Друзья!
Из Сети.
"К памяти природы имеют доступ все, только люди не знают, как можно воспользоваться этим. Каждый предмет или вещь, в радиусе которого когда-либо что-либо происходило, запечатлевает на себе вибрации света или излучений происходящих явлений, подобно тому, как пленка фотоаппарата запечатлевает вибрации, исходящие от снимаемого предмета. Этим свойством запечатлевания обладает сама материя, из которой состоит окружающий мир. Эти отпечатки или наслоения на вещах или предметах нестираемы временем. Каждый предмет является как бы хранителем запечатленных на нем снимков. Старинные вещи, ожерелья, кольца, древние камни на перекрестках дорог видели много и много хранят. Стены домов, дворцов, храмов, старинные города, крепости – это архивы запечатленных на них или в них событий. Эти вибрации, или образы, можно вызвать к проявлению на экране сознания человека. Если взять в руки старинный перстень, ожерелье, копье, или меч, или какой-либо другой предмет и сосредоточиться на нем мыслью, то он начнет говорить сам за себя и рассказывать то, что он видел. Для этого нужно соблюсти лишь одно-единственное условие, а именно: полное отрешение от себя, от своих мыслей. Надо сделать так, чтобы поток собственных мыслей остановился и экран сознания стал чист, как полотно, и чтобы образы и мысли личного порядка не бороздили его". https://agniyoga.sibro.ru/
...Други!
Великие реки тоже запечатлели всё происходившее тысячелетиями на их берегах. Самая большая река России – это Обь (исходя из данных большинства справочников). Ее протяженность составляет 5410 км, а протекает она по Западной Сибири. Неся воды к северу, Обь впадает в Обскую губу. Лидерство реки по ее длине оспорить нельзя, но по водоносности ее опережают другие сибирские реки – Енисей, Лена. Образуется же Обь при слиянии таких рек, как Катунь и Бия. https://kipmu.ru/samye-bolshie-reki-v-rossii/
А ведь Иртыш - огромный и величавый приток Оби- впадает в неё возле Ханты-Мансийска. Вот бы прочитать запечатленные Природой мысли людей, живших здесь испокон веков. Какой бы интереснейший исторический роман-хроника получился бы!
Вл.Назаров
***********************
1.ТАКИЕ РАЗНЫЕ ЛИКИ ОБИ
Давным-давно намеревался написать о... воде в Природе. Но тема столь широка и необъятна, что не знал: на чем же конкретно сосредоточиться? Пока не попалась в Интернете на глаза интересная заметка. Оказывается, вода во всех реках мира обновляется (заменяется, замещается)... 50 раз в год!!! То есть даже зимой — подледным и подземным стоком когда-то выпавших осадков. И этот факт стал первым толчком для написания данного материала.
Шестнадцать уже лет бываю регулярно на Оби и ее многочисленных протоках.
Действительно, какая она разная, неповторимая во все времена года!...
... Восемнадцатого мая я шел на север по трассе ЛЭП-500 к протоке Девкиной, одной из ближайших к Оби: через пойму до нее километров пять. А кое-где обская пойма сужается и до полутора километров, и тогда в бинокль бывают видны белые надстройки катеров и теплоходов, идущих от Сургута и издалека — из Ханты-Мансийска.
Весна в нынешнем году сильно запоздала, и по пути, на лесной дороге к трассе, мне встретились настоящие сугробы подтаявшего снега. С утра был морозец и поверх образовался крепенький наст: кое-где он выдерживал мой немалый вес, а чаще то одна, то другая нога завязала по колено в его жесткой и зернистой толще. Там, где до дороги чаще и дольше добиралось майское солнце, чернели большущие лужи-озера, с прозрачными льдинками по краям и снежными блинами от упавших с ближайших сосен снежных комьев.
Озерца этой талой воды я обходил стороной. Но и в бору тоже было полно снега, и пришлось не раз сильно попотеть, пока добрался до трассы ЛЭП-500.
Тут воды было больше, чем снега. Но я зашагал бодро вперед, шлепая резиновыми сапогами по сплошным лужам. Пробовали голос первые прилетевшие с юга птахи, высоко над трассой в небе кружили коршуны. Ни листочка еще не проклюнулось на березках, осинках!...
Вскоре надвинулись серые тучи, вокруг сразу потемнело. Но мое желание навестить в первый раз в этом году Девкину протоку не угасло...
Минут через десять выхожу на болото, тянущееся поперек трассы. Тут и вовсе непролазно! Беру вправо от глубоких колей тракторной дороги, наполненных темной ледяной водой. Под ногами пружинят моховые кочки, но между ними тоже топко. Идти опасно. Кроме того ведь со мной портативная видеокамера и фотоаппарат, техника дорогая, японская!
