От старой развалившейся каменной изгороди, опутанной ежевикой, тропинка виляла по склону пологого оврага обросшего с обеих сторон тёрном и шиповником. На левой возвышенности находилась заброшенная усадьба захваченная в плен деревьями. С право простиралось старое кладбище. Тропинка спускалась на самое дно, где в памятных лучах летнего солнца когда то весело переливалась родниковая вода. Лилия с замиранием в сердце раздвигала руками сухой прошлогодний кустарник, приближаясь шаг за шагом к знакомому источнику, а в действительности обнаружила еле сочившийся из под земли слабенький ручеёк. Канавка сточного желоба оказалась переполненной водой из-за скопившегося мусора. Расчистив руками образовавшийся затор в виде старых листьев и мелких веток, Лилия позволила ручью беспрепятственно бежать дальше, следуя полувековому руслу. За тем она аккуратно ступила на гладкий валун, присела на корточки перед трубой, из которой бежала холодная вода. Молодая женщина подставила пластиковую пятилитровую бутылку под струю и глубоко задумалась, вспоминая диалог с подругой. Дня три тому назад они ещё сидели в уютном кафе южного мегаполиса, а за окнами уже раскрывались почки каштанов.
- Кем ты там будешь? Что за жизнь тебя ждёт, ты подумала? - стращала её Анюта, потягивая через трубочку свой любимый напиток.
- Я не хочу оставаться тут, - скорбно отвечала Лилия, в глубине души понимая насколько неопровержимы аргументы подруги.
- Пойдёшь в училки на семнадцать тысяч в затраханном посёлке? - презрительно съязвила Анюта, скривив гримасу.
- Ничего, проживу как ни будь, - отчаянно отвечала собеседница.
- Ты про Лизу подумай, какое будущее ей готовишь? Спасибо она точно тебе не скажет, когда поймёт, что ты её похоронила в глуши. Да ты пойми Лиля, туда едут умирать, а не жить!
Над ручьём нависала сгорбленная верба. Часть её омертвевших за зиму веток бессильно колыхались на слабом ветру, с них капала влага. Тропинка не оканчивалась в этом месте. Она следовала и далее - параллельно убегающему вдаль ручью, исчезая в густых зарослях тёрна. Несмотря на прошедшие годы Лилия помнила почти каждый изгиб этой тропинки, знала куда она ведёт....
Вернувшись во двор усадьбы с водой, Лилия застала дочь сидевшую на облезлом табурете в неподвижном состоянии. Женщина опустила бутылки на землю и вопросительно посмотрела на десятилетнюю девочку.
- Ну как дела?
- Никак, - с недовольством буркнула дочь, обиженно уставившись в пустоту.
- Что-то произошло пока меня не было? - заискивающим тоном поинтересовалась мать. Несколько секунд девочка молчала надувшись, а потом, на одном дыхании выпалила:
- Я боюсь! Не хочу тут оставаться, слышишь меня! Давай переедем в гостиницу, пожалуйста.
- Лиза, здесь нет гостиниц, и мы никуда не уедем, - ласковым и настойчивым тоном возразила Лилия, ожидая негативной реакции со стороны ребёнка. Девочка крепко вцепилась пальцами в табурет на котором сидела, зажмурила глаза, и вот, сквозь её ресницы проступили обильные слезинки. Лилия привлекла к себе дочку, начала успокаивать, приговаривая:
- Ну чего ты боишься, расскажи мне?
- Я не могу тут, - всхлипывала девочка прижимаясь к материнской груди.
- Почему?
- В доме воняет мертвецами.
