Николай не должен был находиться на этой улице. Вообще-то вначале он ехал, не помня себя от радости, к любви всей его жизни – Анжелке. И представлял, как она бросится ему на шею, как обрадуются дети. Не родные ему по крови, но он так их любил.
Прожили вместе 5 лет. Он работал по вахтам. Хотелось, чтобы у Анжелки всё было. Платили много, деньги все отсылал ей. Но в этот раз заболел коллега, Юрчик. Николай вызвался его сопровождать. Накупил мальчишкам подарков и поехал. На месяц раньше срока.
Получилось как в плохом анекдоте. Он открывает дверь, Анжелка обнимает незнакомого мужчину. Ну а дальше немая сцена. И её крики о том, что это не чужой человек – отец детей. И пусть Николай катится, откуда приехал. Потому что любовь всей жизни Анжелки вернулась. О том, что эта самая любовь частенько её же и поколачивала, пропивая последнее, Анжелка, видимо, забыла. И мальчишки смотрели на него исподлобья, те, кого он уже считал своими.
- Уходи. Настоящий папка приехал. Ты нам не нужен, - только и услышал он от них.
Николай даже гостинцы из машины выгрузить не успел. Вышел и поехал, куда глаза глядят.
Прокатался час. Затормозил в незнакомом дворике. Остановился, машинально погладил Белька на сидении рядом – белый тюленёнок, игрушка, смешная, маленькая, подаренная ещё мамой. Он, взрослый мужик, немного стеснялся, что Белёк лежит в машине. Но когда брал его на руки, словно распахивалась дверь в детство – и аромат маминых фиалковых духов окутывал, и вокруг был волшебный радужный мир, где батон с сахаром, секретики из стёклышек, зарытые в песок. Огромное вселенское счастье детства.
Николай вышел из машины, воздуха от волнения не хватало. Анжелка стала спасательным кругом после ухода мамы. Он тогда себя ощущал куском мяса, который пропустили через мясорубку. Получился фарш. И этому фаршу надо жить дальше. А хотелось выть в голос и кинуться туда, за ней, упасть на ту самую крышку, которая закрыла самое родное и любимое лицо на земле. Маму можно было спасти. Но… Не тот диагноз поставили, упущенное драгоценное время. Если бы он знал, что нужна срочная операция, если бы его друг детства Костя, лучший хирург области, был в городе, если бы…
Ему нужно было жить ради кого-то. Но он был один сын у мамы. С дальними родственниками контакта не было. Отец бросил их очень давно, мама не рассказывала почему, а он и не спрашивал. Что с ним, жив ли, тоже не знал.
Сам не заметил, как дошёл до скамейки. И вдруг услышал разговор:
- Вкуснее, наверное, с майонезом бы было.
- А может, с кетчупом?
- Да, с кетчупом тоже. У тебя есть ещё копеечки? Может, еще на один хватит?
- Неа, нету.
- Ну тогда этот и всё. Вкусно, да же?
- Очень!
Понятно, дети чипсы едят. Он прошёл лавочку и вдруг обернулся. Два мальчика, лет восьми. В руках доширак, не чипсы. Первый рыженький лохматик, на бледном личике конопушки, словно кусочки корицы, растворённые в блюдечке. Второй вихрастый, черноглазый. Шортики, стоптанные сандалики, выцветшие футболки. Посмотрели на него. Недетский взгляд, грустный.
Ему бы дальше пройти, но словно неведомая сила усадила его на эту же лавочку.
- Ничего, если я тут посижу, ребята? – глухо спросил Николай.
Мальчики дружно кивнули. Они продолжали есть свой доширак. И взахлёб рассказывать друг другу о хотелках, игра так у них называлась, как он позже выяснил.
- Вот я бы хотел пасты шоколадной. И батон из булочной. Чтобы намазать, хрустящий, сладенько, вкусно!
- Котика бы ещё. Хочешь котика, Стаськин? Котик, котик, толстенький животик. Мы бы с тобой росли, и котики наши росли.
- А змея, змея охота? Чтобы бежать, и он в небе, да?
- Дедушка бы выздоровел. Вот бы денег найти, а то мама говорит, всё дорого, на лекарства почти и нет уже, он слепнет.
- Моя мамка всё ревёт. Как папка умер, ревёт и ревёт. Сказала, что работать пока не может.
- Стаськин, а хочешь конфет?
