500 дней СВО и «синдром Муму и Герасима».
Сегодня заканчивается пятисотый день с момента специальной военной операции.
День был богат на события. Утром президент Украины В.А. Зеленский посетил остров Змеиный, ставший символом украинского сопротивления. После обеда пришло сообщение о возвращении интернированных в Турции командиров полка «Азов», которые организовали сопротивление на Мариупольском металлургическом заводе «Азовсталь».
Несмотря на «туман войны», судя по косвенным признакам, ситуация на фронтах медленно, но уверенно начинает меняться в пользу ВСУ, и у меня создаётся ощущение, что в ближайшее время мы наконец-то и увидим результаты того контрнаступления, которого мы ждали весной.
А это значит, что перед нашим национальным лидером встаёт во всей красе вопрос или скорейшего прекращения СВО, или организации новых волн мобилизации, поскольку удержать занятые позиции будет возможно лишь за счёт массового призыва и направления на фронт очередных 150-200 тысяч мобилизованных, которые просто массой будут сдерживать украинское наступление.
Сколько таких призванных по мобилизации погибнет и пропадёт без вести, даже представить страшно, но если мы думаем об этом в общечеловеческом, гуманистическом ключе, то для «крутого пацана», который берёт в душе Владимира Владимировича верх над разумным политиком, поражение страшнее смерти.
Впрочем, сегодня Moscow Times подсчитали, что за этот год Путин в шестой раз заявил, что его обманули, на этот раз в связи с прекращением интернирования руководства «Азова». И тут я начинаю теряться в понятиях, кто «крутой пацан», а кто «лох печальный».
А теперь несколько слов о «синдроме Муму и Герасима».
Специальная военная операция высветила главную проблему современной России – отсутствие в ней гражданского общества как такового.
Здесь сказывается и «нравственный релятивизм» советской эпохи, когда приходилось прятать свои взгляды и мнения, чтобы не выделяться из толпы, и национальные особенности значительной части русского народа.
Эти особенности связаны и с исторической судьбой России, с её огромными просторами, когда уход на новые земли был лучшим выбором в случае конфликта с помещиком или соседями, с постоянным давлением государства, когда по воле царя человека могли вырвать из семьи и отправить за тридевять земель воевать или строить. А также с поразительной пластичностью русского человека, который может стать своим в любой национальной среде, а его дети и внуки будут полноценными немцами, французами, американцами, израильтянами, финнами. И с умением имитировать любые иностранные особенности, не воспринимая их всерьёз.
Ну а если человек оставался на месте, то тут уж приходилось приспосабливаться, невзирая на свои интересы, достоинство, честь и прочие «барские причуды». И не случайно ушедшие ранее в казаки российские крестьяне начинали с презрением говорить о бывших земляках, словно они представляли разные народы.
В результате история России должна бы подразделяться на историю государства России и историю русского народа как определённой этнической общности. И тогда получается картина, что эти истории развивались вроде бы рядом, но пересечение этих историй всегда оказывалось болезненным для народа.
Вроде бы вполне хорошо описана история Древней Руси. Как любят наши патриоты вспоминать о разгроме князем Святославом Игоревичем Хазарского каганата в 965 и 968-969 годах. Однако получается, что сражались не будущие россияне, а разбирались между собой за право контролировать торговые пути язычники-скандинавы, составлявшие основу дружины Святослава (которого некоторые источники называли Свеном или Свентославом) и тюрки, исповедовавшие тенгрианство и иудаизм. Таким образом, можно предположить, что без «скандинавских дрожжей» не возникла бы государственность Древней Руси.
Без «татаро-монгольских дрожжей» не смогло бы занять ведущее положение среди русских княжеств княжество Владимирско-Московское. И именно этим объясняется наличие почти четверти российских дворянских родов с татарскими корнями. А при Иване Третьем без итало-немецкого и польско-литовского влияния, а также брака с Софьей Палеолог не образовалось бы вполне современное по тем временам Московское царство. То есть без значительной доли инородного элемента среди элиты было бы невозможно образование государства, всё более сильно угнетавшего российский народ.
Без «польско-литовских и шведских дрожжей» была бы невозможна модернизация России в 17 веке, без английского и голландского влияния не было бы преобразования Московского царства в Российскую империю. А уж без участия немецких принцев и принцесс не сформировалась бы династия Романовых.
И уж тем более без «инородного влияния» не происходили революционные преобразования.
Рискну предположить, что без массовой эвакуации еврейского населения из Царства Польского из-за "черты оседлости" и латышей из Лифляндской и Курляндской губерний вглубь России, а также большого количества чешских, венгерских, австрийских пленных во время Первой Мировой войны, а также многочисленных китайских рабочих, занятых строительством оборонительных сооружений, у большевиков не было бы массовой поддержки на местах и кадров, способных создать структуры исполнительной власти и карательные органы. Они были грамотнее основной массы российского населения, пассионарнее, и не имели прочных семейных и дружеских связей на местах. Так что без «еврейско-латышско-венгерско-чешско-китайской закваски» Советский Союз был бы невозможен.