- Ты ошибаешься, милая, - снисходительно заверяла мать. - Откуда тебе знать, как воняют мёртвые? - Лиза продолжала плакать. - Вот послушай, что я слышала о таких домах, - ласково продолжала мама, - внутри них селится дух запустения. На самом деле, он не добрый и не злой, а просто спёртый дух. Мы с тобой раскрыли двери и окна. К вечеру дом проветрится. А так, как дух не терпит свежего воздуха, он вскоре уйдёт совсем, вот увидишь. Лилия с нежностью поглаживала коричневые волосы девочки, а сама обводила взором чужое подворье в которое они заселились пару часов назад. Передняя часть усадьбы была усеяна разнообразным мусором. В саду, торчали вросшие в землю полусгнившие пчелиные улики.
- Мама, а домовой нас примет? - спросила расстроенная девочка слегка успокоившись.
- Конечно, - отвечала молодая женщина. - Мы с ним подружимся обязательно. Надо его только задобрить чем то вкусненьким.
Пока Лиза мыла окна и предметы старой мебели оставшейся от прежних хозяев, Лилия отодвинула в сторону привезённые вещи, увязала свои тёмные волосы в хвост, подошла к печи, и с помощью загнутой кочерги отодвинула чугунные кольца топки, заглянула во внутрь. Там оказалось пустота поросшая древней паутиной. Из дымохода пахло сажей. В двух разграбленных и покосившихся от времени сараях нашлась горстка дров и только. Помимо них Лилия насобирала ещё мелких щепок, раздобыла кусок влажного картона. Сухие щепки она завернула в картон, опустила в топку. Дальше, она подпалила свой носовой платок зажигалкой, положила его на бумагу. Картон долго тлел, но потом воспламенился, щепки затрещали. И вдруг из всех возможных щелей неожиданно повалил густой дым, скоро расползаясь по дому.
- Мама, что ты делаешь?! - закричала возмущённая дочь, хватаясь за глаза.
- Печь топлю, - с досадой парировала Лилия. Содрав с окна утратившую вид занавеску, молодая женщина начала выгонять дым в распахнутую дверь. Впрочем не всё было так просто, дым выходил очень медленно. Чтобы не задохнуться, им пришлось выбираться на улицу самим, кашляя и утирая от выступающих слёз глаза.
- Вы горите тут, что ли? - раздался строгий старушечий голос. Протирая глаза от едкого дыма Лилия увидела рядом с собой уже знакомую пожилую женщину по имени Софья Матвеевна, заселившую их утром в этот флигель. В одной руке пришедшая держала клюку на которую опиралась при ходьбе. А в другой - у неё была плетённая сумка с какой то поклажей.
- Печь дымит, - пожалилась Лилия. Старуха внимательно посмотрела в её красные от дыма глаза, перевела взор на девочку. - Сейчас глянем, - вымолвила Софья Тимофеевна, направляясь в дом, а уж от туда спустя несколько секунд воскликнула:
- О бог мой! Ну ты девка даёшь! У вас задвижка почти вся в дымоход задвинута, куда ты глядела! - Лилия стыдливо опустила глаза. Старуха исправила оплошность и строго спросила: "Ты, печку раньше топила когда ни будь?"
- Очень давно, - виновато сетовала Лилия.
- Оно и видно, - проворчала старуха, отмахиваясь руками от оставшегося дыма, опробовала на прочность стоявший у стола табурет, осторожно уселась не выпуская из рук клюку.
- Загляни в сумку, мать, я тебе топорик принесла и старых газет на растопку. Сейчас наверное и газеты перестали печатать?
- Ещё печатают, - тихо отозвалась Лиза, устроившись на койке, прилежно сложив руки на коленках. Старуха задумчиво пробурчала:
- Весна в наших краях хоть и ранняя, но случается холодной. - Лилия подкладывала в занявшийся огонь дрова по крупнее, между делом поинтересовалась:
- Чай попьёте с нами Софья Матвеевна?
