Говорят, у Бога всего много. Статья Сергея Александровича Караганова, опубликованная за несколько дней до июньской «мыльной оперы» (музыка «Вагнера», либретто Пригожина), лишний раз в этом убеждает.
Сочинения политологов я читаю очень давно, но крайне редко. Наверное, поэтому Караганова я представлял себе более вменяемым, чем, к примеру, его однофамилец Кургинян. Я ошибался.
В его статье поражает не столько смысл высказываний или их бездоказательность, сколько то, что высказывания эти противоречат друг другу. Конечно, всюду полно людей, способных одновременно верить, что дважды два – семь и что дважды два – заливная рыба. Но всё-таки от члена Президиума Совета по внешней и оборонной политике невольно ждёшь хоть какой-то логики.
Сергей Александрович делится с читателями «несколькими мыслями, которые вынашивал долго».
Он констатирует, что наше «столкновение с Западом не завершится, если мы одержим частичную или даже сокрушительную победу на Украине». (Открытие не Бог весть какое, если только не ставить знак равенства между столкновением цивилизаций и войной, что для политолога непростительно).
Во-первых, западные элиты, которые именно сейчас, согласно Караганову, терпят крах, будут по-прежнему пытаться уничтожить Россию, которую история выдвинула « на роль военно-стратегической опоры» антизападного «глобального большинства». (Китаю автор в этой глобальной борьбе отводит лишь роль «экономического локомотива» – вероятно, потому, что китайцы не устраивают истерик, а последовательно и методично укрепляют свои позиции в мире). По мнению Караганова, «в идеале американцы хотели бы, конечно, просто взорвать нашу страну».
Во-вторых, нашей великой ядерной державе будет по-прежнему угрожать сильно урезанная Украина «с ещё более озлобленным ультранационалистическим населением». До чего здорово сказано – «ультранационалистическое население»! То есть типа расово неполноценное. Иначе с чего бы ему на нас злобиться – неужели из-за такого пустяка, как бомбёжки?
Чем же Украина, даже побеждённая, нам помешает? Оказывается, она будет отвлекать нас от того, без чего нам, по мнению Караганова, жизнь не в жизнь – от «остро необходимого сдвига духовного, экономического, военно-политического центра к Востоку Евразии». В переводе с политологического языка на русский – от массового переселения в Сибирь. А то мы уж совсем собрались, осталось только валенки уложить.
Сергей Александрович видит главную опасность для мира в исчезновении (якобы) страха перед ядерным оружием. «Во имя спасения человечества» этот страх надо восстановить. Как? Да просто самим начать ядерную войну: «Применение ядерного оружия может уберечь человечество от глобальной катастрофы (!)… Придётся восстанавливать убедительность ядерного сдерживания, понижая недопустимо задранный порог применения ядерного оружия, расчётливо, но быстро идя вверх по лестнице сдерживания-эскалации. Первые шаги уже сделаны соответствующими заявлениями президента и других руководителей, началом развёртывания в Белоруссии ядерного оружия и его носителей, повышением боеспособности сил стратегического сдерживания».
Опять же переводя смысл сказанного на понятный язык, Караганов советует поскорее использовать ядерное оружие на Украине. А дальше – быстро дуем вверх по лестнице, ведущей не просто вниз, а в никуда. Действительно: лучшее средство от перхоти – гильотина. После ядерной войны мир станет гораздо прочнее – воевать будет некому.
Впрочем, наш доктор исторических наук убеждён, что мы можем сколько угодно забрасывать ядерными бомбами не только Украину, но и всю Европу: «Только если в Белом доме будет сидеть безумец, да к тому же ненавидящий свою страну, Америка решится на удар в «защиту» европейцев, навлекая на себя ответ, жертвуя условным Бостоном ради условной Познани».
Чуть выше автор статьи утверждал, что Запад только и думает, как бы нас уничтожить. И если бы Караганов первым до этого додумался! Нет, семьдесят с лишним лет нас пугают агрессивным блоком НАТО, который нас окружает, и американскими базами по всей Европе. И вдруг теперь оказывается, что в случае нашей ядерной атаки на Европу США наплюют и на союзников, и даже на собственных солдат.