И надо же было такому случиться: по кромке переполненной талой водой глубокой колеи вижу первые зацветающие растения: пучки длинных голых и жестких стеблей, на верху которых пробивается нечто вроде сероватых кисточек-соцветий. (Потом, в конце июня, они превратятся в белоснежный пуховый наряд болотной пушицы — растения у нас повсеместного!). Снимая на пленку эти пучки, все ниже нагибаюсь над цветами. И тут ноги предательски срываются с раскисшего края колеи. С размаху валюсь с работающей видеокамерой в пучину. На груди в чехле фотоаппарат CANON, который тоже окунается в воду...
Минут пять, проклиная себя и это болото, выбираюсь из западни. Опереться, уцепиться руками практически не за что!... Вот так «свидание» с протокой!...
Конечно, другой бы на моем месте тут же бы повернул домой. Но такая долгая зима была позади и столько раз я мечтал об этом весеннем походе на обскую протоку! Поэтому, отойдя немного вперед и в сторону, выливаю воду из сапог, отжимаю штаны и носки, стоя босиком на лесной валежине, протираю платком аппаратуру. Конечно, ни видеокамера, ни фотоаппарат не «фурычат».(Потом я их двое суток сушил дома у горячей батареи, открыв все крышки и отвинтив объектив! На мое счастье, оба аппарата заработали, хотя и не сразу...).
Собравшись, продолжаю путь. Становится все пасмурнее, все холоднее. Но вот уже видна и Девкина протока: широкий разлив мутной глинистой воды, которая бурными ручьями недавно стекала с высоких прибрежных лесных островов. Однако в тени, с северной стороны, берега протоки заполнены глубоким снегом! Вот это да!...
— Как же мне идти по дальнейшему маршруту? — размышляю вслух. — По верху острова что ли?...
Но и там везде нерастаявшие снежные палестины; а в оврагах этого весеннего снега чуть ли не по пояс! Так что путешествие по берегу протоки придется отложить... Нахожу более-менее сухое место и развожу костер. Ставлю на него котелок, куда набираю чистого зернистого снега из ближайшего сугроба. Брусничника тут полно, рву и бросаю в кипяток. Туда же сыплю горсть индийского чая. Скоро душистый парок поднимается над костром...
Мокрый рюкзак, фото-видео сумки, аппаратуру я подвесил на сучьях поблизости, но скоро начинает накрапывать дождик. Прикрываю все полиэтиленовой пленкой и пью горячий чай.
Глубоко внизу, между голых осин, белеет снежная прорва (хорошо, что я не сунулся в нее!), дальше спокойно и медленно течет глинисто-коричневая вода, грозя подхватить и старенький охотничий шалаш на низкой пойменной гриве. Тишину неожиданно разрывает треск лодочного мотора: вблизи берега проскакивает что-то серое, расплывчатое в сгущающихся сумерках. Первые рыбаки!...
Сейчас по-браконьерски, тайком, поставят где-то в сору сети (видны будут только одни колья, а поплавки скрыты под водой) и пойдут глушить водку на берегу. Меня такое соседство явно не устраивает! Да и дождик начинает идти все сильнее. Выливаю остатки чая на угли и головешки костра, складываю все имущество в рюкзак.
Прощаюсь взглядом с неприветливой протокой (приду сюда снова через три дня) и шагаю обратно по лужам к федеральной дороге...
С неба начинает сыпать вместе с дождем и мелкий снежок. А потом, под самый вечер, из низко нависшей тучи повалил крупный град...
Лики Оби!... Описывать их не хватит целой книги!...
В мае, июне, июле, августе и сентябре на воде и над водой целая палитра красок. Обь то хмурая, рассерженная, то нежно-голубая и приветливая, с плывущими на небе крупными шапками кучевых облаков, как в зеркале отражающихся в спокойной тиши заливов.
Помню раннее-раннее июльское утро. Солнце еще не взошло. Над Обью какой-то неяркий полусвет, изливаемый уже заголубевшим небосводом. На нем несколько маленьких темных продолговатых облачков, вытянувшихся в стороне Сургута (наверное, легкий дым из высоких труб ГРЭС, работающих на природном газе). Полнейшая, чудесная, тишина! На прибрежной отмели ластится прозрачная вода: видны зеленые подводные растения, желтоватые глина и песок, полого уходящие в глубину реки. Туда заброшены мои донки. Тяну леску — подается тяжело! Однако все же идет. Когда до берега остается метров шесть, чувствую резкий рывок и плеск воды. Темная тень большущей рыбины метнулась в сторону. Оказывается, за крючок зацепилась не здоровенная коряга, а... трех-четырех-килограммовая щука! Возможно,
она заглотила мелкую рыбешку, уже сидящую на крючке, и не захотела отпускать добычу. Так послушно и плыла к берегу, полусонная и словно одурманенная неверным сиянием рассветных небес. Мне еще кажется, что в какой-то последний миг перед рывком я увидел уже полувсплывшую хищную образину, широко раскрывшую пасть... Поймать бы такую...
