Наши мертвые нас не оставят в беде,
Наши павшие, как часовые.
(В. Высоцкий)
Штурм города шел третий месяц. Отряды бойцов упорно и методично выдавливали врага из каждого здания, тесня на запад. Основные пути снабжения группировки уже давно были под огневым контролем. Немцы, как называли их наши парни, теряли на этих дорогах уйму техники, но продолжали посылать подкрепления и БК с упорством отмороженных. Ночами по проселочным грунтовкам подтягивались новые и новые соединения, сменяя на позициях выведенные из строя. Под обстрелом нашей артиллерии с трудом вывозили трехсотых. Город был обречен. Это знали все: и мы, и они. Но маховик мясорубки раскрутился с такой силой, что остановить его было уже невозможно.
С утра пошли на штурм последней окраинной улицы с высотной застройкой. За этой улицей начинался частный сектор.
Крмандир группы Тула выслушал приказ по рации и махнул рукой в сторону кирпичной пятиэтажки, глазеющей на штурмовиков слепыми глазницами выбитых окон.
Буба хлопнул по плечу Михана и бросил на ходу: «Я первый». Двинулись вперед. Чтобы добраться до пятиэтажки надо было преодолеть пятьдесят метров простреливаемого со всех сторон пространства. Та еще задачка! Но посреди улицы громоздилась глыба иссеченной осколками городской маршрутки. Когда-то этот автобус возил людей на работу, в школу, в магазины, на свидания. А теперь мог хоть немного прикрыть от пуль бойцов группы Тулы.
Застрекотали автоматы, запели хором пули. В груди Михана тяжко бухало сердце, готовя организм к броску. Оно бы выскочило наружу, да бронежилет не давал. Михан провел рукой в перчатке по шуточной нашивке, которую сам притаранил к бронику «Мама велела надеть». Это движение уже стало автоматическим и даже ритуальным. С него как бы и начинался штурм.
- Пустой! - прокричал Буба, отстреляв свой магазин.
- Держу! - крикнул, перекрывая грохот боя, Михан в ответ.
В то самое мгновение, когда Буба опустил автомат и закатился под прикрытие стены, Михан встал в полный рост и стал стрелять по то и дело вспыхивающим ответным огнем окнам пятиэтажки. Спустя несколько секунд поменяв магазин, Буба рявкнул: «Прикрой!» и ринулся к маршрутке, стреляя на бегу. Михан затаил дыхание. Но друг невредимым добрался до автобуса и спрятался за его боком. Везучий, черт!
Проделав тот же маневр, Михан вскоре жался к спине Бубы, перезаряжая свой автомат. Над головой пролетело и тот час бухнуло, рассыпая вокруг осколки. А в том месте, где они с Бубой только что были, дымилась воронка. «Везучие оба!» - подумал Михан почувствовав, как душу наполняет азарт боя.
- Пустой! - снова закричал Буба.
- Держу! - ответил Михан и шагнул из-за спасительной преграды навстречу вражескому огню.
...Что-то острое полоснуло по шее возле нижней челюсти. Боли он не почувствовал и продолжал стрелять, целясь в кашляющее огнем окно.
Он не понял почему и как пятиэтажка сменилась ярким голубым небом с вкраплениями белых облаков. Вдруг услышал странный звон, быстро запоняющий голову и тут же стало тихо, удивительно тихо. Не было больше ни единого звука, хотя мимо продолжали лететь хищными осами пули, отскакивали от стен выбитые куски кирпича.
Парень поднял левую руку и пощупал шею, поднес руку к глазам. С пальцев стекала густая темная кровь... Вдруг он почувствовал необъяснимую легкость будто и не было тяжелой экипировки и оружия. Сделал глубокий-глубокий вдох и неведомая сила повлекла его в верх, к плывущим по синему небу облакам.
Михан лежал и с изумлением рассматривал быстро приближающиеся облака, такие пышные и воздушные, словно взбитые сливки на мамином торте. «А как же пацаны?» - подумал он и обернулся, увидев под собой все поле боя, как на ладони. Вот добравшийся все-таки до пятиэтажки Тула что-то кричит в рацию. Вот Буба, швырнув гранату в оконный проем, прячется под стеной, дожидаясь, когда пролетят осколки. Чуть дальше вползали в разоренное здание и другие из их группы - Мотя, Камчатка и Серый. «Молодцы! - с удовлетворением подумал Михан, - все-таки зацепились!» Но тут же встревожился: со стороны частного сектора к зданию двигались две вражеские БМП с пополнением. Две группы поддержки - это слишком много. Нашим одним не устоять!
Взгляд его заметил распростертое посреди дороги возле маршрутки неподвижное тело бойца. Он присмотрелся внимательнее: вокруг головы растекалась огромная бурая лужа. Не повезло парню! Тут ему бросились в глаза знакомые вещи: шлем на убитом как у него, автомат в точности такой же... Знакомая надпись на бронежилете «Мама велела надеть» потрясла и ощущение необыкновенной легкости исчезло.