Таким образом, если бы Александр Второй или Николай Второй пошли бы на отмену «черты оседлости», то, вполне возможно, Российская империя существовала бы до сих пор, а значительная часть людей, фактически превративших США из достаточно консервативной сельской страны в ту страну, о которой мечтали миллиарды зрителей голливудского кино, могли бы созидать и в своей родной стране.
Я бы не обратил бы такого внимания на это, если бы массовая миграция жителей Закавказья и Средней Азии в российские города в случае социальных потрясений не угрожала бы превратить их в ту революционную силу, которая окажется способной переломить ход русской истории в пользу исламизации.
На мой взгляд, эта перспектива выглядит не так оптимистично, как Великая Октябрьская революция со всеми её кровавыми эксцессами.
А теперь о «синдроме Герасима и Муму».
Недавно я увидел иллюстрацию к замечательному рассказу Ивана Сергеевича Тургенева «Муму». На ней изображён огромный сильный мужик, нежно прижимающий к себе собачку Муму, которую ему предстоит скоро утопить по распоряжению своей барыни. То есть человек, физически намного сильнее своей хозяйки и наверняка намного смелее, не смеет ослушаться дурацкого приказа, из-за которого ему предстоит убить самое любимое им существо.
К сожалению, мой жизненный опыт подсказывает, что это очень распространённое явление среди коренного русского населения. И поэтому любой наглый кавказец или среднеазиат может вести себя дерзко и вызывающе, не рассчитывая на адекватный отпор. Это встречается даже в такой специфической среде, как воинские коллективы, когда пять-шесть кавказцев разных призывов умудряются держать в повиновении целую роту славян, которые нередко намного физически сильнее этих отморозков.
Нельзя сказать, что преодолеть эту беду невозможно. Но для этого в стране должно возникнуть гражданское общество, мнение которого будет иметь для власти большее значение, чем устремления отдельных представителей элиты. Тогда никакой Путин не сможет затеять войну с Украиной только потому, что ему хочется поквитаться за обидное прозвище в свой адрес, которое выкрикивали украинские болельщики.
Можно, конечно, говорить о его желании восстановить Советский Союз или превратить Россию в главный полюс мировой геополитики, но очевидно, что страна не может зависеть от решений только одного человека, сумевшего так организовать своё окружение, что ни слова возражения из уст его представителей не прозвучало.
И без преодоления этого синдрома «Герасима и Муму», без формирования внутри страны общества, способного противостоять государству в стремлении ограничить права россиян, Россия не сможет ни прекратить специальную военную операцию, которая развивается уже вне зависимости от желания своих авторов, ни вернуть физиологически обоснованный пенсионный возраст, ни восстановить свою роль экономически развитой страны с передовыми образованием, здравоохранением, наукой.
Незавершённый мятеж Евгения Викторовича Пригожина наглядно продемонстрировал, что в современной России любой авантюрист при наличии достаточно многочисленной группы сторонников и информационной поддержке хотя бы в социальных сетях может захватить власть, и население воспримет это скорее с облегчением, чем с сожалением о нелегитимном характере этого процесса.
И если в государственном аппарате страны остались ещё люди, способные реально оценивать сложившуюся обстановку, именно они должны приложить все возможные усилия для формирования в стране настоящего гражданского общества, способного защитить власть. Но и без встречного движения со стороны общества это невозможно, а для этого наше население должно забыть, что "его хата с краю" и "Жираф большой, ему видней".
При этом власть должна понимать, что без естественного процесса её смены, без нормальной партийной системы и сектора некоммерческих организаций, без свободной прессы и действительно работающей правоохранительной системы, без сильных профсоюзных организаций и ассоциаций предпринимателей выстроить гражданское общество и обеспечить продуктивное взаимодействие с ним невозможно. Это достаточно длительный и сложный процесс, но начинать надо было уже вчера.
И ещё один момент. Нельзя ничего создать без ощущения сопротивления среды. Его не нужно бояться, им надо уметь пользоваться.
Ну а пока что наша страна уверенно приближается к новой красивой дате: в августе мы отметим полтора года с начала специальной военной операции. Я не знаю, какова будет обстановка на фронте к тому моменту, начнётся ли новая волна мобилизации или Россия просто будет готова смириться с неизбежным поражением страны без гражданского общества в войне с такими же родными по крови людьми, у которых в стране это гражданское общество есть.
Ну а о контурах будущей России я поговорю в следующих статьях, потому что нет попутного ветра у корабля, капитан которого не знает цели путешествия, и не может быть успехов у страны, не имеющей представления о желаемом для неё Будущем.