Беру складное удилище, растягиваю на максимальную 5-метровую длину и, насадив на крючок толстого извивающегося червя, забрасываю в Обь. Поплавок почти недвижен. Но не проходит и минуты, как он оживает: несколько раз осторожно подрагивает, а потом стремительно уходит в воду. Подсекаю и веду леску к берегу. Но это крупный подъязок плещется, бьется на мелководье, граммов, наверное, на 600-700! Вытаскиваю сильного, упругого и золотистого красавца и бросаю на траву!...
Чур, надо бы проверить все свои донные удочки. Ого, и тут добрый улов: почти на всех крючках сидят то плотвичка, то окунек, то колючий ерш! На одной, самой уловистой, донке поймалась приличная стерлядка...
Просыпается у костра мой товарищ и, позевывая, выходит на берег.
— Давай, Женя, забрасывай снова донки. Клев-то прекрасный!
К восьми утра у нас уже готова вкуснейшая уха.
Но не все так гладко складывается в рыбацкой судьбе. Помню и другую Обь — июньскую, ветреную, холодную. Не успели мы придти на берег, как начался мелкий дождь. Через час он еще больше усилился, сопровождаемый резкими порывами ветра. На донки рыба не клевала, на поплавковую удочку ловить было бессмысленно — ничего не видно среди серых холмистых волн, с громким плеском набегавших на берег.
Побыв на Оби часа два-три, уезжаем домой не солоно хлебавши...
А вот всплывает из памяти такой же холодный денек конца сентября, завершившийся дождем и ... снегопадом. Уже в вечернем полусумраке забрасываю (на прощание!) раз за разом донную удочку. И каждый раз на крючке трепыхается крупная серебристая плотва — по рыбине за один замет! Поленился бы, смотал удочки — и остались бы мы с Евгением без настоящей жирной ухи!...
Примерно такого же четырехсотграммового чебака я выудил в полынье среди прибрежного льда в одну из апрельских утренних зорь. Ночью как раз ударил 15градусный северный заморозок, черви в банке замерзли и ломались при насадке. Пришлось отогревать у костра...
С Владимиром Павловичем, еще одним моим товарищем, мы тогда приехали в общем-то не на рыбалку, а полюбоваться ранним ледоходом на Оби. Вовсю цвели уже почки на вербах, кругом зеленела трава. Антициклон гнал пышные белые облака с юго-востока, днем вовсю припекало солнце. (А ночью мы едва согревались у костра, загородившись от ветра брезентом и наломанными сосновыми ветками).
Ледоход уже кончался. На середине Оби темнела чистая вода. И только у берега за ночь намерз тонкий молодой ледок. За его кромку я и бросил тяжелое свинцовое грузило моей донки. Пока мы пили горячий чай, сторожок на леске провис. И вот под ногами у меня подпрыгивает живое серебро — первый в том году улов.
Рыбачили мы на Оби и числа одиннадцатого октября. Это была уже совсем предзимняя река, тоже уже с тонкими наледями у заснеженного берега. Помнится, снег все шел и
шел, укутывая землю, занавешивая серо-белой кисеей горизонт.
Сколько мы не кидали донки в ледяную обскую воду, крючки приходили не с рыбой, а с нетронутыми червями.
Вернулись мы тогда с товарищем с этой последней осенней рыбалки... без единой рыбки!
Тут надо непременно заметить, что собственно не ради рыбалки и ухи я лично выбираюсь на природу. Притягивает незабываемая красота северных водных пространств, летом чудесно обрамленных зелеными поймами и лесами. Для меня Обь — живое существо, вечно изменчивое, непредсказуемое, отзывчивое на мои светлые мысли о Красоте, Гармонии и Единстве всего живого в Природе, но в то же время грозно предупреждающее и наказующее губителей этого огромного и разнообразного Мира.
Не отношусь и никогда не относился к охотничье-браконьерскому племени; ни разу за свою жизнь не застрелил ни одной утки; не ставил 80-100 метровые сети; не продавал мешками пойманную рыбу на базаре. В нынешний вот год стараюсь и вовсе выбираться на Обь без ... удочек, заменив рыбалку на «тихую охоту» и фотоохоту. Вознаграждается все это растущим чувством любви и единения с Природой. Даже птицы и звери стали чаще подпускать к себе!... Несколько раз вблизи видел и даже заснял видеокамерой рябчика, любовался скачущей в кустах черемухи и тальников огненно-рыжей белкой (она на берегу Оби однажды кормилась сладкими осенними плодами шиповника); видел еще не конца вылинявшего зайца, наблюдал переправу через протоку Тангинскую двух взрослых зверьков (возможно, норка) с темными и гибкими телами, красиво прыгавших по мокрому прибрежному песку в направлении ближнего леска. Встречал свежие медвежьи и лосиные следы, места кормежки этих животных. Исследовал брошенные и, возможно, обитаемые барсучьи норы. Белыми ночами не раз видел плывущих вдоль берегов протоки Девкиной различных водных обитателей.
Если стоять или сидеть тихо, то увидишь и летящую мимо сову, и кормящихся невдалеке белых лебедей; не говоря уже о дроздах-рябинниках, желнах, кукушках, куликах, утках.