«Я что, уби..?»
В следующее мгновение на него обрушились звуки боя, грохот, свист, стрекот автоматов, крики людей. Нечто невидимое, но мощное потянуло его вниз из-под облаков и резко вдавило в распростертое на земле тело. Он даже на какое-то время перестал видеть, слышать,чувствовать.
Очнулся от нетерпеливого окрика:
- Подымайся давай! Почто разлёгся, лежебока? - и несильный удар носком сапога в бок.
Михан открыл глаза. Над ним склонилась сердитая бородатая физиономия... в остроконечном металлическом шлеме с тонким наносником. Со шлема, позвякивая, свешивалась сетка-бармица, прикрывающая оплечье.
- Подымайся, говорю! Некогда лежать. Или ты хошь, чтобы братьев твоих как уток на охоте перебили?
Михан только глазами хлопал, утратив дар речи. Над ним стоял древнерусский воин в кольчуге и шлеме. Левой руки у незнакомца не было. Только колыхался при каждом движении пустой рукав кольчуги. Но зато в правой был зажат длинный меч, лезвие которого покрывали бурые страшные пятна.
Михан приподнялся на локтях, продолжая молча таращится на собеседника.
- Ты б лучше ему встать помог, - из-за плеча бородатого выступил мужик в шляпе-треуголке и зеленом кафтане Преображенского полка.
Дружелюбно улыбнувшись Михану, он протянул руку и помог подняться на ноги.
- Извини, друг, но ты как раз на моей фузее разлегся.
С этими словами преображенец наклонился и поднял с земли старинное ружье времен царя Петра. Михан же раскрыв рот рассматривал короткие штаны незнакомца, чулки(!) и тупоносые башмаки с медной пряжкой. Почувствовав сухость во рту, он судорожно сглотнул. Прямо в области сердца на зеленом кафтане зияла дыра с опаленными краями. После таких ранений не выживают...
- И правда, надо поторапливаться, - преображенец поправил на голове треуголку. - Ты же понял в какую переделку попали твои братья? Им надо помочь.
- Но как? - неожиданно обрел дар речи Михан. - Меня же убили.
- И что с того?
Голос донесся слева, заставив обернуться. Прямо из облака дыма от разорвавшейся гранаты появился молодой парень в линялой солдатской гимнастерке, пыльных галифе, кирзачах и пробитом насквозь шлеме с красной звездой по середине. Сквозь пробоину просвечивало солнце.
- Смерть - не повод бросать своих,- как-то буднично заявил красноармеец.- К немцам на подмогу целая толпа спешит. Пока наши подкрепления дождутся, их всех положат. Так что, пошли, помогать будем!
Красноармеец поднял автомат и махнул им в воздухе, указывая направление движения. Его странные товарищи двинулись следом. Несколько секунд Михан ошарашенно наблюдал, как их ноги, у кого в сапогах, у кого в нелепых башмаках с пряжкой, бесшумно ступают по осколкам кирпича и россыпям стреляных гильз. Потом встрепенулся и, бросаясь за ними, крикнул:
- Как это, помогать? Нас же убили!
Командир в пробитом шлеме остановился и обернулся. Его простецкая физиономия светилась улыбкой.
- В данном случае это дает нам даже некоторые преимущества.
- Какие? - не унимался Михан, пристраиваясь в хвост странной процессии.
- Негоже языком молоть! - оборвал его сердитый бородач в кольчуге. - Нынче сам все увидишь.
Подошли к стене пятиэтажки.
- За мной держись, - посоветовал преображенец, ловко заряжая свой музейный экспонат.
Бой шел уже на втором этаже. Четверка вошла в здание прямо сквозь стену, хоть дверь подъезда, сорванная с петель, открывала обычный проход. Михан немного отвлекся, пытаясь усмотреть на себе какие-нибудь следы преодоления бетонной преграды, но их не было. Совсем не было. Чудно! Он огляделся, но успел заметить только зеленый кафтан, решительно взбирающийся по лестнице, и побежал следом.
Вошли в выбитую взрывом гранаты дверь квартиры. Михан привычно вжался в стену, держа наготове автомат. Остальные шли без опаски, представляя собой отличные мишени. «Пригнулись бы хоть!» - подумал парень. Но спутники его и не думали сторониться опасности.
Вот бородач в кольчуге, завернув за угол, попал на линию огня. Раскрыв рот от изумления, Михан наблюдал, как в замедленной съемке летящие сквозь его тело пули. Ни звона кольчуги, ни вылетающих наружу капель крови, ни крика боли. Как ни в чем не бывало витязь шел дальше.