- От чего же не попить, попью, а потом сходим ко мне в гости, я угольком вас одарю. Дровами одними не натопишься, а прохладно будет до самого мая. Да гляди, мать, уголёк без присмотра не бросай. У нас тут всякие шастают, метал воруют и другие пригодные для продажи вещи. Дверь ночью на все засовы запирай! А со временем собаку заведи, чтобы лаяла, когда чужого услышит. Лилия кивнула головой, опустилась на голую койку рядом с дочерью. Девочка в боязливом любопытстве посматривала на пожилую женщину, морщинистое лицо которой выглядело довольно суровым, как вся здешняя атмосфера. Волевой рот и цепкие глаза под нетронутыми сединой чёрными бровями, предавали её натуре строгий вид. Твёрдый и внушительный голос чётко обозначающий произношение фраз - беспрекословно взывал к вниманию. Пригревшись от печи, старуха развязала свой платок , спустила его с головы на шею, обнажив смоляные волосы с небольшой проседью, гладко зачёсанные и заколотые на затылке, в единый миг преобразилась из старухи в даму.
- Вы зачем в нашу глушь пожаловали, прячетесь от кого то? - спросила на прямую Софья Матвеевна. Лилия обречённо взглянула на неё, скрывая внутри себя горькое разочарование и жалость к самой себе. - Обстоятельства вынудили, - произнесла молодая женщина. А поколебавшись добавила:
- Я жила здесь когда то в детстве.
Старуха понимающе кивнула головой и больше не стала пытать расспросами. Вместо этого она поведала новым поселенцам о событиях происходивших до их появления.
- У нас тут в прошлом году по осени, один бандит прятался в заброшенном доме. Хотел на зимовку залечь, да полиция выловила. А наркоманов сколько шатается, и никто их не вылавливает. Не хочу пугать вас барышни, просто предостерегаю, чтобы имели ввиду.
- А что, много заброшенных домов в посёлке? - спрашивала Лилия, опуская на нагревшуюся плиту маленький чайничек.
- О-о, сколько хочешь! Особенно на окраинах. Вот на одной только нашей улице до нескольких десятков наберётся. Бог знает, что в них происходит там, все же не обойдёшь с проверкой. Старые люди умирают, а дома их гниют постепенно.
- А как же молодёжь?
- Молодые по городам большим разъехались у кого голова с мозгами, а что им тут делать. Оставшиеся спились, да скололись.
- Что ж совсем уже работы никакой нет? - переспросила Лилия.
- Да откуда ей взяться то!? - негодуя отреагировала старуха. Её строгие глаза вспыхнули недобрым огнём. Гордо выпрямив спину она учинила словесный разнос тем - кто по её мнению был во всём виноват:
- Всё развалили за тридцать лет, а в замен ничего не сделали! Сколько шахтёров раньше трудилось в посёлке и железнодорожников. Люди жили не богато, но жизни по своему радовались, в гости ходили друг к другу, отзывчивые были на чужую беду. А потом пришли эти... Шахты позакрывали. Железную дорогу поделили на куски между собой. Людям обычным негде стало работать. Вот они и подались в большие города. Сначала мужчины, а после и женщины с детьми, бросая своё жильё. Одну единственную больницу и ту разломали. Поликлинику в райцентр перенесли за тридцать километров. Попробуй накатайся в автобусе. Сберкассу тоже в районный город убрали. Я уж не говорю про детские сады.. Всё для народа! Осталось нас живьём похоронить! - Старуха разгорячённо шлёпнула рукой по коленке, отвернувшись умолкла. На её скулах виднелись желваки. - Дай господи дожить по человечески, - простонала она уже смиренным голосом, тяжело вздыхая. Лилия достала кружки, расставила их на столе, разложила в них пакетики с чаем, залила кипятком.
- А вы одна живёте Софья Матвеевна?
