Сергей Иванович сидел в вестибюле больницы. В последнее время он любил здесь находиться. Во-первых, хотелось отдохнуть от надоевшего вида палаты и утомительных разговоров соседей, которые то обсуждали свои болезни, то горячо спорили о политике. Во-вторых - здесь кипела жизнь. Люди приходили и уходили, обнимались, встречались, прощались, смеялись, иногда плакали. В вестибюле как бы проходила невидимая граница между здоровыми и больными. Первые приходили сюда, выкроив в своём расписании время, чтобы навестить родных, друзей или коллег и снова окунуться в рутину повседневных дел и забот. Вторые спускались в вестибюль в основном для того, чтобы встретить или проводить своих посетителей и никуда не торопились. В городе и замкнутом больничном мирке время текло с разной скоростью.
Холл внизу был довольно просторный и светлый. Вообще по сравнению с другими больницами тут всё было вполне прилично – недавно сделан косметический ремонт, не было больных, лежащих в коридорах, были и платные палаты, где можно было лечиться в более комфортных условиях. Правда, как это почему-то водится почти во всех больницах – не хватало туалетов. Сергей Иванович и раньше замечал эту странную особенность наших больниц. В торговых центрах, на стадионах, в большинстве других общественных мест количество «посадочных мест» на предполагаемое число посетителей, вероятно, рассчитывалось по каким-то других нормативам, чем в медицинских учреждениях. Во всех больницах, где ему приходилось бывать, он постоянно наблюдал этот странный дефицит.
До последнего времени Сергей Иванович бывал в больницах в основном в качестве посетителя. Он приходил к отцу, посещал с супругой тёщу, навещал коллег по работе. Сергей Иванович хорошо помнил свои чувства во время этих визитов. Больничные палаты всегда производили на него унылое или даже удручающее впечатление. Беседы с больным были несколько вымученными – трудно было подобрать тему для разговора. Не хотелось лишний раз расстраивать человека, напоминая, что за пределами больницы жизнь по-прежнему кипит. Успокаивать он тоже не очень умел. Разговоры в основном сводились к набору дежурных вопросов о самочувствии и выяснению, что надо принести в следующий раз. Выходил из больницы Сергей Иванович, как правило, с облегчением и чувством некоторого удовлетворения. Было приятно осознавать, что потраченное время принесло больному приятные минуты, а значит, он сделал доброе и важное дело.
Цейтнот, в котором пребывал Сергей Иванович последние годы, впервые не ощущался. Ему не надо было никуда бежать, не надо было постоянно сверяться с ежедневником, чтобы уточнить, какие ещё дела осталось сделать сегодня, что запланировано на завтра и прикинуть, как всё это успеть? Работа, семейные хлопоты, выяснения отношений то с женой, то с дочерью - всё это куда-то ушло.
Страх чего-то не успеть последние годы жил в нём где-то на подсознательном уровне. Сны он видел редко, но, когда они приходили, то чаще всего там присутствовал сюжет, где он куда-нибудь спешит, но ему не хватает времени. То он опаздывает на поезд, то едет в такси и, глядя на часы, отчётливо понимает, что уже не успевает на самолёт. После этого он обычно сразу просыпался и с облегчением понимал, что это был только сон и, что можно ещё поспать пару часов.
Наверное, впервые за последние лет двадцать он с удивлением почувствовал, что ему некуда торопиться. Это было очень необычное и странное для него ощущение. Сергей Иванович мог позволить себе пролежать пару часов на больничной койке, рассматривая лампу на потолке и формы трещинок на окрашенной стене. При этом он вроде бы не о чём и не думал. По крайней мере, не мог потом вспомнить, чем был занят его мозг, пока он таращился на потолок. Когда лежать было уже невмоготу, он покидал палату и отделение и спускался сюда вниз. Здесь он любил сидеть на самом крайнем диванчике. С этой позиции хорошо просматривался весь холл. Иногда он выходил на крыльцо или прогуливался вдоль забора, разделяющего парк от больничного дворика, после чего вновь возвращался на своё любимое место.
