Одно недорогое подземное кафе находилось по пути к станции метро, за стеклом, в ряду торговой галереи. В это кафе и привёл после рабочего дня Георгий Сарычев свою работницу Веронику Чигрину. За кофе с тортом-мороженым «Венеция» и потёк их уже не деловой разговор.
– Итак, давно ли, Вероника, вы этим самым фолк-роком увлекаетесь?
– Знаете, Георгий Александрович, давно! С подросткового возраста, лет десять уже.
– А не сложно ли вам будет называть меня ГЕрой?
– ГЕрой? – смутилась девушка. – Ну… если вы просите, то… попробую.
– Я просто, Вероника, при всей своей занятости и искусству не чужд. В школе думал, может, буду популярным исполнителем. Только не этот фолк-рок исполнять, а попсу обыкновенную, легковесные песенки, для «танцев-обниманцев».
– И что-то вам помешало?
– Да-да. Доходили до меня сведения, как девочки-школьницы с ума сходят от своих кумиров – певцов и актёров. Про учёбу забывают и вообще до такой жути доходят, что говорить неохота, по крайней мере, здесь и сейчас. – Гера поморщился и махнул рукой. – Вот представил я однажды, что с моей подходящей наружностью я ещё поднакачаю телеса свои и буду выступать. Но к чему это приведёт? Сколько милых и впечатлительных девочек я лишу рассудка? Будут они меня встречать толпами перед сценой, при моём появлении визжать так, будто их режут. А потом телефон и е-мэйл выведают, письмами и звонками будут заваливать, да чем-нибудь угрожать там, вены себе вскрыть, например, – внимательно слушающая Вероника насупилась. – Извините, Вероника. И вот, подумал я в один прекрасный день: надо ли мне всё это? Хоть это были бы большие деньги, но… Но вывод мой стал таков: офисный бизнес – более гуманный способ заработать.
Гера как-то нежно улыбнулся, и они с Вероникой продолжили, не спеша, смаковать торт-мороженое в блюдцах, запивая его кофе. Продолжила разговор девушка:
– Да, в офисе от вас, Гера, – это имя она произнесла полушёпотом, – никто, вроде, не фанатеет.
– В офисе я даю людям работу, а не пляски и не гляделки – вот в чём раз-ница.
– То есть, в офисе должны от работы фанатеть?
– По большому счёту, человеку не надо бы ни от чего фанатеть. Фанатеть – это значит быть одержимым, зависеть от чего-то так, что рассудок мутнеет, – медленно излагал рассуждения Гера. – Фанатизм, состояние фанатика всегда неразумно и неестественно. Даже если фанатеют от чего-то хорошего, нужного – работы, например, или искусства. Просто, так ради чего-то одного приносятся в жертву все остальные составляющие человеческой жизни, души… Сводит-ся на нет многомерность человеческой природы… Есть такое гениальное определение – «одномерный человек», изобретённое философом Гербертом Маркузе. А в самых крайних и страшных случаях без объекта фанатизма даже жить отказываются… Ой, да что это я! – спохватился Гера, будто сделал что-то неприличное.
– Что случилось? – в свою очередь изумилась Вероника.
– Что это я вас всё гружу и гружу? Называется, устраиваю вам отдых, Вероника!
Девушка умилённо рассмеялась.
– Да что вы, Гера? Вы просто… рассуждаете. Интересно рассуждаете. Мудро!
– Да? Ну ладно.
– А вот по поводу одержимости работой, мне кажется, я такое явление наблюдаю в офисе.
– Да? И у кого же? – оживился Гера.
– Меня, знаете, некая оторопь берёт от манеры поведения Златы Маяковой. Будто кроме работы и всего связанного с ней – лизинга, договоров, закупок, взносов, амортизаций – для неё никакой больше жизни и нет.
– Действительно, у Златы я вижу такой деловой настрой, как больше ни у кого.
– Да-да, похвально, с одной стороны. Но с другой… она как будто отказалась какие-то чувства испытывать, отключила их, все человеческие, все женские чувства.
– Хм! Не знаю, я не психолог, не скажу сразу, отчего это так бывает.
– Понимаете, Гера, – уже смело стала использовать Вероника это обращение. – Я не то, чтобы хотела Злату за кого-то сосватать… – девушка нервно усмехнулась. – Но всё-таки жутковато за неё становится: с такими установками будет ли ей когда-нибудь нужна семья? И дети? Ведь бред какой-то: и очаровательна она, и умна, и… что? Кроме работы ей ничего не нужно?
– Ну вы, я скажу, всё-таки краски сгущаете. Злата со мной и просто говорит, о чём придётся, когда я расположу её к этому, и смеётся над шутками, и сама, бывает, шутит.
