его от оружия его врагов!
Всю ночь он стоял на высоком утесе, молясь Усену, иттинди, четырем ветрам. Большую магию творил Шоз-дихихи, Черный Медведь; молился о том, чтобы стать сильным и храбрым на тропе войны; молился о мудрости, о силе, о защите; молился канам (боги) своего народа; и когда наступило утро и первые лучи чиго-на-ай коснулись его тела, он все еще молился. Только после этого он закончил.
Так же уверенно как и поднимался, Черный Медведь спустился по склону вниз, и выглядел он таким же свежим как и накануне, когда покинул лагерь. Быстро потрусил он вниз по каньону, домой. Никто не обратил на него внимания, когда он направился прямо к жилищу шамана Накай-до-кланни.
Каны (боги) апачей. Apache kan or gods. (Drawn by Apache)
Иззе-нантан поднял глаза, когда юноша остановился перед ним, и хмыкнул.
— Накай-до-кланни! — начал мальчик — Шоз-дихихи сегодня впервые вступает на тропу войны! Всю ночь он молился на высокой скале. Шоз-дихихи изготовил магический амулет. Он принес его Накай-до-кланни для освящения, чтобы он вдохнул в него Силу! -- Он передал свой ци-далтай в руки иззе-нантана.
Накай-до-кланни, присев на корточки и держа амулет, подул на него; затем он пробормотал над ним какие-то заклинания; посыпал на него ходдентином; также шаман совершал странные пассы в воздухе, приведшие в трепет Шоз-дихихи — того, который без страха смог подняться по висящей над пропастью отвесной скале. После окончания церемонии знахарь вернул амулет Шоз-дихихи, хмыкнул и протянул ладонь. Парень высыпал содержимое своего мешочка себе в руку и, выбрав кусок duklij, нечистого малахита, который белые на Юго-Западе называют бирюзой, предложил его иззе-нантану.
Накай-до-кланни принял предложенный дар, осмотрел его, опустил в свой собственный мешочек на поясе, и снова хмыкнул.
Когда Шоз-дихихи повернулся чтобы уйти, он миновал Гиан-на-та, как раз приближавшегося к викиапу знахаря, и два друга прошли друг мимо друга как чужие, ибо подготовка юноши, стремящегося стать воином, является священным обрядом, ни одной деталью которого пренебрегать было нельзя, так же как и подходить к нему легкомысленно, а молчание являлось одним из его основных требований.
Уже через час восемь воинов — свирепых, раскрашенных к бою мужчин — вышли на военную тропу, а с ними вместе — два счастливых, но очень голодных с утра предыдущего дня, юноши.
Bag containing hoddentin