Прекрасна по берегам Оби солнечная осень, пора удивительного и на Севере «бабьего лета».Пылающие, рдеющие на осеннем ветру под глубоким и бездонным бирюзовым небом осинники, черемухи и рябины; бьющее в глаза, прямо-таки ослепляющее золото еще едва начавших сбрасывать листву берез; и, наконец, глубокая и пышная зелень полутораметровой высоты пойменных трав, как раз к середине сентября и набирающих самый сок!
Удивительна под таким просторным осенним небом и сама обская вода, приобретающая тоже радостный аквамариновый оттенок, резко контрастирующий с ярко-желтыми верхушками увядающих тальниковых гряд на мелководье. В эту гамму свежих, лучистых цветов вдруг хорошо вписывается неожиданный мазок ослепительно-белой рубки маленького катера, сноровисто идущего среди резвых, пенистых волн...
И трудно поверить, что всю эту сказочную Красоту создает со школы знакомая «аш два
о»: наша такая простая, даже... обыкновенная вода!!!
Два атома водорода, соединенные в молекуле воды с атомом кислорода, -поистине чудесные Волшебники в Природе. Наша Планета Воды пронизана ею от самых темных подземных глубин до высочайших верхних слоев атмосферы-ионосферы.
Причем вся гидросфера Земли, несмотря на огромное многообразие природных вод (В.И.Вернадский выделял около пятисот минералов этой группы и предполагал не менее... полутора тысяч) — единое геологическое тело, единая среда, в которой все части от самых стесненных до самых подвижных ее форм неразрывно связаны. И изменения, происходящие в одной из ее частей, геологически мгновенно становятся «известны» во всем этом огромном объеме. Информация разносится потоками и теченьями, струями и брызгами, но может нестись и бегом, и вскачь, и на крыльях. Мириады организмов разносят ее по планете.
Вода составляет более двух третей массы всего живого вещества планеты. И она — главное вещество в обмене живых клеток со средой (и, по-видимому, планеты с Космосом). По словам Ю.В. Кустова, кандидата геолого-минералогических наук, к нам на планету залетают крупные замерзшие глыбы — ледяные метеориты; уносятся атомы водорода — обломки расщепленных водяных молекул и приносится к нам космический водород, соединяющийся здесь с «отечественным» кислородом и образующий в результате этого «смешанного брака» новые молекулы воды.
Когда-то немецкий физиолог и философ Э. Дюбуа-Раймон (швейцарец по происхождению) отметил: «Жизнь есть одушевленная вода!».
В последнее время наука выяснила: именно изменчивость — наиболее постоянная черта воды на протяжении миллиардов лет, и вся трехмерная сеть водородных связей в любом объеме воды (в том числе и общепланетарном) представляет собой всегда единое целое. Вывод этот подтверждает древние наблюдения о единстве всех вод на Земле.
Изучение структуры воды показало, что единство воды определяется ее внутренним строением. И связь, существующая между различными частями Всемирного океана (а река Обь впадает через Ледовитый в этот Всемирный!), обусловлена, в первую очередь, не механическими передвижениями внутри него, даже не миграцией ионов и их компонентов в электромагнитных полях, а передачей состояний — неких структурных мотивов, которые по «нервным клеткам» этого огромного организма могут перенестись почти мгновенно. Мы, люди, тоже включены в эту информационно-коммуникативную среду, являемся ее частью и даже весьма активною частью. Поразительным явилось открытие памяти у воды, «помнящей» даже древние свои превращения. Кстати, скачкообразные изменения структуры воды, например, связанные с периодами активного горообразования, давно известны в геологии. Но изменения происходят и под воздействием внепланетных полей. В пространстве, окружающем Землю, постоянно действуют меняющиеся силы, и вода чутко реагирует на них. Вспомним недавние грандиозные, разрушительные наводнения в Европе и на юге России! Возможно, это память воды, проснувшаяся еще со времен древнего Потопа?... Хотя ученые говорят о вступлении нашей Солнечной системы в новые области космического пространства, насыщенные плазмой, о резких и необратимых
изменениях качеств самой Солнечной системы в связи с переходом ее астрологически в эпоху Водолея. То есть сегодня климатическая машина Земли нарушена, нам грозят новые катаклизмы! (Не забудем об одном только пресловутом «парниковом эффекте», о наметившемся остывании Гольфстрима и т.д.).
Однако вода может быть не только разрушительной, всесметающей, но и... святой! Движение вокруг Солнца нашей планеты, регулярно пересекающей потоки космических лучей от определенных областей неба, отражается на ее естественных полях, а через них и на структуре водных растворов. Высокие Источники (Учение «Агни-Йога») свидетельствуют: много раз... вода на Земле приобретала самые сильные свойства лекарственных составов воздействием этой космической Огненной Энергии. Крещенские полыньи на реках (и на Юганской Оби тоже!), самые чистые незамерзающие родники до сих пор называются Иорданями. Тогда, две тысячи лет с лишним назад, при крещении Иисуса Христа тоже совершилось великое таинство Преображения земной воды, из которой мы, люди, состоим более чем на три четверти! И хорошо, если в нас это «живая» вода, а не «мертвая»!...