– Фу-у… отлегло аж…
Вероника стала обмахиваться рукой.
– Вот, вы за подругу свою беспокоитесь, а про себя-то вообще ничего не скажете? У вас у самой-то в планах есть семья? Ну, муж там и прочие дети?
Но Вероника долго не могла ответить от хохота.
– Вот это… Вот это вы высказались… Да нет, в ближайших планах нет... – и она снова прыснула.
– А по-моему, если бы не альтруизм вот такой, не беспокойство о подруге, вы вполне могли бы и себя проявить как женщина.
– Это как? – всё ещё приходила в себя девушка.
– А вот как. Скажите, Вероника: где вы живёте? Сказали однажды, рядом некая долина реки Сетунь?
– А что?
– Да просто могу прогуляться там с вами. В отпуск как-нибудь.
– Да вы что, не шутите?
– Я со своими планами не шучу! Вы как будто не знаете об этом?
– Не ожидала просто.
– Район у вас, я полагаю, Можайский? Я должен сказать, что недолюбливаю окраинную Москву, эти спальные районы за их удручающее однообразие в плане архитектуры. Но если вблизи вашего дома парк – это меняет дело.
– Заказник… Я правда, не разбираюсь в различиях. Но вам… я не знаю, что и сказать…
– А вам и не надо ничего говорить. Надо просто отпуска дождаться.
Вероника только пожала плечами и вскинула брови.
– Ну, а пока что я желаю вам успешно вести дела. Глотнём минералки напоследок?
***
На следующий день в офис компании «Медиана Эл Эйч» снова вошла высокая статная девушка со светло-русыми волосами, с гордой ухмылкой на ясном овале лица. Приход Златы замечали все без исключения, даже те, кто ни разу с ней не общался.
Но особенно она стала волновать одного молодого человека. Сам он не был примечателен ни наружностью своей, ни усердием в работе. Единственное, в чём он преуспевал – в умении как-то подлаживаться к людям, в привязчивости в хорошем смысле слова. И вот, с того момента, как он стал коллегой Златы, он заимел хрустальную мечту расположить к себе эту неприступную леди. Сначала он планировал заговорить с ней сугубо о работе, ну а затем… как получится.
Ранее Злата грезилась ему, как почти всем сотрудникам кампании, идеальной парой для менеджера, Георгия Сарычева. Но такая пара что-то никак не образовывалась. Просто, как и Георгий, Злата была наделена деловым настроем, сосредоточенностью. А уж про то, как она с Герой сочеталась внешне, и говорить было нечего. Но вот что-то как-то дистанция сохранялась. Может, воспользоваться этим? Задать Злате вопрос. Но, разумеется, не о том, какое её любимое мороженое или любимый фильм с участием такого-то актёра или читала ли она книгу «Атлант расправил плечи», эту, как её называют, библию предпринимательства. Не эти детские вопросы надо задавать, а вопрос строго по делу. И не один. Злата так умна, что вот-вот сама возглавит офис. И вот вникал-вникал этот простодушный парень в специфику своей офисной работы, и нужный вопрос у него, наконец, родился.
– Извините, Злата, – подошёл он к ней однажды сзади. – Можно задать вам вопрос как нашему… продвинутому сотруднику?
– Я слушаю, – ответила девушка, не отрывая взгляда от монитора и не меняя строгого выражения лица. Парень, по простоте своей, чуть не спросил вдобавок: «Совсем не отрываетесь от монитора?», – но удержался.
– Вопрос мой будет по поводу возвратного лизинга.
После этих слов Злата вдруг переменилась. Девушка оживилась, и к ней вернулась давно забытая манера заинтригованно поворачивать голову, не переводя при этом взгляд.
– А что, у вас была такая ситуация, когда заявку на получение лизинга предоставлял сам же продавец?
– Нет, не было такой ситуации, но я… на всякий случай.
– Что ж, похвально ваше желание больше знать о своей работе, – и Злата посмотрела, чуть улыбнувшись, с видом начальственного одобрения. – Вас зовут Данила?
– Почти. Денис.
– Значит так, Денис, я слушаю ваш вопрос о возвратном лизинге.
– Я слышал, что это довольно специфический вид лизинга, в частности, он коррупционноёмкий. И узнать я хотел, если будет у нас, в нашей кампании случай с договором возвратного лизинга, то как можно будет… кхм… распознать фиктивность сделки?
Злата необычайно оживилась.