Даже я, не будучи членом Президиума Совета по внешней и оборонной политике, понимаю, что американские войска в Европе служат гарантией того, что США в случае войны не бросят европейцев на произвол судьбы. Легко догадаться и о том, что у командования НАТО есть планы и директивы на случаи самого разного развития событий, и ядерный удар по территории страны-члена НАТО тут же вызовет автоматическую реакцию. Другое дело, что Украина – не член НАТО, да и в остальных случаях ответ может быть (а может и не быть) соразмерен нашему удару. В конце концов, Белгородом больше, Белгородом меньше, – кого это волнует? Во всяком случае, не Караганова.
***
Чем же вызваны чудовищные рецепты, предлагаемые заслуженным политологом Российской Федерации?
Оказывается, беспокойством за судьбу русской цивилизации.
Порадовавшись, что «наши друзья мидовцы недавно совершили настоящий прорыв, назвав Россию в Концепции внешней политики государством-цивилизацией», и снисходительно потрепав по плечу Европу, чей опыт «помог сформировать нашу великую культуру», Караганов призывает закончить «трёхсотлетний вояж по Европам»: «Пора возвращаться домой, к самим себе» – то бишь к допетровским временам, к Ивану Грозному. Видимо, такое возвращение ещё больше возвеличит нашу культуру.
Корень всех этих нелепостей в том, что доктор исторических наук Караганов крайне убого представляет себе отношения между цивилизациями и межцивилизационную борьбу. Наши элиты вообще очень плохо знают историю, в том числе историю собственной страны. Не для них, а для любознательных людей я здесь попробую очень коротко очертить истоки и характер сегодняшних событий.
***
Последние пять тысячелетий в любую эпоху в мире сосуществовали несколько очень разных цивилизаций, которые и воевали друг с другом, и активно учились друг у друга. Те, кто лучше учился, шёл дальше и сам выбивался в учителя. На опыте Египта выросла минойская цивилизация Крита, на опыте Месопотамии – финикийская цивилизация, распространившаяся по всему средиземноморскому побережью. Эллины, представлявшие собой центральный элемент Эгейской цивилизации, учились и у Крита, и у Египта, и у финикийцев, и у вавилонян; они разнесли заимствованные и собственные культурные достижения на пространстве вплоть до Индии.
Римляне, усвоившие культуру эллинов, подвели под неё прочную имперскую основу. Но первоначальный римский народ за тысячелетие завоевания растворился в массе разноплеменных вольноотпущенников. Германцы разрушили Римскую империю и создали на западе Европы свои варварские королевства: франки и бургунды в Галлии, визиготы и свевы в Испании и Португалии, лангобарды и остроготы в Италии, англы, саксы и юты в Британии, юты и даны в Дании, свевы в Швеции, другие германские племена в собственно Германии, Австрии, Нидерландах и Норвегии. В течение тысячи лет безграмотное население этих королевств осваивало римско-греческую культуру, постепенно формируя новые нации – французскую, английскую, испанскую и др. При общности германского элемента, ещё более усилившегося в эпоху викингов, эти нации имели разную этническую доминанту. Во Франции доминировали кельты, в Испании и Португалии – кельты и иберы, в Ирландии и Шотландии – опять же кельты, в Британии – кельты и германцы, в собственно Германии – германцы и славяне, на итальянском севере – италики и германцы, на итальянском юге – греки, италики и арабы. По сути, они представляли собой зачатки разных цивилизаций. Однако общее культурное римское наследие, единая римско-католическая церковь, латынь как общий язык всех образованных людей, а также общая историческая судьба (отражение арабской агрессии, крестовые походы, Ренессанс и Реформация) постепенно создавали предпосылки для формирования единой западно-христианской цивилизации.
В ту же эпоху на стыке юго-восточной Европы и Западной Азии сохранялась наследница эгейско-эллинской цивилизации – Византия. Она оказывала огромное культурное влияние на своих славянских соседей – болгар и сербов, в то время как остальные западные славяне – чехи, словаки, хорваты, поляки были теснее связаны с Германской империей.
Между Балтийским и Чёрным морями скандинавские конунги сколотили огромное разноплеменное государство – Киевско-Новгородскую Русь. Его население составили славянские племена, медленно продвигавшиеся с Дуная и Вислы на восток, балтские, угро-финские и иранские старожилы этих мест, а также пришедшие позже с востока тюркоязычные племена.
На юге Евразии с древности существовала чрезвычайно пёстрая в этническом отношении Индийская цивилизация, более-менее обособленная как от западной, так и от восточной окраин континента. А на юго-востоке Евразии, в долинах Хуанхэ и Янцзы, сложилась китайская цивилизация, в течение трёх тысячелетий имевшая лишь эпизодические контакты с Индией и совершенно никаких – со средиземноморским регионом (не считая похода Бань Чао к Каспийскому морю в I веке от Р. Х.) Культурное влияние Китая распространялось на всю юго-восточную Евразию и близлежащие острова.
