Старший прапорщик Иол Менделевич Пестрак в середине двадцатого столетия прибыл к новому месту прохождения службы в плохом настроении. Ему пришлось не по своей воле сменить воинскую часть, кроме того в качестве наказания его направили в стройбат.
- Контингент солдат здесь ещё тот… - быстро понял прапорщик.
В строительный батальон набирали всех, кто не прошёл в нормальные войска.
- Что вы так матом ругаетесь! - ругал солдат Пестрак. - Потом этими же руками будете хлеб, есть.
Командовал военными строителями капитан Петраков. Накануне приезда нового старшины роты в часть прибыло пополнение. Один солдат стал настоящим наказанием для прапорщика. Звали рядового Сашка Мякин.
- Где только таких уродов делают?! - возмущался молдаванин.
Родился Мякин жутко невезучим. Всё плохое, что могло и не могло с ним случиться, случалось с невероятным постоянством.
- Такому человеку нельзя на улицу выходить, - возмущался старший прапорщик через полгода службы рядового, - а его призвали в армию и послали служить в стройбат.
Обычный деревенский парень, довольно заурядной внешности и
потешным волжским говором, улыбался всегда и неизвестно чему.
- Товарищ солдат! - пригрозил ему капитан, когда увидел. - Если ты ещё хоть раз в строю улыбнёшься, то я тебе так улыбнусь, что ты у меня в воздухе переобуваться начнёшь!
Кроме того, он не переносил храпа. Понятно, что никому храп больно-то не нравится, но солдатик поступал совсем подло. Не вставая, брал сапог и швырял его в своих сослуживцев, затем переворачивался на другой бок и засыпал крепким сном.
- Лучшее средство от любви - бег в противогазе! - пошутил Иол Менделевич, когда узнал об этом.
Сослуживцы от таких поступков в восторг не приходили, так как метод использовался каждую ночь. Ярость благородная вскипела до жгучего желания отмщения. Солдаты приступили к реализации коварного плана. Привязали они грубой ниткой сапог к члену крепко спящего Сашки. Всхрапнули ему под ухо. Он привычно схватил сапог, метнул его в сторону источника храпа.
- Больно! - нечеловеческий вопль огласил казарму.
То был вой простреленной навылет волчицы. Месяц Мякин валялся в медчасти с растяжением полового члена.
- Как вы думаете, - спросил Пестрак, когда рассказал командиру, - избавился ли он от своей пагубной привычки?
- Думаю да…
- Вовсе нет, просто к ней добавилась новая, - усмехнулся он, - после метания сапога, спросонья он спрыгивает с койки и бежит вслед за летящим предметом обуви...
Однажды не очень спокойной ночью, сонный рядовой метнул сапог на соседнюю койку, но не стал вскакивать вслед за ним, вернувшись к первоначальным привычкам. Сашка сладко потянулся и зевнул, так, что у него выскочила нижняя челюсть.
- Ну, что делать, - поохал старшина и отправил его к врачу.
Так как вставление челюсти на место не очень сложная процедура, то утром горемыка вернулся, довольный, что всё закончилось удачно. Товарищам было любопытно, они стали расспрашивать героя дня:
- Как произошло, да что чувствовал?
Мякин, купаясь в лучах нежданной славы, рассказывал всё с мельчайшими подробностями:
- Спал крепко, никто не храпел!.. Вдруг сосед захрапел. Я метнул сапог, но вставать не стал. Лететь ему недалеко, а член у меня растянут. Не просыпаясь, повернулся на другой бок и зевнул…
Рядовой продемонстрировал при этом, как именно он зевал. Противная челюсть не выдержала повторного издевательства и выскочила снова. Выпучив глаза, с открытым ртом, по пути собирая мошек и комаров, Саня по уже протоптанному маршруту бросился к доктору.
- Зато перестал просыпаться по ночам! - засмеялся Иол Менделевич, когда узнал последствия зевков.
Наступившей зимой они перебазировались на новое место, под город Мелитополь.
- Степь да степь кругом, - мучился он, вспоминая свою тёплую малую Родину, - снабжение продовольствием - никакое.
Рядом с ними оказалась другая воинская часть. Небольшая, всего человек сто, пара зданий и склад боеприпасов. Однажды военные строители выставили в караул Мякина, дали ему автомат и патронов трассирующих. Зима, ночь, метель страшная, температура под минус двадцать градусов.
- Если не будет караульного, - знал Пестрак, - соседи подумают, что у нас слабая воинская дисциплина!
В связи с погодными условиями обмундирование у караульного было соответствующее, овчинный тулуп толстенный до пят, чтобы не замёрз человек на посту.
