После жаркого и ветренного дня неожиданно случился тихий и прохладный вечер на фоне розового закатного неба,не отфотошопленного,а вполне реального.
Тишина - оглушительная.Возможно поэтому повеяло не началом июля,а осенью.И птиц не было слышно.Никаких.
Дня два назад в вечеру галдели галки,гомонили грачи,а еще раньше сад наполняли трели невеликих садовых птах.Жаль.
Так с этим ощущением скорой осени и задремалось.
Разбудило птичье пение.
Светает рано,очень рано,на часах- три тридцать две,а за окном...
Пением назвать это было неловко.
Двуручная пила.Махонькая такая. Миниатюрнее некуда.
Очень тонко,пронзительно,и всего-то две нотки.
Эти странные,нелепые звуки скоро и прекратились,но сон ушел.
- Наверное,послушание...
Послушание птице дадено,хошь-не хошь,умеешь - не умеешь,надо,как в монастыре.
Ладно,обдумать можно.
Монастырское в частности.
"Я не киноманка",- сообщила однокурсница,и как-то бортанула меня в сторону книг.
Странным зигзагом дело дошло до библиотеки.
И попалось мне любопытное чтиво,искреннее.Про послушание - это оттуда,из жизни монастырской от Дарьи Верясовой.
В библиотеку идти пришлось,книги передать просили,с пустыми рукам уйти показалось неудобно.
И зацепилась.
А так как выбирала под свои запросы,выбранное и не подвело.
И были это книги разные,в том числе и зарубежных классиков.
Может,кто-то скажет,своим бы предпочтение отдавать надо.
И пусть,не спорю.
Но с каким удовольствием Томаса Харди читаешь!
Какой там сюжетную линию быстренько вытянуть по диалогам,пропуская "описания"!
"Смеющиеся пейзажи хороши,когда жизнь нам улыбается,но что,если она нерадостна?Люди гораздо больнее страдают от насмешки слишком веселого для их мыслей окружения,чем от гнета чрезмерно унылых окрестностей.Мрачный Эгдон обращался к более тонкому и реже встречающемуся чутью,к эмоциям,усвоенным позже,чем те,которые откликаются на общепринятые виды красоты,на то,что называют очаровательным и прелестным".
Не выпускает!
И идешь по вересковой пустоши,вглядываясь и впитывая.
А там - охряник.
А ты - в поисковик.
А он исправляет,умный такой,добавляет вторую "н",да заменяет "я" на "а".
Сдался тебе этот охряник,но так вот мозги у тебя устроены,что думаешь:А нафига ж фермеры перед ярмаркой охру для овец закупали? Все.
И тут интернет тебе фотки выдаст овец раскрашенных.
Все?Проблемы нет?
Ой,да ладно!
Это вовсе не про то.Кто-то там в Шотландии сейчас аж в шотландку овец раскрашивает.Не вариант,даже если это - метка от воров,яркую овцу не скрыть.
И выходит,что только Харди специалистом по охряникам и значится,потому что профессия эта еще при нем умирать начала,а упоминает он ее в романе совсем не про то написанном.
Так,пошли сначала.Том первый,"Возвращение на родину".
Охряник,приобретя фургон,отправлялся добывать охру,и становился в конце-концов Бабайкой, тем,чьим страшным обликом детей пугали.
Охра все,что с ней соприкасалось,делала красным:фургон,утварь,одежду,руки,лицо.
Человек,пишет Харди,обретал обычный цвет лица через полгода после того,как бросал это занятие.
И вполне прибыльной была работа охряника, раскупались заготовленные запасы.
Так есть варианты? Может,краска одна,а рисунок каждый фермер свой делал?
И стояли такие разнообразно расцвеченные овечки на ярмарке в загончиках.
История с огораживанием,с мешком шерсти,с "тайной историей красок",с сообщением о том,что в Шотландии 84 породы овец ничего к ответу не добавляют.
Вот вам писательство, литературное творчество,а сбереглось-то очень житейское,конкретное.
Раз овечка,два овечка,через час и угомонились...