В некогда жилой квартире еще оставались какие-то вещи, мебель, занавески на окне, ковер на полу. Все грязное, рваное, в пыли. Прямо в стене комнаты зияла дыра с неровными краями. Сквозь нее просматривалось полдома. Пятиэтажка теперь походила на кусок сыра, изъеденный дырами от взрывов гранат и артиллерийских снарядов.
Михан заметил мелькнувший знакомый шлем. Буба! Сердце в груди радостно встрепенулось, как будто он встретил старого друга после долгой разлуки. Захотелось броситься к нему на помощь, встать спиной к спине и отстреливаться, пока патроны не кончатся. Но его отвлек красноармеец, положивший ему руку на плечо.
- Видишь? - солдат мотнул головой влево, где сквозь разбитое окно было хорошо видно, как вползает во все прорехи в стенах вражеское подкрепление.
- Вот черт! Точно тараканы в камуфляже.
- Надо прикрыть своих.
Преодолели еще одну разоренную квартиру уже ничем не напоминающую человеческое жилье. Обычные развалины. Михан заметил в углу раненого Камчатку и перевязывающего ему ногу Серого. Камчатка прислонился спиной к стене и обессиленно прикрыл глаза. Серый старательно накладывал бинт. Не было у них возможности заметить влетающую в комнату гранату.
Время сгустилось и замедлилось. Смертоносный кругляш с сорванной чекой летел прямо в тот угол, где пытались укрыться ребята. Михан хотел закричать, чтоб убирались оттуда, но не успел. Нога в тупоносом башмаке с пряжкой в полете задела гранату и сместила ее траекторию. Граната вылетела в окно. Спустя секунду громыхнул взрыв.
Преображенец довольно улыбался.
- Как это у тебя получилось? - спросил штурмовик.
- Очень просто. Надо только сильно захотеть, тогда получится. Вон глянь, чего Борода творит!
И правда, бородач в кольчуге размахивал своим мечом, отбивая летящие пули, как теннисные мячики. И делал это так ловко, будто всю жизнь воевал одной рукой.
- Я так не смогу, - замотал головой Михан.
- Сможешь, - заверил красноармеец и поймал пулю на лету, как обнаглевшую муху, - своих спасти захочешь - сможешь.
Решили рассредоточиться, чтобы каждый оказался там, где нужнее. Михан бросился на помощь Бубе. Пробираясь сквозь огненную мясорубку боя, он увидел, как друг ожесточенно отстреливается от наседающих врагов, а те стараются его окружить.
Собравшись с духом, поднял автомат и попытался прикладом отбить пулю. Но та пролетела сквозь метал, даже не снизив скорость и впилась в стену сантиметрах в трех над головой Бубы. «Черт!» - ругнулся с досадой Михан. Нет, у него никогда не получится, как у этих одноруких и бородатых. Он толкался возле старого товарища никем незамеченный и абсолютно бесполезный.
- Буба, справа! - крикнул он, но друг его не услышал.
Грохнул взрыв, разрушив половину стены, за которой укрывался боец. Михан пытался грудью закрыть парня от летящих осколков. Но осколкам на это было наплевать. И один из них все-таки зацепил ногу Бубы. Сердце сжалось в груди Михана, когда тот вскрикнул от внезапной боли.
- Я перевяжу! - бросился он к раненому, доставая свой перевязочный пакет.
Буба, не имея возможности подняться, отполз подальше, пытаясь укрыться за обломками какой-то мебели, и продолжал отстреливаться. Даже наспех перевязать рану он не мог. Михан попробовал сам наложить повязку, но руки вместе с бинтом проходили сквозь окровавленную ногу. Он застонал от отчаяния.
Время летело с бешеной скоростью. Враг сжимал кольцо окружения все плотнее. Буба экономил патроны, а Михан растерянно топтался у окна и ничего не мог сделать, ненавидя себя за беспомощность.
Вот автоматная очередь оборвалась словно песня на середине фразы, и Буба отцепил и выкинул пустой магазин. Другого у него не было. Вздохнул и достал гранату. Ту самую, последнюю. Когда-то они с Миханом договорились, что в плен не сдадутся. Эта последняя граната - для себя.
- Нет! Нет!! Стой!!!- закричал Михан, пытаясь вырвать из руки друга боеприпас. - Не вздумай!
Но как бы не была слаба рука раненого, Михан не смог ее остановить. Он с ужасом представил, как разрывает тело товарища на куски и почувствовал мутную темную волну в груди. Эта волна быстро поднималась, заливая глаза, голову, уши, оглушая, перехватывая дыхание. Вдруг пространство вокруг сгустилось и стало плотным, как вода. Все звуки исчезли. Михан выхватил свой запасной магазин и подсунул его под руку Бубы.
И случилось чудо! Буба нашарил на полу магазин, схватил его, несколько секунд с удивлением рассматривал, а потом убрал гранату и стал заряжать автомат. У Михана отлегло от сердца. Бой продолжался.