- Ага. Только бы я Светке половину их отнёс. Мы давно конфеты не ели, с Нового года.
Николай молча прислушивался. Это как, давно не ели конфет? Впрочем, мальчишки одеты так себе. И разговор этот их, слишком взрослый, что ли. Он переживает из-за Анжелки, да пусть её. Мелко, по сравнению с ними. Так не должно быть, чтобы проблемы взрослых грузом падали на детские плечики. Чтобы и воздушный змей у них был, и конфеты, и чтоб дедушка незнакомого мальчика по имени Стаськин выздоровел, и чтобы мама второго перестала плакать. Где вы, добрые волшебники? Ау, вы здесь так нужны!
В этот момент к скамейке подошла худенькая темноволосая женщина. Обняла вихрастого паренька. Он к ней прижался. Мама, значит.
Николаю бы идти дальше. Может, упиваться жалостью к себе. Может, вспоминать Анжелку.
Только вихрь памяти вдруг закружил. И отчаянно, до того, что хотелось сложиться напополам, ему вдруг захотелось к своей, ушедшей маме. Также бы прижаться, вдохнуть запах фиалковых духов и понять – не один, нужен.
- Сыночек родной! Каждый день я начинала со слов: «А что я сегодня сделала, чтобы сделать мир лучше?» – вспомнились Николаю её слова.
Тогда он не понимал их значение. А сейчас вдруг понял.
Встал, повернулся к молодой женщине.
- Можно вас… На пять минут?
Они отошли в сторону. И он сбивчиво пояснил, что приехал в гости, вроде бы к своей семье, а там… не срослось. А в машине у него игрушки, еда, много пакетов с вкусностями.
- Вы не подумайте, я не аферист, ничего такого. Обычный несчастный запутавшийся взрослый человек. Вас как зовут? – спросил он женщину.
- Варя, - прошептала она.
- Вы, Варенька, держитесь. Горько это, без родных людей жить. Я всё без мамы мучаюсь, хотя сам уже десять раз как папой должен бы стать. Нет пока своих ребят, вот такая штука. Думал, семья есть, но оно как-то не так повернулось. Муж ваш в лучшем мире. Но сынок-то рядом. Вы извините, я разговор их подслушал. У второго мальчонки дед болеет?
Варя молча кивнула.
- Вы не уходите, пожалуйста. Я автомобиль сейчас подгоню. Можно вас и ребят угостить? Вы не подумайте ничего такого, я от души, возьмите, прошу! – выдохнул Николай.
Женщина нерешительно кивнула. Было видно, что ей очень хочется поверить во что-то хорошее и доброе, но когда вокруг хватает лжи, обмана и злобы, это так сложно порой…
Николай к машине почти бежал. Подъехал. Думал, ушли. Но она по-прежнему стояла на месте. И мальчишки смотрели на него с любопытством.
А он уже доставал пакеты, отчаянно жестикулируя, что-то говорил.
- Куда нести? – только и спросил.
- Мама, а это нам? А это кто дядя? Он наш дядя? – шепотом спросил темноволосый мальчик.
- Это… хороший дядя просто, Петя.
А потом Николай поднимал пакеты в квартиру. И дети с восторгом смотрели на конфеты и торт, колбасу, сыр, курицу-гриль, пиццу, фрукты, игрушки и прочее. Всё то, что он вёз Анжелке и её сыновьям. Незнакомая до этого момента Варя чуть не плакала.
- Послушайте. Я вот что. Я помочь хочу. Вам и семье вот этого мальчика, которого Стаськин зовут. Он рассказывал, что дедушке там на лекарства не хватает. У меня есть возможность, не отказывайтесь. Не должны дети вот так… по-взрослому. Доширак-то оно, конечно, ничего, в охотку. Но лучше б им чего получше. Варя, номер свой скажите, - сбивчиво произнёс Николай.
Молодая женщина стояла растерянная, чуть покрасневшая. Ей казалось, что всё это происходит не с ней. Эта кухня, заставленная пакетами с едой, весёлый Петя с другом, которые что-то увлечённо уплетали за обе щёки. Доверять нельзя. Вокруг много мошенников и плохих людей. Так она всегда повторяла себе. Кто он, этот Николай. Что ему надо? Столько пишут всего и по телевизору показывают. Может, проходимец какой? Варя вдруг испуганно посмотрела на него. Нет, не права она. Ей показалось, что из голубых глаз Николая льётся неведомый свет. Может ли человек с такими глазами быть плохим?