- Одна, - горестно вздохнула старуха, обратив грустный взгляд в пустоту. - Муж мой долго болел перед тем как умереть, намучилась я с ним, царство небесное. Сын в одну войну погиб, внук в другую. Остались у меня одни бабы в роду. - Софья Матвеевна отчаянно махнула рукой, давая понять, что не желает продолжать этот разговор. После чаепития, пожилая женщина пригласила новых знакомых к себе в гости. За разговорами они не плохо провели время. Собираясь обратно, Лилия выкатила со двора старухи тележку с углём, поставила её на подножку.
- Спасибо вам Софья Матвеевна, - благодарила она благодетельницу.
- На здоровье, - добрым словом отвечала та, протягивая свёрток бумаги, - вот возьми свечей с собой. У тебя же там электричество отрезано.
- Спасибо. А кто жил раньше в доме, который мы заняли?
- Прокоповы - родня моя. Старики в могилах уже лет шесть лежат. А молодёжь, где то в столицах пристроились, детишками обзавелись. Если тревожно станет вам одним, - кивнула пожилая в сторону флигеля, - хватай девочку и бежите ко мне. Калитку запирать не буду. Собачка у меня маленькая, но звонкая. Сплю я плохо, так что услышу быстро. Ну давай девка, ни пуха тебе! Стану приходить к вам первое время, пока не обвыкнетесь, - улыбнулась Софья Матвеевна.
Остаток дня мать с дочерью использовали на уборку флигеля. Отмыли стены, потолки и пол. Для этого им обеим приходилось спускаться несколько раз к роднику за водой. Когда уборка приблизилась к концу, наступил сумеречный вечер, принёсший с собой долю уныния и тревоги основанных на беспокойстве о будущем. Прогоняя по дальше удручающие мысли, Лилия приготовила скромный ужин, зажгла свечи. За окнами гулял ветер. По старым стенам ползли длинные тени.
- Завтра нужно будет запастись продуктами, которые можно будет хранить в тепле, - произнесла вслух свои мысли молодая женщина, задумчиво поглядывая на дочь играющую в смартфоне. - Старайся не расходовать заряд батареи, Лиза. Мы не можем по пустякам тревожить Софью Матвеевну. Девочка робко взглянула на маму. - Я несколько минуток ещё, - жалобно попросила она. Мать ласково улыбнулась и напомнила ей:
- Старайся экономить. Мы договаривались использовать телефоны для развлечения не дольше двух часов в день. Напомнив о ограничениях, Лилия открыла собственный телефон и сама незаметно залипла в нём на неопределённое время. Потом они улеглись в кровать, обернувшись тонким пледом. Впрочем, к тому времени в комнатах достаточно прогрелось. Тёплый воздух проникший в каждый уголок флигеля - избавил пространство комнат от сырости, но так и не принёс какого либо уюта.
- Мама, а эта кровать похожа на гамак.
- Ну да, - согласилась Лилия.
- Сюда нужен матрац или толстое одеяло, - подметила Лиза, прижимаясь к матери. На столе в это время догорала в битом стакане бесформенная свеча. Лилия затушила её и обняла дочь. Вместе они стали прислушиваться к нарастающим порывам ветра на улице.
- Мама, а почему женщины не могут жить без мужчин, - шёпотом спрашивала Лиза.
- Иногда могут, если это необходимо. У многих просто не получается.
- У меня тоже может не получиться?
- Ты не должна об этом думать сейчас. - Лиза поцеловала маму и прикрыла глаза, но спустя мгновения неожиданно подскочила, вспомнив в эмоциональном порыве нечто важное:
- Мы забыли положить домовому угощение!
