В начале года на Съезде народных депутатов оппозицией была предпринята попытка отстранения Ельцина от должности, но им не хватило голосов для квалифицированного большинства (2/3).
В апреле состоялся референдум, вошедший в историю под названием: «Да. Да. Нет. Да.», в котором политика Ельцина была одобрена простым большинством, но за перевыборы Верховного Совета и Президента было подано меньше половины голосов, то есть конституционный кризис преодолен не был.
Первого мая в Москве на площади Гагарина состоялась демонстрация противников Ельцина, которая была жестко разогнана ОМОНом; имелись жертвы среди демонстрантов. В этой потасовке принимал участие мой коллега, начальник лаборатории Додонов; он явился на работу сильно разгоряченный, и занялся яростной коммунистической пропагандой. Я дал ему отпор, изложив альтернативные взгляды. Побледнев от возмущения, Додонов выкрикнул:
- Об этом надо сообщить! – и бросился к двери, но по дороге понял, что сообщить некуда, и в бессильной злобе остановился…
В июле началась денежная реформа, в ходе которой изымались из обращения советские купюры, и я злорадствовал, что осуществился призыв Андрея Вознесенского: «Уберите Ленина с денег!»
21 сентября Ельцин обратился по телевидению к народу, огласив свой Указ №1400, которым он распустил Съезд Народных депутатов и Верховный Совет РФ, и 12 декабря назначил выборы в Государственную Думу.
В ответ Верховный Совет, руководимый Хасбулатовым, за попытку государственного переворота отстранил Ельцина от должности, назначив Президентом Руцкого. Чтобы устранить двоевластие, Белый дом со всеми депутатами был окружен ОМОНом.
3 октября, приехав с дачи на киносеанс в Музей кино, я обнаружил, что блокада Белого дома снята, мэрия захвачена мятежниками, улицы заполнены подозрительной публикой, и нигде не видно ни одного милиционера. Я направился к Центру; перейдя через Большую Садовую, выглядевшую особенно зловеще из-за полного отсутствия транспорта, я по безлюдной Поварской дошел до Арбата, где Министерство обороны было осаждено толпой под красными флагами. И только у Кутафьей башни Кремля, я, наконец, увидел первого милиционера.
- Что происходит? – был мой вопрос; - где силы порядка?
- Это вас не касается – раздраженно ответил милиционер – отправляйтесь домой, пока метро ходит!
Не послушав его, я продолжил свой путь в направлении увеличения плотности публики, и это меня привело на Тверскую площадь - к подножью памятника Юрию Долгорукову, где проходил многолюдный митинг сторонников Ельцина. Там я узнал о мятеже, организованном Руцким, Хасбулатовым и Макашовым, о захвате мэрии и штурме Останкино; я понял, что демократия в опасности, и тотчас записался в добровольческий отряд, который был направлен на Никольскую улицу для защиты радиостанции «Эхо Москвы». Вооружившись куском железной арматуры, найденным на свалке, я простоял всю ночь в каре, охранявшем вход на радиостанцию, а утром, поскольку обстановка разредилась, отправился на работу.
И уже в конце дня я с удовлетворением увидел по телевидению результат обстрела Белого дома танками, и узнал, что Хасбулатов и Руцкой, а также депутаты Верховного Совета - арестованы; мятеж антидемократических сил потерпел фиаско.
Но мои беспокойства за судьбу страны на этом не закончились; накануне референдума по принятию новой Конституции, совмещенного с выборами в Федеральное собрание, назначенными на 12 декабря, коммунисты развернули агрессивную пропаганду с целью вернуть себе власть законным путем. Придя на избирательный участок одним из первых, я обнаружил, что наблюдатели от КПРФ занимаются агитацией чуть ли не около кабин для голосования.
Крайне возмутившись, я направился на Большую Дмитровку в офис «Демократической России», и рассказал о нарушениях избирательного законодательства. Меня с интересом выслушали, и направили наблюдателем на мой же избирательный участок, где я рьяно следил за порядком вплоть до окончания подсчета бюллетеней.
Результаты выборов были шокирующими: максимальный процент голосов получила радикально националистическая ЛДПР Владимира Жириновского. Но она не стала блокироваться с левыми партиями, выступившими слабо, что позволило сохранить курс Ельцина.
В 1993 году Корабль, для которого был создан электронный прибор «Сколопендра», оказался не нужен; производство этих приборов прекратилось, а опытно-конструкторская работа по его совершенствованию, проводившаяся мной, была закрыта по достигнутым результатам. Государственной премии за создание прибора нас не удостоили.
- Закрытие данного направления электроники плохо для тебя лично – предупредил меня начальник.
Так оно и вышло; мне поручили тему «Купорос», заказанную провинциальным институтом - разработку фантастического проекта некой небывалой системы за мизерные деньги; ее выполнение не составляло труда, так как она должна была закончиться составлением отчета.
Год выдался тревожный: без конца «штормило».