В VII-XIII веках от Р. Х. сперва тюрки, а позже монголы создали на короткие сроки огромные империи, связав (ещё очень непрочно) Китай со Средиземноморьем. В последующие столетия на восточной окраине Киевско-Новгородской Руси под монгольским игом сформировалась особая цивилизация – славянизированная многонациональная Московская Русь. А западные земли Киевско-Новгородской Руси большей частью вошли в состав огромного Великого княжества Литовского и Королевства Польского, позже соединившихся в Речь Посполитую. Так между востоком и западом распавшейся Киевско-Новгородской Руси возникла цивилизационная граница, сохраняющаяся по сей день. Полонизированное днепровское Правобережье веками конфликтовало с тяготевшим к Московии Левобережьем. До 2014 года этот конфликт был внутренним делом Украины. Теперь мы взвалили его на себя, раздув до уровня мировой проблемы.
Московская Русь в XV-XVI веках сменила именуемых царями татарских ханов на собственного «белого царя». Пётр I превратил её в Российскую империю, Ленин и Сталин – в Союз Советских Социалистических Республик, но при этом московско-русская цивилизация сохранила присущий ей особый характер.
Караганов, как и его единомышленники, боится честно сказать, в чём состоят те особенности нашей цивилизации, которые он так боится потерять. Неужели в том, что на Западе, как нам внушают, нормальную любовь заменили однополой? Если это в самом деле так, почему население США перевалило за 330 миллионов, а семьи с двумя-тремя детьми там является нормой? Дело в том, что большинство наших людей уверено, что отсутствие запрета равнозначно поощрению. Такой подход ярко проявляется в деятельности Государственной Думы, постоянно озабоченной, что бы ещё такое запретить.
Среди наших малограмотных «самобытников» распространена крайне примитивная точка зрения, что раз мы не Европа, значит – Азия. На самом деле русская цивилизация отличается от основных азиатских цивилизаций намного сильнее, чем от западной.
У арабов, казахов или китайцев общество состоит из множества семейных кланов, включающих тысячи членов. Человек там живёт с постоянной оглядкой на многочисленных родственников, которые ограничивают его свободу, зато обеспечивают ему защиту. Одни кланы более влиятельны, другие менее. Политическая жизнь у этих народов построена на борьбе кланов, их договорённостях и компромиссах.
У нас же, как и у европейцев и американцев, семейные связи сохраняются (если сохраняются) в лучшем случае между родными братьями и сёстрами. Их дети, тем более внуки – уже совершенно чужие друг другу люди. Хотя русский народ вобрал в себя огромное множество самых разных племён, их кланы в процессе ассимиляции в большинстве своём растворились среди славянской массы.
К религии мы, как и современные европейцы, довольно равнодушны. Наше поверхностное православие для подавляющего большинства служит просто меткой принадлежности к русской цивилизации. Молиться по пять раз в день, как это принято у мусульман, среди нас способны немногие.
Но люди Запада, вопреки распространённому мифу, гораздо бо;льшие коллективисты, чем мы. В одном американском романе я встретил замечательную фразу: «Политика – это умение договариваться с теми, кто тебе не нравится». У людей западной цивилизации это умение есть, а мы его начисто лишены.
Если в Азии общественная жизнь строится на клановой основе, то на Западе с его кельтско-романско-германской закваской общество состоит из корпораций – как формальных, так и неформальных: соседские общины, церковные приходы, всевозможные общества, ассоциации, клубы и кружки, профсоюзы, политические партии, корпорации юридические, студенческие, университетские, торгово-промышленные и пр. Все они ведут активную деятельность, совокупность которой образует то самое гражданское общество, которого в России никогда не было, нет, и, скорее всего, никогда не будет в силу того, что чешский правовед Карел Кадлец (1865-1928) назвал «славянской склочностью».
Поскольку любой народ, как и любой отдельный человек, судит о других по себе, американцы и европейцы убеждены (ошибочно), что каждый народ способен сам собой управлять. Для них этот такая азбучная истина, что о ней почти не говорят с той далёкой поры, когда Джеймс Мэдисон (1751-1836) мимоходом упомянул об этом при обсуждении конституции только ещё рождающихся Соединённых Штатов Америки. Русские люди, напротив, уверены (и тоже ошибочно), что никакой народ собой не управляет, а все разговоры о демократии – сказки для дурачков.