– Для начала скажу, Денис, что я рада вашему вопросу, вашему стремлению повысить свой профессиональный уровень, – и она посмотрела на Дениса с такой тёплой улыбкой, с какой давно ни на кого не смотрела. – Итак, первый признак фиктивности сделки возвратного лизинга – это то, что продавец и покупатель связаны между собой, например, один является зависимым от второго юрлицом. В данном случае налоговики могут усмотреть форму уклонения от уплаты налогов. Второй признак – когда расчёт по сделке в одной из её частей ведётся чеками, векселями и прочими неденежными средствами. Это может говорить о том, что средства выводятся или продавцом, или покупателем. И ещё один признак самый простой – если хотя бы один из участников был когда-то пойман на недобросовестных схемах лизинга.
– Премного благодарен вам, Злата. Завтра ещё кое-что у вас спрошу.
– А почему не сегодня? Не сейчас?
– Да я пока ещё в это вникну, переварю…
– Но всё-таки, о чём вы ещё хотели меня спросить?
– Про лизинг персонала. Встречал ещё такое неблагозвучное понятие.
Злата усмехнулась, что было похоже на чудо.
– Да, это можно назвать продажей работником самого себя, – снова приятная усмешка. – Но только не спешите проводить параллели с проституцией. Кадровое агентство – лизингодатель, заключает с работником полноценный трудовой договор со всеми соцгарантиями. А предприятию-лизингополучателю персонал нужен на время каких-то презентаций там, выставок, конференций.
И Злата рассказала ещё подробнее: о том, как у кампаний менялось отношение к лизингу персонала, и куда нельзя брать работников по найму лизинга.
От тёплого взгляда этой, казалось бы, холодной сотрудницы Денис чувствовал, как у него в груди разливается тепло и что-то как будто шевелится, прорастает. Чисто физически он это ощущал!
– Спасибо, на сегодня всё ясно.
– А неужели ещё вопросы есть? Я вами поражаюсь!
– А я-то как поражаюсь ответами вашими! Вам хоть статьи или пособия писать.
– Если вы будете так интересоваться лизингом – высоко подниметесь, Денис. Обещаю вам!
– Да, поднимусь вместе с вами! У нашего сотрудничества светлое будущее.
Злата теперь смеялась дольше. Вероника не сводила с неё умилённого взгляда. Все в офисе оторвались от мониторов, желая узнать: что это за гений, который сумел развеселить эту неприступную карьеристку – Злату Маякову? Для самого же Дениса её улыбка была ярче любого солнечного дня.
***
Перед тем, как в кампании «Медиана Эл Эйч» настала пора летних отпусков, в ней произошли должностные перемещения. Георгий Александрович Сарычев стал её коммерческим директором, а менеджером по офису, главой офиса стала Злата Андреевна Маякова.
Офисная работница Вероника Чигрина дождалась хоть и не повышения, но всё равно кое-чего приятного. Однажды дома, вечером, пройдясь по магазинам, она заглянула в «Инстаграм», отложила его и стала понемногу настраиваться на сон. Как вдруг только что отложенный телефон зазвонил, заиграл группой «Мельница». Номер был неизвестный.
– Да! – звонко ответила девушка.
– Вероника?
– Да-а! – с удивлением протянула она.
– Не спите ещё?
– Подождите, а с кем я вообще говорю? – добавила она в свой голос строгие нотки.
– Эх вы! Начальства своего не узнаёте?
– Кажется… Простите… Это Георгий Александрович?
– Да не Георгий Александрович, Вероника, а Гера! Ге-ра, понятно?
– Здравствуйте, Гера, – смущённо улыбнулась девушка. – Что случилось?
– Ничего не случилось. Просто пришла пора сделать то, что я когда-то обещал. Помните кафе в галерее?
– Ну да… и… и что, вы хотите?..
– Так-так, вспоминайте!
– Вы, Гера, хотите со мной встретиться?
– Да, и прогуляться по вашему району, по парку в вашем районе.
– Знаете… Мне просто не верится, что… вы до сих пор не передумали…
– Это не в моих правилах – передумывать, отменять свои решения.
– Ну, а когда вы собираетесь?
– А вот двадцатого числа я к вам подъеду безо всякой машины – на метро. Ваша станция, кажется, «Кунцевская»? Насчёт времени ещё уточню. Вообще в этот день сможете меня в метро встретить?
– Не хотела бы перечить начальству! – выдала такой ответ Вероника. Гера рассмеялся.
– Замечательно! Но только замысел мой отнюдь не начальственный. Я и с телефона-то звоню не с обычного, с потайного, не с начальственного. А пока что я желаю вам спокойной ночи, Вероника!
– И вам спокойной ночи, Гера!
И он прервал связь. Девушка, конечно, испытывала радость, но с большой примесью недоумения: «Надо же! Вот так Гера! Чем я этого вообще от него заслужила? Неужели только уборкой в офисе и вазой с горицветом?». И тут Вероника пропела, идеально воспроизводя мелодию:
Он пришёл, лишь на час опережая рассвет.