... Бывая на Оби в разные сезоны года (и даже зимой), стараюсь ничем не испакостить великую реку. Ведь оскверняя воду, мы загрязняем и наши мысли, а следя за чистотой своих помыслов, способствуем очищению наших рек, родников, озер.
Но за годы нефтяного освоения Севера было слишком много сделано для превращения обской воды из «живой» в «мертвую»!(Об этом, конечно, отдельный разговор).
Кстати, и до сих пор непосредственно в пойме Оби и Юганской Оби действуют сотни скважин. И почти каждый год на здешних нефтепроводах случаются аварии...
На стене в моей комнате висит карта Междуречья: Оби и Юганской Оби. Карта эта — обзорная схема объектов нефтедобычи НГДУ Юганскнефть, где и пойма, и зеленые лесные острова усеяны черными точками: кустами скважин. Маленькие черные кружочки подходят к самым голубым рукавам рек и гнездятся по их берегам, прыгают на речные острова, устремляются вширь и вглубь карты-схемы (километровки). Усть-Балыкское, Южно-Сургутское, Солкинское, Восточно-Сургутское, Омбинское, Асомкинское! Кто давно живет на Севере, тому многое могут сказать эти названия, неразрывно связанные с историей Нефтеюганска и ОАО Юганскнефтегаз, отмечающих нынче свои 35-и 25-летие.
В предпраздничной суете как-то забылся тот факт, что не так давно ученые Института экологии растений и животных Уральского отделения РАН предупреждали: «Вероятность экстремальных экологических ситуаций в ХМАО... чрезвычайна высока и с каждым годом возрастает». Они указывали, что без особых природных составляющих (плоский рельеф, развитие болотных комплексов и торфяников, огромная, сильно расчлененная и высокопродуктивная пойма Оби) нефтяное загрязнение давно бы вышло за пределы Ханты-Мансийского автономного округа и превратило бы Обь и прилегающую акваторию Карского моря в безжизненную пустыню!
Ученые предлагали часть эксплуатируемых месторождений в пойме Оби срочно... законсервировать!!! К ним были, в частности, отнесены наши Усть-Балыкское и пойменная часть Южно-Сургутского месторождений (а в целом по ХМАО еще и Широковское, Покамасовское, Мегионское и Нижневартовское месторождения).
И, конечно, никто из нефтяных олигархов эти рекомендации не думает выполнять! Значит, будут все новые и новые аварии (кстати, мировой опыт эксплуатации нефтяных месторождений показывает, что около двух процентов от количества добытой нефти попадает в окружающую среду, загрязняя поверхностные и подземные воды, почву и в конечном счете ведет к трансформации растительного и животного населения, включая и человека!); принимая в себя эшелоны нефти, будет продолжать медленно умирать великая, некогда изобильная рыбой и зверем Обь, кормилица и поилица не только коренных народов ханты и манси, населяющих ее берега, притоки и протоки, но и всех нас, северян, во все времена года!...
Вл.Назаров
Нефтеюганск
2008 год.
*****************
2.РЕКА МОЕЙ ЖИЗНИ
Он родился на берегу Северного Ледовитого океана. Точнее - Кольский залив Баренцева моря.
И хотя всю жизнь занимается сухопутной работой, его призвание - водная стихия.
Человек воды.
Главной субстанции жизни. Он возглавляет в Газпроме одно из самых крупных газотранспортных предприятий -«Газпром транс Сургут».
Пожалуй, старейшина газовых командиров Сибири. Игорь Иванов - человек разнообразнейших интересов, масштабная личность с высокой жаждой культуры, подлинный сибирский патриот, поклонник атамана Ермака, инициатор многих добрых памятных дел.
Игорь Алексеевич Иванов -генеральный директор «Газпром транс Сургут». Мощные газопроводы с Тюменского Севера недаром называют «кровеносными сосудами» страны. Как великие сибирские реки, эти мощные энергетические потоки держат страну, дают России шанс продержаться и стать первой страной планеты. Командир рукотворных рек Игорь Иванов, может быть, впервые в жизни глубоко задумался, что же в его жизни играли и играют реки, на которых он работал, с которыми он жил и дружил. Не всегда замечал, но всегда - ценил.
И, как выясняется, они всегда помогали друг другу. Каждый - чем мог.
Омельчук: Игорь Алексеевич, вы человек тверди или человек воды?
Иванов: И то, и другое. Родился у воды в городе моряков Мурманске. У нас выбор был небольшой: для девочек - пединститут, для ребят - мореходка. Но у меня в роду не было моряков: папа -железнодорожник, мама - учительница. Уехал в Ленинград, поступил в Ленинградский политех. Перебрался на Неву.
Омельчук: Интересно, мальчишкой где купался?