Если бы кто-то сказал Сергею Ивановичу всего несколько месяцев назад, что он будет вот так бесцельно сидеть целый час в вестибюле больницы, просто наблюдая за приходящими и уходящими людьми – он бы ни за что не поверил. Но именно этим он сейчас и занимался. Просто сидел, смотрел и ни о чём не думал.
Нет, наверное, ни о чём не думать невозможно – какие-то мысли и воспоминания посещали его, но как-то спонтанно и отрывочно. Почему-то в последние дни очень часто вспоминались друзья детства, которых не видел уже многие десятилетия. Всплывали воспоминания о каких-то совсем незначительных эпизодах жизни. Вот они с друзьями, сбежав с последнего урока, идут в кино. Вот он с девушкой гуляет ночью по безлюдному ночному городу, и они оживлённо обсуждают, как провести последние выходные лета? Вспомнил, что они ещё умудрились тогда поссориться из-за того, что не смогли прийти к общему решению. Или вдруг отчётливо вспомнилось, как он впервые выехал из родного города, как здорово тогда было ехать на поезде вместе с отцом. Это было целое приключение.
Причём все эти воспоминания были очень отчётливы – оказывается у него, где-то в глубинах памяти хранилось множество деталей, о которых раньше он никогда не вспоминал. Именно детали более всего поразили Сергея Ивановича – он не просто прокручивал в голове какие-то эпизоды своей жизни (причём вроде бы не самые значительные), но у него словно пробегали перед глазами все мелочи – погода, маршрут, по которому он шёл, во что был одет…
Больница располагалась на Крестовском острове и находилась рядом с парком. В юности Сергей очень любил это место. Жил он в противоположном конце города, но они часто ездили сюда с друзьями. Целью этих поездок был стадион имени Кирова, где в те далёкие годы проводились футбольные матчи. Когда игра выпадала на выходной – они проводили тут целый день. Приезжали задолго до начала матча, гуляли, а потом уже после игры не торопясь шли пешком. Шли долго, пока не надоедало. И уже совсем утомившись, садились в трамвай, автобус или метро. Даже потом, когда главные матчи проводились на другом стадионе, почти в центре города, он по-прежнему очень любил приезжать сюда. Конечно, это получалось нечасто, но, когда появлялась редкая возможность погулять, то выбор часто делался именно в пользу Крестовского. Удивительным было то, что он вроде бы обошёл тут все окрестности – знал все аллеи, улицы, набережные, но никогда не доходил до этой больницы и даже не подозревал о её существовании.
Жена навещала его вчера. Сегодня ей надо было обязательно выйти на работу. Теперь они должны встретиться уже после операции. Ему вдруг очень сильно захотелось увидеть её. Захотелось так, как никогда раньше. Просто ещё раз посмотреть в глаза, погладить волосы, подержать за руку. «Всё ещё будет», - успокаивал он себя.
Дочь он просил пока не приходить – у неё как раз шла сессия и не хотелось отвлекать её. Да и, честно говоря, не очень хотелось, чтобы она видела его таким слабым, каким он был сейчас. Он надеялся после операции обязательно поговорить с ней и часто в мыслях продумывал этот разговор. Он всегда хотел быть ближе к ней, но её тяготила и его забота, и его разговоры. Нет, она любила его и в целом всё было хорошо, но друзьями они так и не стали. Он видел, что раздражает дочь, что она считает его нудным и скучным. Сергей Иванович с этим давно смирился, но всё же твёрдо решил, что после операции обязательно ещё раз постарается поговорить с ней, что называется, по душам. Просто попробует объяснить ей, как много она для него значит.
Он вдруг обнаружил, что сидит в вестибюле больницы уже два часа. Сергей Иванович неожиданно понял, что как-то даже полюбил это место и свой наблюдательный пункт на этом сером диванчике. Но надо было пойти отдохнуть – завтра операция. Сергей Иванович загадал, что, если всё пройдёт удачно и его выпишут - он обязательно приедет сюда ещё, чтобы просто снова посидеть в этом вестибюле. Он сам не понимал, зачем это ему было надо, но ему очень хотелось вновь оказаться здесь. Посидеть на этой же скамейке, будучи уже здоровым. Он очень хотел поверить, что всё так и будет.