Она автоматически продиктовала номер. Николай кивнул и ушёл.
Сел в автомобиль. И сделал перевод. Потом ещё раз. Грустно усмехнулся.
- Ты рехнулся, Коляныч. Отдать столько денег незнакомым людям? – так бы присвистнул его товарищ Юрчик.
Но вдруг в памяти снова возник образ мамы. Её ласковая рука у него на щеке. Когда-нибудь, взбегая ввысь по небесным ступеням, он наконец крикнет ей главные слова: «Счастье – это ты, мама».
Автомобиль медленно покатился по улицам.
А в тесной квартирке плакала молодая женщина Варя. Смотрела на экран. И не могла поверить.
- Стаськин… Сходи к своим. Позови маму и Светланку. Беги, малыш. Скажи, хорошие новости у нас наконец-то! – произнесла она.
Тем вечером, когда две женщины, сидели обнявшись, Варя вдруг спросила маму Стаськина, Ирину.
- Ира, а ты в чудеса веришь?
- До сегодняшнего дня не верила. Точнее, я знала, что они есть. Но думала, что не для таких, как мы. Только мыкаемся… Отца жаль было. Теперь и на лекарства деньги будут, и в санаторий отправим, на всё хватит. Расскажи, Варя, какой он был, этот Николай? И откуда взялся-то? Видано ли дело, незнакомым людям столько денег отдать просто так, - покачала головой она.
- Его к нам прислали! – вдруг раздалось сбоку.
Женщины обернулись. Стаськин стоял в проёме.
- Кто прислал, сынок? Ты чего такое говоришь? – удивилась Ирина.
- Дедушка…- ответил мальчик.
- Дедушка? Наш? Да ты что, они ж не знакомы даже, не выдумывай, - отмахнулась Ирина.
- Пойдёмте. Покажу. Пошли! – Стаськин тянул мать и соседку к себе в квартиру.
Там внутри на постели спал его дед. Тихонько прошли мимо.
- Не наш, другой, вот этот дедушка! Святой он. Наш дед сказал! – ребёнок показал в уголок.
Варя вскрикнула. Ирина прижала руку к губам.
Со стены внимательно и ласково смотрел на них с иконы Николай Чудотворец…
- Ты вчера плакала мама опять. И говорила, что нам ни на что не хватает денег. И работы нет. И всё плохо. Тогда я пошёл сюда. Попросил, чтобы к нам помощь пришла. Пусть бы деда выздоровел. Еда чтобы была. У нас и у Пети с тётей Варей. Он помог нам, да, мамочка? Деда повторяет часто, что это святой. Он помогает очень многим людям, - прошептал Стаськин.
А Варя вспомнила, как Николай на прощание обронил:
- Будто какая-то сила привела меня сюда. Знаете, Варя, я не должен был вообще здесь оказаться. Мой день был распланирован совсем по-другому. Но я рад, что всё вот так вышло. Мама всегда учила, что, если есть еда у тебя – поделись с тем, кто голоден. Если у тебя что хорошо – надо эту радость другому передать. Тогда баланс счастья будет соблюдён. Она считала, что все мы приходим на землю для того, чтобы нести свет, любовь и добро. Обязательно надо помогать ближнему, всегда, на протяжении всей жизни, иначе нельзя. Я после её ухода многое понял. Все мы тут в школе, школе мироздания. Переходим из класса в класс, будучи взрослыми. Сдаём уроки. По делам своим и получим потом. Вы вот спросили, не жаль ли мне денег? На стариков и детей, нет, не жаль. Если на них можно купить чьё-то здоровье и улыбки, нисколечко не жаль! Думаю, мама сейчас впервые радуется там, наверху за меня. Странный день сегодня. Только вот если бы каждый протягивал руку тому, кто упал, стало бы лучше, как считаете? И котиков детишкам возьмите, котики – это здорово!
Перед сном, глядя в небо с надеждой, впервые за много дней успокоившись, Варя взяла телефон. Долго думала. И написала:
- Вы приезжайте! Если хотите. Мы вас все будем ждать. Я и Петя. Стаськин и Светланка, Ирина и её отец. Вы приезжайте… И спасибо вам за то, что вы есть. Вы нам чудо подарили, Николай!