- Услышав лай караульной собаки, передать сигнал громко, быстро и без искажений! - напомнил ему капитан.
Стоял рядовой на посту, проклиная всё на свете, и увидел зайца шагах в двадцати от него. Мякин вспомнил про то, как у них с продовольствием туго и давай по нему из автомата трассирующими патронами лупить. Заяц не будь дураком начал прыгать, как оголтелый в поисках укрытия.
- Там же соседняя часть! - с опозданием понял Александр.
Он шмальнул в сторону соседей, а они подумали, что атака началась, стали в ответ стрелять. Петраков приказал ответить автоматным огнём. В процессе непродолжительной обоюдной перестрелки кто-то из их стройбата угодил в склад с боеприпасами соседей.
- Отставить стрельбу! - заорал Иол Менделевич. - Или я сейчас буду зверствовать!
Тёмная степь ослепла от ярких вспышек рвущихся боеприпасов и сирены общей тревоги в упомянутой части. В половине пятого утра взрывы на складе прекратились. Мякин был при смерти от пережитых потрясений и давал правдивые показания командиру:
- Заяц меня попутал!
При взрыве на складе больше половины боеприпасов просто раскидало по полю вокруг.
- И что с ними делать - хрен его знает. - Пестрак ломал голову. - Минное поле вокруг части образовалось, само собой.
Сапёров и миноискателей в части не было. Бурная матерная речь капитана сводившейся к тому, что Сашка должен будет ползать по полю и голыми руками искать не разорвавшиеся боеприпасы.
- Находится на балансе части большой бульдозер, - вспомнил старший прапорщик, - и к нему имеется два запасных отвала!
Посадили Мякина на бульдозер, и он с опущенным отвалом ползал по полю, разгребая снег в поисках боеприпасов. Довольно часто обнаружение
боеприпасов сопровождалось громким взрывом и повреждениями отвала.
- Рядовой! - капитан криком останавливал Сашку, пытавшегося сбежать. - Ну что ты ерундой болтаешь? Сидеть!
После того, как отвал пришёл в негодное состояние, разорванный очередным взрывом надвое, Мякина сняли с бульдозера, повели отпаивать водкой и приходить в себя, бульдозеру поменяли отвал на новый. Так худо-бедно поле разминировали, но Сашка улыбаться перестал навсегда.
- Лучше бы я служил в Молдавии, - тосковал по малой родине Пестрак. - Там тепло и виноград!
Чтобы прикоснуться к ней, Он построил весной курятник, обнёс его сеткой. Ухаживать за курами назначил Мякина. Однажды летней ночью Сашка с напарником заступили в караул, в одиночку его оставлять боялись. Пост у складов части был большой, они сошлись посредине и начали про еду разговаривать.
- Жареную, как у мамы курочку хочу… - облизнулся голодный Мякин.
Решили украсть птицу старшины. Спёрли курицу кое-как, не знали, что они так быстро бегают. Яиц перебили несколько штук, но поймали.
- Только как следы заметать? - озадачился напарник.
Подкопали под сеткой ход, а на разбросанном грунте щепотью сложенными пальцами оставили следы, перьев набросали, и пошли жарить. Курочка удалась, прикончили мигом. Утром перед сменой Саша пошёл посмотреть при свете дня, чтобы всё было нормально.
- Твою мать! - ахнул он последствиям.
Так как наследили сапогами, пришлось заметать территорию как шпиону на КСП. Потом ему подумалось, что ради приличия надо возместить яичный ущерб, пошёл на кухню, взял пяток яиц из субботнего солдатского пайка, и положил на насест, вместо битых.
- Совесть всё же надо иметь… - тонко заметил Мякин.
На следующий день весь личный состав части знал, что у них завелась подлая лиса. К вечеру Иол Менделевич намылился с автоматом в засаду. Ночь разорвала очередь, через пару минут появился довольный охотник.
- Забыл на одиночные поставить, но кажись, попал... - признался он Сашке. - Дай фонарь, пойду, посмотрю.
Вокруг всё разворочено, в ошмётках перьев с костями. Мякин увидел действительно останки млекопитающего, а не птицы. Выйдя на свет, выяснилось, что это задняя часть кота, при жизни носившего кличку «Кузя».
- Видимо он давно ходил вокруг курятника, - задумчиво сказал Пестрак.
Петух, и оставшиеся курицы были безнадёжно мертвы, замечательно кучно стрелял молдаванин. Он забрал яйца, и ушёл подавленный насильственной смертью питомцев. Утром пришёл, ещё более в сумрачном настроении, позвал Александра в канцелярию, и признался:
- Слышь солдат, чертовщина какая-то!.. Ничего понять не могу, решил дома омлет сделать, а яйца-то варёные!