Лилия пробудилась глубокой ночью от тревожного сна, мокрая от пота. В доме стало невыносимо жарко. Разгоревшаяся печь просто полыхала, как плавильня. Чугунная плита накалилась до малинового цвета. А на дворе бушевал ураган. Под его натисками флигель стонал и скрипел. Нагревшийся от печи потолок поскрипывал от горячего воздуха. Лиза спала крепко. Волосы девочки тоже были влажными от пота. Лилия раскрыла дочку и вдруг услышала тревожные звуки заставившие её насторожиться. Всмотревшись в окно сквозь белесую ночь с моросящим дождём, она заметила слоняющиеся по двору фигуры людей. Их было несколько человек, и вероятнее всего они являлись теми самыми наркоманами про которых говорила старуха, рыскающие в поисках лёгкой наживы. "Что же делать?" - застыла женщина в оцепенении, непроизвольно словно прячась - сползла на пол, прижавшись спиной к стене. "Знают ли они, что в доме кто-то есть?"- напряжённо соображала Лилия. "Если разговаривают вслух - значит не знают. О господи, да кого им бояться, они же отмороженные." Паника овладевала её сердцем, затмевала разум. "Что будет, если они осмелятся разбить стекло? Вызвать полицию? Но я даже не запомнила название улицы, дура." И тут она вспомнила про топор лежащий в коридоре. "Тебя, этим топором и зарубят." - Мелькнула из страшной глубины сознания скользящая мысль. Но испуганная женщина вспомнила про дочку и, наплевав на все свои страхи ринулась в промежуточную дверь ведущую в коридор, быстро нащупала рукоять топора. Взяв в руки оружие она испытала невероятную слабость в теле, ноги задрожали. Дыхание сбивалось с ритма от переполняющего адреналина. Она не представляла себе на сколько способна применить оружие против человека. Кое как совладав с рвущимися наружу эмоциями, Лилия заметила на стекле замызганного коридорного окошка шарившую пятерню пальцев. Грабитель нащупывал слабое место, где старое стекло под упорным нажатием могло без громкого звука вылезти из оконной рамы. Он стремился добраться до дверного засова на который и была заперта входная дверь.
- Будь ты проклят! - Шёпотом вымолвили пересохшие от страха губы женщины. Жар изнутри мгновенно согрел пронизанное ознобом тело. Лилия крепко сжала обеими руками рукоять топора и занесла его лезвие для удара, притаилась - выжидая пока воровская рука проникнет во внутрь, и тогда она отрубит эти мерзкие пальцы. Что будет после она не желала об этом даже думать, пылающая ненавистью ко всем подонкам человеческого происхождения, сбивающимся в шакальи стаи. Инстинктивно она чувствовала о том, что ей не стоит ждать от них пощады или сострадания. Чтобы дать шанс себе выжить, надо бороться за жизнь любыми способами. Ведь они знали, что в доме находятся люди. С их опытом и не знать? А если так - значит были готовы ко всему... Но грабитель неожиданно опустил руку и затих с той стороны двери, точно ощутил некое предостережение, как будто дремлющий его ангел хранитель наконец достучался до усыхающих мозгов. Немного погодя Лилия услышала приглушённые голоса и удаляющиеся шаги. Ещё через пять минут всё стихло. Они убрались прочь. Теперь только ветер совершал свои разбойничьи набеги на спящую округу. Лилия вернулась в комнаты на негнущихся ногах. Её сотрясала лихорадка от пережитого стресса. Постояв возле стола, ухватившись одной рукой за столешницу, она вскоре осознала, что всё ещё держит топор. Аккуратно опустила его на пол, задвинула ногой под стол. Когда она легла в постель, то ещё долго не могла успокоиться, прислушиваясь к устоявшимся звукам на улице. Прошло более часа наверное, прежде чем она наконец расслабилась и смогла задремать. Но сон её оказался беспокойным до самого рассвета.
Утром Лиза подскочила раньше обычного, разгуливала по пустынным комнатам, не находя себе развлечений. Заметив проснувшуюся мать, девочка тут же указала на тарелку с откусанным печеньем, которое они оставили домовому.
- Это ты подшутила? - спросила серьёзно Лиза. Лилия оторвалась от подушки, посмотрела на стол. Печенье действительно оказалось отщеплённым со следами крошек . - Может быть мыши? - предположила Лилия зевая. Лиза помотала головой.