В нашем киевском подольском дворе совершенно по-прежнему цветёт жасмин. А собственно, почему бы ему не цвести по-прежнему? Что за дело ему до войны? Это дела человеческие, это фауна, а он – флора. Только почему-то почти не пахнет.
– А я сразу поняла, что вы вернулись, – сказала соседка. – Потому что велосипед во дворе.
Другая соседка поманила пальцем мою жену и шепотом спросила:
– Це до вас сантехнік прийшов?
– До нас.
– А нащо?
Пара с третьего этажа, пожилые супруги. Всегда ими любовался: я кручу педали на Житний рынок, они идут туда же. Но очень медленно. Но почти каждый день, туда полтора километра и обратно. Вот и сейчас. Они поднимались по ступенькам домой, пропустили меня, быстрого. Заговорили о разном. К слову сказал, что мне шестьдесят восемь.
– А мне семьдесят восемь! – гордо сказала она.
Дома скинул рубаху: жарко. Отдыхаю. Вдруг звонок в дверь, смотрю – эта самая соседка. Недоумеваю, зачем вдруг ей понадобилось к нам подниматься, лишняя ведь нагрузка на старые ноги. Оделся, открыл. Она улыбается, глаза блестят.
– Я перепутала! – говорит. – Мне восемьдесят семь!