Иванов: Летом весь Мурманск пустел, все уезжали на юг. В принципе, отцовской зарплаты хватало разок в год выехать в Сочи. Мне лет 10 было, ездили в Тирасполь. Почему родители выбрали Тирасполь, не знаю, но на Днестре купался. Это 66-ой год, помню, шел Чемпионат мира по футболу. Теплая речка. Азовское море, Черное море. Каждый год родители возили нас с братом на море.
Омельчук: У вас диплом по газовому ведомству?
Иванов: Нет. Специальность называется «турби-ностроение», но в политехе создали группу на нашей кафедре специально для подготовки специалистов газовой промышленности. Когда пошло
освоение Западной Сибири, по соглашению между газовым министром Оруджевым и министром высшего образования, создали дополнительную группу для подготовки специалистов по эксплуатации газотурбинных установок на создаваемых мощных газовых трубопроводах.
Омельчук: По тем временам престиж газовика был не очень?
Иванов: Не сказать. Во-первых, нам доплачивали к стипендии от Мингазпрома 15 рублей.
Омельчук: Студенту не помешает?
Иванов: Если у всех стипендия 40, то в нашей группе 55... Формировали престиж. Группа формировалась не сразу. Я 2 курса отучился на закрытой кафедре. Перешли и мои друзья. Виктор Старостенко, который сейчас у нас работает замом по социальным вопросам, вообще с военно-механического института перешел в нашу газовую группу. Набирались первые газовые турбинщики довольно тяжело. Мингазпром тогда так не звучал. Вот Петр Радионов, будущий министр топлива и энергетики России, за год до нас заканчивал. Распределение, понятно, для танкостроителей - крупные города: Харьков, Челябинск, Кировский завод в Ленинграде, Нижний Тагил. А наше распределение - Сургут, Ухта, север, глушь.
Омельчук: На что студент Игорь Иванов тратил дополнительные 15 рублей?
Иванов: Мы еще подрабатывали: я в садике сторожем и дворником в школе. Когда женился, дали маленькую комнатку при школе. Старинная школа с дворницкой. Расписались, я молодоженом подметал у школы, включал сигнализацию, сторожил.
Омельчук: Долго длилось дворницкое счастье?
Иванов: Это уже в финале обучения, последний курс.
Омельчук: Медовый год?
Иванов: Счастливое время. Диплом и практика преддипломная.
Омельчук: Как выбор пал на Сибирь?
Иванов: Я первым по среднему баллу на диплом шел. Все, кто за мной, почему-то выбирали именно Западную Сибирь. Строилась железная дорога Тюмень - Сургут, Тюмень - Тобольск. Про Тобольск - исторический центр - слышали. Тюмень слабо представляли. Про мощные системы газопроводов типа «Уренгой - Челябинск» тогда речи еще не шло. Но Тюмень уже пользовалась студенческим спросом. Первые получали распределение в знатный Сургут, кто похуже учился -куда-нибудь в Ухту. Север становился престижным: и зарплата - немаловажно - побольше, и новое дело, и уже не боязно.
Омельчук: Выбрал Сургут?
Иванов: Сели на поезд и поехали. Вариантов практически не было.
Омельчук: Первую встречу с Обью помните?
Иванов: Мы в апреле приехали в Сургут, 79-й год, - 35- 40 градусов, апрель, а еще морозно.
Омельчук: Бывали же в Сибири когда-то морозы!
Иванов: Снега - выше головы, поэтому Обь особо не видно было. Она замерзшая, заметенная. Моё первое назначение - диспетчером на строящуюся КС-8 «Туртас» в Уватском районе. Доехали до станции Юность Комсомольская. Около пяти лет я на речке Туртас жил.
Омельчук: Впадающей в Иртыш?
Иванов: В него. Туртас не очень примечательная река, хорошей рыбы в ней практически нет.
Омельчук: Такую речку искал, где рыба есть?
Иванов: По Туртасу же долгое время сплавляли лес, она вся запружена этим лесом, дно всё в топляке, рыба там не жила. Вот рядом Демьян-ка, там рыбацкие места.
Туртас на своем дне - тротуар. Умощен топляком. А где на тротуаре рыба?
Хочешь почувствовать себя первобытно, первым землянином на планете, тебе - на Демьянку! Всё для этого есть. Тайга, темные воды, рыбы обильно, звезды над головой. И тишина. Первозданная.
Омельчук: Игорь Алексеевич, а когда по производственным делам столкнулись с мощными речными стихиями - Иртышом и Обью?
Иванов: Когда строили газопроводы, всё завозилось по реке. Железную дорогу только-только начинали эксплуатировать, турбины, трубы, всё тяжелое - рекой. Мы старые, да, старые жители Оби. Вы помните, река - как проходной двор, суда идут ночь-полночь, оттуда везут нефть, туда -плиты, технику. Всю ночь и весь день что-то мимо проплывает, русло моют земснаряды - мощная транспортная артерия.
Омельчук: А когда это рабочее счастье закончилось для Оби - труженицы?