Он принёс на плечах печали и горицвет.
– и сражу же легла спать.
В условленный день и час, на условленной станции метро Вероника ждала Геру возле условленного вагона. Наконец, он вышел, возвышаясь своим ростом над людской массой и уже глядя на неё интеллигентным взглядом.
– Ну, здравствуйте, послушная моя Вероника!
– Здравствуйте, Гера! – ответила девушка, не найдя подходящего эпитета.
– Далеко до вашего парка?
– До заказника «Долина реки Сетунь» на автобусе ещё проехать надо. Вас не раздражает народ?
– С чего бы это? Я не мизантроп.
В автобусе Гера говорил мало. Он засмотрелся в окно с каким-то стран-ным выражением, каким-то жалостливым. А проезжал автобус мимо пятиэтажек и прочих типовых домов. Когда Гера с Вероникой вышли, кое-что прояснилось.
– А вот как вы думаете, Вероник, вот это давно объявляемая в Москве реновация жилья, она так уж ли преобразит спальные районы?
– Не задумывалась о таких вещах. Пока что мне это нравится. А вы что, опасаетесь, что новые высотные дома будут такими же одинаковыми?
– Именно! Догадливы вы. Не зря прошедший двадцатый век называли веком массы. Массовое жильё, к примеру – сначала величественные пока ещё «сталинки», затем совсем безликие «хрущёвки» по всей стране понатыкали и «брежневки». Этажность только росла, а многообразие – ничуть. И это я говорю только о жилье, а ещё ведь массовое сознание!
В перерывах этой речи Вероника не находила, что вставить. А Гера даже на этой прогулке оказался каким-то слишком сосредоточенным и продолжал:
– Я вот задаюсь таким вопросом: почему за последние… не знаю… десятилетия, за последний почти век стало вдруг так мало выдающихся деятелей культуры, науки? И стал я это связывать, представьте себе, с убожеством современной городской архитектуры. Вот если одну только Москву взять – в ней что Чертаново, что Тушино, что Медведково, что Измайлово – не отличишь же спальные районы один от другого! И может ли в таких однообразных каменных джунглях вырасти какая-то выдающаяся личность – или учёный, или писатель, или художник, или педагог? Где теперь в нашей стране художники уровня Саврасова, писатели уровня, не говорю Достоевского, но какого-нибудь Мамина-Сибиряка, педагоги уровня Ушинского, учёные уровня Павлова? Только агрессии и криминала пруд пруди. Я полагаю, исток проблемы в убожестве визуальной среды – оно губит творческие задатки, я однозначно так полагаю. – Вероника ещё не говорила, только вдумывалась в услышан-ное. – Вот такой есть яркий пример. Район Москвы Гольяново стал однажды настолько криминальным, что вошёл в список самых опасных мест планеты.
– А где такой?
– На востоке, рядом с Измайлово, севернее. Так вот, я полагаю причину в том, что этот район ужасно невзрачный.
– А вы были там?
– Я смотрел панорамы в «Яндекс-картах».
– Вон оно как!
– Да! Может, додумалась до чего-то администрация района Гольяново, раз там стали заниматься спортивными и детскими площадками и скверами, даже искусственным водоёмом.
– А это вы откуда знаете?
– Из Википедии, Вероника.
– Да-а, Гера. Все бы так как вы умели находить в интернете знания, а не что попало, развлекухи всякие низкопробные.
– Давайте пока не заворачивать в лес, хочется заглянуть, что там дальше. – Дальше оказались пятиэтажки. – А что касается вот этого места, где мы сейчас, оно мне, пожалуй, нравится, – и Гера даже стал меняться в лице – ушла озабоченность и проступила обычная для офиса лёгкая улыбка. – Это же совсем не похоже на Москву! Дорожка к парку, пятиэтажки вот эти. Даже сельские дома мы проходили. Чистейшей воды провинция. Поверить невозможно, что это – тоже Москва.
– Да мы ещё в сам парк, заказник не вошли.
– А по поводу именно этих пятиэтажек я скажу, что их сносить просто преступно! Их жителям я по-доброму завидую.
– А бизнес-центра вот этого как же не заметили?
– Знаете, эти вещи так замылили мне глаза, что я их и не замечаю.