В западноевропейских городах с римских времён действовало муниципальное самоуправление, позже кое-где переросшее в полностью независимые городские коммуны. В Англии вот уже полторы тысячи лет соседские общины регулярно и, главное, добровольно проводят собрания. В древности на этих собраниях обсуждали раскладку податей, права сеньора, вопросы землеустройства и отношения с соседними общинами, позже – содержание неимущих, сегодня – проход через частное владение, устройство праздника или благотворительной лотереи. Постарайтесь представить глубину этой традиции!
В городах на западе Киевско-Новгородской Руси в древности существовали зачатки вечевой демократии, в Новгороде действовали купеческие корпорации. Во времена Речи Посполитой в ряде украинских и белорусских городов утвердилось самоуправление, основанное на «магдебургском праве», появились самоуправляемые братства православных мирян.
В Московской Руси никогда не было ни веча, ни городского самоуправления, ни православных братств. Правда, при крепостном праве община помещичьих или казённых крестьян сама раскладывала между семьями оброк, подати и рекрутчину, но такая община создавалась принудительно и никаких прав не имела; даже собственность крепостной крестьянин мог приобрести только на имя помещика. Подобное «самоуправление» существует и в тюремной камере, где зеки делят пайку без участия надзирателя.
Всё это, повторяю, тысячелетние традиции. На их основе в каждой цивилизации выработался свой особый менталитет, передаваемый из поколения в поколение. Мы можем одеваться в домотканые штаны и рубахи или в джинсы и блузы с модными лейблами, можем писать гусиными перьями или набирать тексты на компьютере, но непривычка и неспособность к совместным действиям у нас в крови. Правда, в период между началом царствования Александра II и концом царствования Николая II у нас были внедрены сверху зачатки гражданского общества, но в ходе Гражданской войны вырвавшаяся на волю безграмотная крестьянская масса с допетровским менталитетом их начисто вытоптала.
Единственное, что связывает россиян – это Москва, в Москве Кремль, в Кремле царь. Без этого Россия либо развалится на княжества с собственными князьками, либо распадётся три-четыре десятка миллионов отдельных семей (за исключением кавказских кланов). За нашу неспособность к совместным действиям, за атомарное строение общества мы расплачиваемся всевластием царя, общим беззаконием и отсутствием каких бы то ни было личных прав, кроме тех, которые считает нужным признать в данный момент очередной самодержец (и то только до тех пор, пока эти права не мешают никому из власть имущих). В этом и состоит та самобытность русской цивилизации, которую так боятся потерять её защитники.
Спешу их успокоить.
Экспансия западных христиан, начавшаяся в эпоху Великих географических открытий, установила прочную связь между Европой, Индией, Китаем, американским континентом и Московской Русью. Мир постепенно становился единым. Различные цивилизации сохранялись, а их борьба и взаимодействие приобрели глобальный характер. Более слабым странам и цивилизациям ради самосохранения пришлось перенимать некоторые черты европейского образа жизни. Попытки вестернизации в разных странах были более или менее успешными, но нигде они не привели к утрате национально-цивилизационных особенностей и к отказу от исторически сложившегося жизненного уклада. Несмотря на всевозможные общественные катаклизмы, японцы остались японцами, китайцы китайцами, турки турками, а русские русскими. В европейцев или американцев никто из них не превратился.
***
От истории возвращаюсь к современности.
Войны начинаются по разным причинам. В XX веке обе мировые войны велись главным образом внутри цивилизаций (Германия против Великобритании, Франции и США, Япония против Китая и других народов юго-восточной Евразии). Но со стороны России обе войны носили межцивилизационный характер. Правда, в Первой мировой войне этот аспект не осознавался, так как руководители Российской империи считали свою страну однозначно европейской. Зато во Второй мировой войне ни для советского, ни для англо-американского руководства не было принципиальной разницы между врагом и союзником.
Появление ядерного оружия сделало мир ещё более глобальным; войны теперь велись лишь локальные. Однако борьба цивилизаций, обычно представленных в форме национальных интересов отдельных стран, не прекращалась ни на час.
К военным столкновениям между цивилизациями можно отнести:
1) колониальные войны Италии, Франции и Португалии,
2) арабо-израильские войны,
3) индо-пакистанские войны,
4) советскую и американскую войны в Афганистане,
5) американские войны во Вьетнаме и Ираке.