Иванов: Началось это в конце 70-ых, продолжалось все 80-ые годы. Трубы грузились в Тобольске, там мощная база, «база Южакова». Завозились трубы, завозились турбины, масло турбинное, потом всё шло по Иртышу, по Оби. Допустим, КС-3 Аганская - она с Иртыша, с Оби, с Агана строилась. Приобская компрессорная -завезена по реке, других путей не было. Когда праздновали 30-летие объединения, молодежь наша устроила экспедицию - молодежное объединение спустилось на плотах из Ярково до Турта-са и Увата. По тем местам, где шел груз, по трассе снабжения. Очень хорошая получилась экспедиция. Сама турбина весит приблизительно 60 тонн, к ней компрессор еще под 40 тонн, в комплекте тонн 200 всё весит. До Тобольска везли железной дорогой. В Тобольске перегружали на баржи-аппарели, везли рекой, выгружали, тралами доставляли на место монтажа.
Омельчук: Дюкеры приходилось тянуть через Обь?
Иванов: Шесть переходов. Первая нитка - 77-й год, вторая нитка - 78-й. Я в 79-м на работу устроился, шли их испытания, запуск. Через Иртыш шесть дюкеров. Для создания резерва газопроводов диаметром 1400 мм по дну Оби переход в три нитки диаметром 1000. Если случается авария -на суше ее можно ликвидировать, а под водой мы должны иметь резерв. Всегда долгая история с подводными ремонтами. Переходы длинные,
что по Оби, что по Иртышу - до 50-ти километров. Кроме самого русла, фарватера, это же еще и пойма, и протоки. У Сургута на Оби, на Иртыше - в районе Овсянникова. Газопровод «Уренгой-Челябинск». Газовые дюкеры не представляют опасности в плане экологии. Они же замытые. Технология такая: под водой делается траншея методом размыва или экскаватором, укладывается труба, засыпается. В принципе река приходит в исходное состояние. В плане надежности при возможной аварии предусмотрена более толстая труба. Повышенной категории прочности. Потом на нее надеваются тяжелые чугунные при-грузы, чтобы дюкер не всплывал. Труба опускается, засыпается и снова испытывается - уже в составе газопровода. Ни одного случая аварии у нас не было. Ни одного свища. Дюкеры надежно заизолированы, коррозии быть не должно. Проблем никогда не возникало. И в истории «Газпрома» я подобных казусов не припомню. Текущий контроль, диагностика, мы пропускаем через дюкеры спецснаряды, наблюдаем утоньшение стенки, смотрим трещины. Внутри снаряд, обвешанный датчиками, движется со скоростью газа. Всё полностью потом расшифровывается. Мы видим, что всё нормально.
Омельчук: Из сибирских речек у рыбака Иванова какая самая уловистая?
Иванов: После Туртаса я перешел начальником управления работать на Демьянку. Демьянка река очень красивая, вообще замечательная река. Неиспорченная, особенно в верховьях. Мы уезжали в верховья, дикие места, человек там редок -были там только небольшие поселения хантов. Это район Кеумта, приток Демьянки. Просто сказочные места! Тихие. А какие щуки большие! Всегда при первой возможности находили время ловить. А если уж серьезная рыбалка - то по Демьянке километров за 100 до Иртыша. Выезжали на Иртыш.
Омельчук: Самый крупный иртышский улов у Иванова?
Иванов: Там и осетры попадались. Плавной сетью стерлядь ловили, попадались и нельмушки, попадался и осетр иногда, но редко. Открытие охоты - утка в пойме Иртыша. Открытие охоты, как правило, первое воскресенье сентября, а День газовика - тоже первое воскресенье. Проведешь торжественное собрание и награждение в пятницу вечером с коллективным гуляньем, а вечером, в ночь, по темноте, по Демьянке плывешь на-ощупь до Иртыша. На утреннюю зорьку на Иртыш. Поплаваем с сеткой, уху сварим, из уток шурпу сварим. Иногда неожиданные уловы были. Помню: ловили-ловили, поймали рыбу, не поймешь, что за рыба. Никто не знает. Нашли какого-то старого деда, он говорит, что это судак. А судак там никогда не ловился. Оказалось, где-то в Казахстане что-то сбросили, переполнили водохранилище с плотиной, судак появился. Я не знаю, сейчас ловится или нет, но тогда случилась такая неожиданность, вытащили и не поймем, что за рыба.
Омельчук: А Обь - удача для рыбака?
Иванов: На Обь мы часто выезжаем, после работы - сел на лодку, на катер, и отплыл до Тро-магана на устье.
Омельчук: А к обскому устью никогда не спускались?