У заказника не было ни ограды, ни ворот. Войти в него было просто – сойдя с асфальтовой дороги по тропинке у холма, по направлению к сосне. До неё шёл спуск безо всякого асфальта – был всё-таки у заказника такой минус. Но он ничего не значил по сравнению с богатством природы. Перед путниками отважно перебежали дорогу две белки. Голоса птиц сливались в единую песню, необычайно умиротворяющую, возвращающую забытый с детства, величественный покой. При спуске к реке справа открывалась низина с камышами, а ближе – со множеством розовых цветов. Дальше в той стороне обнаружилась поляна со следами костра. При дальнейшем спуске тропинка заворачивала влево, и её обступали высокие речные травы. Из них кто-то выглядывал, наподобие хорьков. Вероника наклонялась в заросли:
– Ой, ты кто? Выходи, не бойся, не тронем.
Со стороны, откуда зашли, теперь возвышалась огромная, с пятиэтажку, земляная стена, обрыв, на краю которого, к тому же, росли раскидистые дуб и ветла. Внизу этой стены, особенно у корней деревьев всё было изрыто норами, куда забегали куницы и ласки.
– Все от нас убегают, почему так? – сожалела Вероника. – Так хочется по-смотреть на зверушек, погладить.
Под земляным бугром с другой стороны виднелась большая щель – там, видимо, обитал зверёк покрупнее. Когда земляная стена стала не такой крутой, по ней выстлали тропинку уже виденные розовые цветы. Ещё до реки показалось зеркало пруда, где кто-то рыбачил. При подходе же к самой реке Сетунь у Вероники появилось необычное желание, возникавшее ещё в детстве – окунуть в неё руку. Но берега везде были высокие.
– Я знаю одно подходящее место.
Войдя в заросли, девушка нашла берег пониже, опустилась на колени и побултыхала рукой в реке. И вдобавок, поднявшись и отряхнувшись, заливисто запела:
Речка – моя сестра,
Примет и укроет волною.
Будет ко мне добра,
Разлучит навечно с бедою.
– Неужели вы все песни «Мельницы» наизусть знаете? Это они? – удивился Гера, когда Вероника выбиралась из зарослей.
– Они. Не все песни, но многие наизусть знаю.
Через речку Сетунь обнаружился и железный мост. Старые деревья так налегали на него, что погнули железки. За мостом выход оказался далеко в другой стороне, пришлось вернуться назад.
Наконец, Вероника с Герой набрели на аллею, где высоченные осины – только в самой синеве небосвода можно было увидеть их верхушки – стояли удивительно прямо, изображая почётный караул.
– Мне остаётся только выразить восхищение этим заказником… на берегу речушки Сетунь, – высказался Гера на пути к выходу. – Спасибо вам большое.
– За что? – изумилась Вероника. – Вы же сами меня пригласили прогуляться в парке, ближайшем к моему дому.
– Ах да, точно! Забыл! Бывает у меня… Просто как-то не верится, что в такое чудесное место я пришёл наугад. Будто меня специально пригласили сюда. Никакого намёка здесь на Москву.
– Да, Москва потерялась. Ау-у!
– Не надо, не надо, Вероника! – шутя испугался Гера. – Ну её, эту Москву. Успеет она нас снова схватить в свои железобетонные объятия.
– Что-то такие слова не свойственны успешному деловому человеку.
– Понимаю. Бизнес – дело приземлённое. Просто мне с рождения интересен весь мир – во всех местах и во всех проявлениях. Просто мне были равнодоступны почти все сферы деятельности. И я предпочёл финансовую деятельность, а в перспективе – свой бизнес как ту деятельность, которая рискованная, кровь волнует, и в случае успеха наиболее результативная.
– То есть, всякие художники-писатели мало чего добьются в плане денег и связей. Так вы считаете, на манер Златы?
– Ну-у-у… В этом есть правда. Горькая. Творческих людей при всём полёте их души мало кто заметит. Такие времена. Но это вовсе не значит, что я не интересуюсь никаким искусством.
– А вот Злата даже и не интересуется.
– Да, Злата – своеобразная девушка. Но поговорить я хотел всё-таки не о ней.
Гера подумал, что разговаривая пусть на приятные, но отвлечённые темы, он не успеет сказать Веронике главных слов. Надо было начать подступаться к ним издалека.
– Знаете, Вероника, мне очень легко с вами находиться, оттого я так и раз-говорился. Вы – такая понимающая девушка, что я и близким людям не говорил столько, сколько вам.
Вероника поняла, к чему это говорится. Но вдруг, когда уже шли по асфальтовой дороге к многоэтажкам, она непроизвольно застыла и приоткрыла рот. Гера же, не заметив этого, шёл впереди.
– Я бы хотел повторения нашей встречи, чтобы вы тоже… Что с вами, Вероника?
Девушка смотрела на свою новую начальницу офиса и старую подругу – Злату Маякову. С ней был молодой человек, работник того же офиса по имени, кажется, Денис. Злата тоже застыла в изумлении.