И все теперь у него получалось: и пули отбивать прикладом, и гранаты отшвыривать, даже сбросить большой кусок стены на головы немцев, тем самым дав возможность другу перевязать кое как рану.
Михан и его новые товарищи потеряли счет времени, всеми силами отводя смерть от наших бойцов. Солнце уже пряталось за крыши домов, когда из рации Тулы сквозь треск помех донеслось: «Механик - Туле. Держитесь, парни, мы уже рядом!»
- Тула - Мнеханику. Нам эвакуация нужна. Один «двести». Два «триста».
- Принял.
«Кто это у них - двести?» - подумал Михан с тревогой, вспоминая всех бойцов, кому помогал несколько часов боя. Вроде все живы. Камчатку зацепило, но не смертельно, Бубу тоже. Остальные все живы. Кто тогда?.. Ах, да, речь шла о нем, о Михане! Он почувствовал растерянность и пустоту в душе.
- Подкрепление подходит,- положил ему руку на плечо красноармеец,- значит нам можно уходить.
- Нет, - упрямо мотнул головой Михан,- надо подождать группу эвакуации. Я должен убедиться, что раненых увезут.
Красноармеец, бородач и преображенец переглянулись и понимающе кивнули.
- Хорошо. Торопиться то нам вроде некуда, - согласился молодой командир в пробитом шлеме, присел на корточки у стены и достав самокрутку, стал закуривать.
Вместе с группой Механика на подмогу пришли и бойцы Седого. Бой вспыхнул с новой силой, но быстро угас. Вскоре побросав тела своих погибших, выжившие враги отошли, уступив нам еще сотню метров городского пространства. Перестрелка стихла.
Прибыла группа эвакуации. Михан молча наблюдал, как сначала на носилках потащили тяжело раненого Камчатку. Левая нога у него была бурой от крови. Мотя с незнакомым парнем волокли Бубу, обхватив его с обеих сторон. А тот неуклюже прыгал на здоровой ноге, поджав раненую. У лежащего возле маршрутки тела остановились.
- Постойте, братцы, - попросил Буба и склонился над мертвым другом. - Эх, Мишка, Мишка, как же так? Ты же обещал, что мы будем вместе до самой победы, а сам ушел. Как же я теперь без тебя?
У Михана сдавило горло.Так хотелось крикнуть: «Я здесь, дружище! Я никуда не ушел». Но живые больше не слышали его голос.
Убитого положили на носилки и унесли следом за ранеными. А Михан стоял и со странной болью в душе смотрел, как уносят с поля боя его тело.
На город опустилась ночь. С темного неба глядел круглый лунный диск, поливая бетонные развалины мертвенным серебром. Четверо тронулись по лунной дорожке, медленно поднимаясь вверх.
Михан снова почувствовал необыкновенную легкость, но решил, что это от заполнившей его душу пустоты. Внизу под их ногами таял в лунном свете мертвый город. Серые от бетонной пыли безлюдные улицы, скелеты домов, обгорелые черные деревья. Некогда шумный веселый город теперь напоминал иллюстрацию апокалипсиса.
- Я должен вернуться, - тихо, но твердо сказал Михан. Трое спутников остановились и обернулись к нему.
- Вернешься, - заверил красноармеец, сдвинув простреленный шлем на затылок, - мы всегда возвращаемся.
- А я бы, кабы можно было, вертаться не стал, да они все воюют и воюют, - забухтел однорукий бородач. - И чего надобно вражинам, что русский люд в покое не оставят? И так сотни лет: то одна война, то другая. То с запада прут, то с востока... Никакого покоя. Но должен же быть укорот на этих басурман!
Он раздраженно махнул своим мечом и пошел дальше, кажется забыв о спутниках.
- Не обращай внимания, - доверительно шепнул преображенец, - просто Борода сегодня не в духе. А так он вообще то мужик неплохой, душевный и надежный. Никогда в беде своих не бросит.
- Я уже понял, - кивнул Михан.
Они поднялись высоко, приблизившись вплотную к лунному диску. Михану всегда казалось, что луна похожа на чье-то лицо, с любопытством разглядывающее землю. Более темные пятна очень напоминали глаза. Но вблизи оказалось, что лунный глаз это не глаз вовсе, а дверь, вернее дверной проем, из которого сочится яркий свет.
Михан на последок обернулся и бросил взгляд на безмолвный город, на злополучную пятиэтажку, теперь уже нашу, на развороченную осколками маршрутку. Отсюда с высоты она казалась совсем маленькой, как сломанная детская игрушка. «Пока, Буба, - мысленно произнес он. - Мы еще встретимся. Я обязательно вернусь и буду рядом до конца, до самой победы. Я же обещал!» Он вздохнул и шагнул в поток света.