- Память плохая стала, Иван Филиппович, знаете ли.
- Что вы говорите!
- Да-с, милостивый государь, память как есть ни к черту.
- Как же это проявляется? – спросил Иван Филиппович, и попытался заглянуть старому другу, военному человеку в глаза.
Совсем седой, но вполне крепкий с виду мужчина, отставной полковник, Николай Васильевич, поискал взглядом что-то на столе, затем его кустистые белые брови поднялись, а тонкие губы образовали букву «О».
- Вот же она, - радостно воскликнул полковник и, раскуривая трубку, начал свой сказ:
- Тут, давеча, с супругой имел разговор крайне серьезный и продолжительный. Предметом диалога была покупка землицы, той, что продает мельник с Береславки. Помните, знаете такого?
Иван Филиппович поднял руки, точно держал перед собой пуховую подушку:
- Как же, как же, и помню, и знаю. Мужик не плохой, но прижимистый.
- Да-с, милостивый государь, прижимистее не сыскать, - отвечал Николай Васильевич, глубоко затягиваясь ядовитыми дымами. – Оттого и пилила меня благоверная цельных два часа с четвертью.
- Как точно!
- Точнее не бывает. Привычка. Всё по часам. Тем паче, что я сидел в самый раз супротив наших фамильных.
Иван Филиппович вставил словцо: «Где вместо гири мешок с песком?»
- Они самые… Ну так часы эти достались моей прабабке в наследство, - продолжал Николай Васильевич, глядя сквозь сизый дым куда-то далеко в прошлое….
«Вот уж действительно, память ни к черту…» - подумал Иван Филиппович и продолжил слушать историю фамильных часов, временами подливая старому полковнику и закадычному своему другу чаю.