– При… – не могла ничего сказать Вероника. Она, прикрыв глаза, набрала воздуха и выпалила: – Здравствуйте, Злата Андреевна.
Ступор прошёл и у той.
– Ой, зачем же так официально, Вероника?
– Ну, вы же вся такая официальная, начальственная, строгая.
– Здесь не офис, давай безо всяких «вы».
– Хорошо, Злат. Тебе тоже на природу захотелось? Не похоже на тебя.
– В хорошей компании отчего же не захочется?
– А что тебя именно к этому заказнику привело?
– Я в детстве жила неподалёку.
А вот мужчины всё ещё молчали. Они смотрели в стороны и изредка друг на друга. Своих спутниц они как-то застеснялись. Глазастый Денис поджал губы, а взгляд у него был как у пуделя на поводке у Златы. Во всём чувствовалось его подчинённое положение, он даже ростом был ниже Златы. А та продолжала:
– Здравствуйте, Георгий Александрович. Забыла про вас. Хочу вам представить и тебе, Вероник, – Денис Благодаров, очень одарённый сотрудник нашего офиса.
Тот покорно кивнул. Но для Вероники сейчас не являлись главным его профессиональные качества.
– Ну что, мы пойдём с Геор Алексанчем, уже нагулялись. Ваша теперь очередь.
– Что ж, рады были встрече. Видишь, Вероник: как по маслу у тебя всё вышло, зря беспокоилась.
– О чём? – опешила Вероника.
– Да вроде как обо мне… А получилось вон как… Говорила ж тебе, что я не помешаю.
– Что-о?!.. Да я разве?.. – девушка резко повернулась к Гере. – Георгий Александрович, зачем вы это сделали?! Чем я этого заслужила?! Зачем при такой вашей должности вам какая-то я понадобилась?!
И она резко побежала, ни с кем не попрощавшись.
– Что это с ней, Георгий Александрович?
– Да если бы я знал, что с ней и что с вами.
И Гера тоже пошёл, не спеша и отстранённо.
– Вот видишь, Денис, как у людей нервишки шалят? Оборотная сторона офисной сосредоточенности. Или просто перегрелась на солнце.
Поперхнувшись, заговорил и Денис.
– Знаете что, Злата Андреевна? Я вижу, вы человека оцениваете только по работе. Давайте, в таком случае, я останусь просто вашим подчинённым и всё. До встречи!
И Денис повернул обратно от долины реки Сетунь.
Злата почувствовала, что её считают какой-то злой. Сразу все трое от неё отшатнулись! Ладно, если бы только эмоциональная Вероника! Но как так получилось? Она просто хотела выстроить карьеру, отложив всё остальное на потом. Хотела встроиться в деловой московский ритм, отложив все эмоции. Хотела выработать холодный рассудок, чтобы яснее ориентироваться в окружающей действительности. И получилось, что она, Злата, стала жестокой. Но ведь Денис её заинтересовал всё-таки как мужчина. Её никто в этом плане не интересовал со времён гнуснопамятного Васьки. Что с ней происходило с тех пор? Ну да, росли карьера и заработок. Но что происходило с душевностью и восприимчивостью? Впервые у Златы возникло такое осознание себя.
***
Ночью со Златой происходило нечто ранее невообразимое. Она не могла уснуть из-за переживаний.
«Как так получилось, что я всем опротивела? Неужели я не заметила, как стала жестокой? Правда ли я такой стала? Ну что я такого сказала Веронике? Отметила, что она добилась прогулки с коммерческим директором своей лизинговой компании. А та вдруг убежала чуть ли не в слезах! Может, она просто не хотела этой прогулки? Её принудили к ней? А-а… Может… Может Вероника хотела, чтобы Гера достался не ей, а мне? Холодным рассудком не поймёшь. А я-то думала – им всё поймёшь».
Так размышляла Злата, метаясь по постели.
Наконец, она вспомнила, как, наоборот, была очень чувствительной до одного момента, в котором виноват поганец Васька. Это он покалечил её девичью душу. Злата вспомнила его, как никогда ещё раньше – с яростью. Представила, как при встрече с ним она бы расцарапала ему лицо. От представления девушка стала неистово царапать свою подушку. Только тогда перестала яриться на поросёнка Ваську, когда вспомнила быстрый способ успокоиться. Злата встала под холодный душ. Точнее, просто ледяной душ. Но для здоровья он был безопасен, так как погода стояла жаркая. И Злата, наконец, подрожав, успокоилась. Когда вышла из душа, за окном уже начался ранний летний рассвет. Она посмотрела расцарапанную подушку – не лезут ли перья.