Войны внутри цивилизаций были ещё более локальными и короткими: Вьетнам с Кампучией, Китай с Вьетнамом, «футбольная война» между Гондурасом и Сальвадором, а также многочисленные межгосударственные и внутригосударственные войны в Африке.
Осознание цивилизационной общности западноевропейских стран, возникшее после Первой мировой войны, значительно окрепло после Второй мировой войны в ходе противостояния с СССР. Межнациональные конфликты на западе Европы сохранились (каталонцы и баски против испанцев, фламандцы против франкофонов в Бельгии), однако взаимная сдержанность при их разрешении не позволила им перерасти в военные столкновения. Удалось погасить даже религиозно-общинные столкновения в Северной Ирландии, представлявшие собой отголоски старинного конфликта кельтской и англо-саксонской цивилизаций. Югославская война – единственная (до недавнего времени) в послевоенной Европе – носила межцивилизационный характер: сербам – осколку разрушенной турками эгейско-византийской цивилизации – противостояли тяготеющие к Западу хорваты, а также боснийские и албанские мусульмане. Но и эту войну, унесшую около миллиона жизней, удалось в конце концов остановить.
И вот теперь Украина…
После распада СССР советское ядерное оружие оказалось на территории четырёх новых государств – России, Украины, Белоруссии и Казахстана. США и Великобритания были крайне озабочены перспективой появлении на месте одной ядерной державы четырёх новых с нестабильными политическим режимами. Они делали всё, чтобы этого не допустить. В частности, 5 декабря 1994 года в Будапеште лидеры Украины, России, Великобритании и США подписали «Меморандум о гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия». В этом меморандуме Российская Федерация, Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии и Соединенные Штаты Америки подтвердили свое обязательство воздерживаться от угрозы силой или её применения против территориальной целостности или политической независимости Украины, и обещали, что никакие их вооружения никогда не будут применены против Украины, кроме как в целях самообороны или каким-либо иным образом в соответствии с Уставом Организации Объединённых Наций.
В 2014 году мы вмешались в застарелый конфликт между европеизированным днепровским Правобережьем и русифицированным Левобережьем, создав новую горячую точку мирового масштаба. Что нас к этому побудило? Мне кажется, тут смешались несколько причин: общенародное желание хоть как-то компенсировать распад СССР, неверный политический расчёт («без нашего газа Европа всё равно не обойдётся»), понты военных, не изменившиеся со времён Грачёва («за два часа силами одного парашютно-десантного полка»).
А может, во всём виновата двухсотлетняя годовщина со дня рождения Лермонтова? Ведь, как известно, с его круглыми датами связаны все наши катаклизмы: к столетию со дня его рождения началась Первая мировая война, к столетию со дня смерти – Великая Отечественная, к стопятидесятилетию со дня его рождения сняли Хрущёва, к стопятидесятилетию со дня смерти распался Советский Союз…
В любом случае, пока не грянула двухсотая годовщина со дня смерти Михаила Юрьевича, надо постараться закончить СВО, а не плескать бензин в горящий костёр и не толкать под руку нашего Президента поближе к ядерной кнопке, как это делает Караганов.
Что касается борьбы цивилизаций, она будет продолжаться на фоне глобализации в самых разных формах, пока существуют сами цивилизации. Ни одной из них заведомо не удастся навязать остальным свои правила, как не сумел этого добиться Запад в эпоху своего полного господства. Тем не менее, наиболее сильные и жизнеспособные цивилизации имеют шанс в какой-то степени передать присущие им черты глобализованному миру.
Например, преимущественное влияние Запада будет способствовать некоторому повышению среднемировой ценности человеческой жизни, расширению рамок допустимого в общественной морали, а также распространение внешне демократических систем – «внешне», потому что превратить Россию, Египет или Саудовскую Аравию в подобие Великобритании или хотя бы Франции никому не под силу, Успех исламской цивилизации привёл бы к распространению суровой шариатской морали, включая подчинённое положение женщины, и укреплению власти духовенства. Расширение влияния китайской цивилизации будет означать прежде всего прямое политическое господство Китая в наиболее слабых странах, распространение жёстких политических режимов и понижение ценности человеческой жизни в мировом масштабе (если её ценность на Западе принять за сто процентов, то в России она потянет процентов десять, а в Китае и одного процента не наберётся).
Поживём – увидим.
Если доживём.