Завёрнутая в полотенце Злата так и легла под одеяло, как будто за ней кто-то мог подсмотреть, с её телесным богатством. Хотя это было исключено – квартира пуста, в окна никто не заглянет. Просто какой-то особый стыд нашёл.
«А может, мне вообще замуж не выходить? Ну их, это мужичьё, терзающее нас испокон веку. Только и нужно им, что деньги, футбол, да… да части нашего тела. Хоть бы вообще мужики эти вымерли, без них этот мир насколько добрее и спокойнее бы стал! Один женский пол размножался бы партеногенезом». – Умная девушка вспомнила этот термин из уроков биологии в старших классах. Он означает бесполое размножение одних женских клеток. – «Хотя… Чего это я… Вот Гера, он, вроде, в общем и целом, и добрый, и спокойный. Чего это я вдруг на всех так без разбору? По формуле: «все мужики – козлы»!», – девушка ухмыльнулась. – «В последний раз он только на меня что-то набычился. Да и у Дениса манеры доброжелательные. Но опять же, вот эта прогулка. Что на ней случилось, в конце концов? Надо разобраться и исправить случившееся. Душевности у меня не хватает, значит, чуткости, эмпатии и всего такого. С каким лозунгом я закончила академию? «Не надо увлекаться чувствами, надо действовать рассудком!». Теперь в обратном направлении двинусь. Может, книги меня, классика душевности научит? Но только чтобы про женщин. Хватает женских образов и в русской литературе, и в мировой».
Когда совсем рассвело, Злата, наконец, забылась и проспала до одиннадцати.
***
И как теперь быть?
С окончанием отпуска Злата ощущала невероятную, невообразимую ранее потребность – покаяться. Перед кем? Перед подружкой Вероникой в первую очередь. Да и перед Денисом. А может, вообще перед всем офисом, теперь возглавляемым ей? Так прямо сразу встать на своё начальственное место и, прежде чем подводить итоги договоров лизинга за время отпуска, попросить прощения за свою бесчувственность? Да нет, выставлять на всеобщее обозрение что-то личное – это не по ней. Или подойти специально к Веронике и тихонько попросить прощения? Не мешало бы, но… Тоже как-то духу не хватало – так сразу. «Ничего, – подумала Злата, – по дороге в офис что-нибудь придумаю». И придумала.
Прибыв на своё рабочее место, Злата окинула взглядом офис. Кто-то уже уставился в монитор, кто-то мотал головой по сторонам. Но больше всех Злату интересовали двое. Денис Благодаров имел бодрый вид, вот только на неё он ни разу не взглянул. Но ещё важнее была Вероника Чигрина. Она первая выплеснула обиду в том тихом уголке Москвы, а потом уж эти мужики набычились. Да и в целом, общение с подругой – более давнее и душевное, остальное общение произросло из него. Так что во многих отношениях Вероника была важнее всяких мужиков. Восстанавливать отношения надо сначала с ней. А взглядывала ли та вообще на офисного менеджера – Злату? Взглядывала. С горечью.
– Итак, здравствуйте, друзья! – заговорила, как её теперь называли, Злата Андреевна. – Надеюсь, отпуск пополнил ваши силы. Я, правда, слышала, у кого-то из вас есть проблемы личного плана – сочувствую и желаю их разрешения. Но пока, всё-таки, давайте отложим личное в сторону.
И вот теперь Вероника посмотрела совершенно по-иному – удивлённо и заинтересованно. Значит, Злата начала исправляться. А после рабочего дня продолжила, на улице.
– Вероник! – та так же удивлённо обернулась, – я тут хотела сказать: прости меня за мою холодность и надменность. Погналась за деньгами и карьерой и… вот.
Подруга была потрясена. Она закрыла лицо руками и стала вытирать мгновенно хлынувшие слёзы.
– Златочка! Подружка моя милая! Ведь знала же я, чувствовала, что ты не такая… Что что-то другое в тебе таится – золотое. Счастья я тебе желаю… Только не говорю с кем, не указываю. Сама решай… – Вероника говорила прерывисто, из-за наплывов слёз. – Я б тебя счас расцеловала б, но меня примут… сама знаешь за кого.
– Да-да, Вероник, надо сдерживаться.
А позже стало легче и с Денисом. Опять же Вероника помогла, причём непосредственно.
– Простите, молодой человек, вас зовут Денис? – спросила Вероника в начале другого рабочего дня.
– Да. А что вы хотели?
– Я хотела сказать, что у меня восстановились отношения со Златой Андреевной – давней моей подругой.
– Поздравляю вас, – сказал Денис с отстранённым видом, так что девушка решила что-то добавить.
– У неё просто помрачение было, с повышением своим замоталась, а так – вы не знаете, какая это чудесная женщина.
Сама же Злата последовала за Денисом в коридоре на сорок третьем этаже.
– Извините, Денис!
– Слушаю! – ответил он, пока не оборачиваясь.
– Я хотела сказать, что больше не оцениваю человека только по его должности и заработку.
– Что ж, я рад! – обернулся он с задумчивой улыбкой.
Вошли в лифтовой зал.
– А что, с вашей стороны ничего не последует?
– А что должно последовать? – спросил простодушный парень.
– Гулять со мной больше не хотите?
– Ну-у… Если вы предложите. А то самому неудобно начальству навязываться.
Оба рассмеялись.
Так начала воскресать прежняя Злата – чуткая, восприимчивая. Которую не видели с подросткового возраста, которая будто утопилась в дачном пруду. Воскреснув, прежняя Злата уже оказалась в должности офисного менеджера. Но это не значит, что она стала выпускать вожжи. Как та, так и эта Злата – до и после внутреннего преображения – успешно руководила офисом.
С Денисом она обрела неиссякаемый источник тем для разговора, вплоть до своих детских увлечений. Открывала она и своё восприятие Москвы:
– Какое-то как будто проклятие обрушилось на Первопрестольный Град – так забурлила Москва многими потоками: людскими, автомобильными, денежными… Что много деловых людей – это ещё ничего, даже похвально для мегаполиса. Но зачем при этом москвичам становиться такими разобщёнными – вот этого никак не пойму. Представь себе, Денис, но я и сама, поклоняясь золотому тельцу, в жертву ему принесла тепло человеческих отношений. Но недавно я увидела, раскрыли мне глаза на то, что я натворила, в кого себя превратила. Среди прочих и тебе за это спасибо, Денисочка!
При таком напоре красноречия Денис почти не мог говорить сам. Только отрывисто, репликами. Он был необычайно прост для офисной среды. А девушка рассказала ему уже практически всё о своём детстве и взрослении, не коснулась только пока самой больной темы – упыря Васьки.
Появилась у Златы вдруг и ещё одна потребность – поговорить теперь с коммерческим директором своей фирмы «Медиана Эл Эйч». Но не на какую-то личную тему, а на сугубо деловую. Ей захотелось перейти теперь в другой офис, а ещё лучше – в другую кампанию, с маленьким офисом, размером с кабинет. Девушку вдруг стало тяготить большое количество народа, она чувствовала среди него какую-то растерянность. Но только это не была социофобия. Причина крылась в каком-то мировоззренческом кризисе, размытости жизненных ориентиров. Злата вроде как стала более душевной и открытой, но и этого могло стать чересчур – так, что из одной крайности она метнётся в другую. И девушка искала золотую середину в отношениях с этим миром: там – карьера, здесь – отношения, там – собранность, здесь – душевность, там – деловое, здесь – женское. Голова кружилась. Злата ощущала, что уже не может ладить со стольким количеством людей, которое вмещал этот офис в небоскрёбе. Чем больше людей окружало Злату, тем сильнее были колебания её воззрений. Ей нужно было работать как-то отделившись. Но опять же, чтобы была середина – чтобы отделиться, но не изолироваться.
И вот, случай предоставился. Однокурсник Златы открывал своё дело – консалтинговую кампанию. А помещения и оборудование закупал в бизнес-центре внутри шикарной гостиницы. Офисы оказались как небольшие номера. Это был предел мечтаний Златы, её мгновенно потянуло перейти в ту кампанию. Её учредитель, он же однокурсник Златы, дал кампании название «Светоч групп», переделав название кампании, где работали его родственники – «Свотч групп». Просто он сначала именно так прочитал название той кампании. По мнению Златы, ещё и название «Светоч групп» звучало прекрасно.
Девушка не замедлила связаться со своим весьма успешным однокурсником, обо всём договориться, ну и, разумеется, начальству кампании «медиана Эл Эйч» предоставить заявление об увольнении. К заявлению она устно добавила множество извинений, особенно перед Георгием Александровичем, бывшим когда-то Герой. Девушка пояснила, что на неё стало хуже действовать такое скопление народа в офисе, и ей нужна более уединённая обстановка для работы. О подробностях начальство не допытывалось – душевное состояние сотрудников не входило в его компетенцию.
А ещё Злата посчитала свинством не пригласить с собой свою лучшую подругу Веронику, а та в ответ без колебаний согласилась.
Оставалось лишь подписать нужные бумаги, пусть даже многие, но для Златы это трудности не составило – она знала и сколько нужно этих бумаг, и где их подписывать. В одной, например, говорилось про коммерческую тайну и уголовную ответственность за её нарушение. Девушка уже проходила эти этапы, и теперь для неё всё было легко и приятно.