Иванов: Север - это отдельная тема. Серьезно тут, в Сургуте, не рыбачим. А вот на обском устье, да. Кто заманил? Такая история случилась лет 20 назад. Есть такой северный национальный поселок Салемал. Там случилось несчастье, сгорела школа-интернат для детей северных национальностей. У нас тогда Леонард Гилязович Рафиков был генеральным директором. Мы решили оказать помощь этому северному интернату, восстановили его, и завязалась дружба с директором школы. Он нас пригласил к себе порыбачить. Мы тогда еще не знали, что это такое, рыбалка сале-мальская. Директор учил нас ловить нельму на майданах. Вы представляете устье Оби - там никаких краев не видно. Выискиваешь место, на перекате, этот майдан, над которым халеи летают, становишься и ловишь нельму на спиннинг. Одну за другой. На полных законных основаниях - покупаем лицензию. Сам лично ловил нельму на восемь килограммов. Там есть места, где глубина меняется, допустим, с 40 метров до 5 метров. Крутит воду невероятно, заметно этот майдан. На отмели - малёк густым хороводом, его захватывает, закручивает, у нельмы зубов же нет, она его просто глотает, чайки-халеи слетаются, это признак, что там ходит большая рыба. Если густо кружат халеи, значит, нельма на месте, к этому месту чалишься, становишься на якорь, на этом перекате нельма и берет блесну. Часов так с восьми утра у нее жор начинается. Самый клёв, когда половодье спадает, где-то в конце июля, на салемальских майнах весь Салехард, Аксарка рыбачат.
Омельчук: У вас своя бударка?
Иванов: Есть лодка. Была когда-то «казанка», сейчас четырехместная лодка Николаевского завода.
Омельчук: Советское производство?
Иванов: Да, хороший мотор. В Салемал езжу, понятно, редко, но с особым удовольствием.
Омельчук: А за один «присест» каков рекорд личный?
Иванов: Ящик - мера улова, большой рыбацкий ящик, на полцентнера, килограммов на 50. Бывает быстро и за один раз - когда клюет. Бывает много мелочи, мы же меньше трех килограмм рыбу обязательно отпускаем. Стандарт, сколько помнится, 53 сантиметра. Меньше трех килограммов просто позорно брать. Были москвичи, кипят прямо: да как же вы такую рыбу отпускаете, дескать, такую первый раз вживую видят. Три килограмма! Мы говорим: да вы что, мальков брать. Грех.
Обь - конечно, спокойная девушка, у нее характер равнинный, западно-сибирской низменности, но когда стоишь посреди этих бурных круговоротов, а в этот момент нельма повела, начинаешь понимать, что Сибирь - это всегда мощно, сильно, бурно, масштабно.
Я бывал и на Гыданском полуострове, на острове Шокальском, это уже Обская губа в Карское море впадает.
Омельчук: Омуля ловили?
Иванов: Ловил. Сеткой. Там омуль хороший, крупный. Да я такой вкусный рыбы нигде более и не едал. Жирный, крупный. Местные говорят, до 5-ти килограмм омуля брали. Я верю, но сам не ловил. Килограмма по полтора омулька лавливал. Мы были там с директором Гыданского заповедника. Он нас туда возил, показывал, просил немножко помочь.
Омельчук: Помогли?
Иванов: Да, помогаем заповеднику. Там и горбуша ловится, а омуля они заготавливали по квоте -прямо в море. Мы-то - в речке, только речка вскрылась, там маленькие островные речушки. А они в море - бочками, потом на корабль. Там один всего человек живет, Виктор. В первый раз с ним встретились, он только начинал там, у него сын родился Афоня. А когда я его последний раз видел - крестничек уже в школу собирался. Афонька - хороший парень. Виктор - работник заповедника, смотритель, его все зовут «губернатор Шокальского». Мы его спрашиваем: а Северный Полюс далеко отсюда? Ой, далеко, говорит, две бочки бензина. Так они меряют. До него там Володя десять лет трудился, три года подряд безвылазно. Само управление Гыданского заповедника находится в вазовском. Мы работаем возле Тазов-ского на Заполярном месторождении, 100 километров от Тазовского. Строим компрессорную станцию. Дорога на Заполярку проходит на вазовский.
Омельчук: Если сравнивать рыбный Ямал и другие сибирские рыбные места, вы как знаток кому отдадите предпочтение?
Иванов: Ямал - это кладовая. В Тазовском бассейне много разнообразной хорошей рыбы. Там и щука-то другая. Вкуснее, белее, жирнее. Северная рыба вообще жирная, а тазовская щука - просто объеденье. На Таймыре я не так часто бывал. На большом озере Таймыр как-то сетку поставили, рыбы вытащили немного, но всё разную. Местные разложили, как они считают, по ценности. Муксун там на пятом месте оказался. У них впереди идет сиг, чир, щекур. Муксун в самом конце.
Омельчук: А в вашей системе ценностей?
Иванов: У нас на Оби главный - муксун, потом нельма. Сибирский осетр хорош, он намного лучше волжского. У меня самого, пожалуй, стерлядь на первом месте. Стерлядь свежая, когда ее только поймал, и... сырая. Стерлядь поймал, распотрошил, чуть-чуть посолил и - на стекло «казанки». Поездишь полчаса, она чуть-чуть обветрится, подвялится эти полчасика. Самая вкусная рыба! И тугу-нок толькинский. А селедочка с Северной Сосьвы! Мне вон вчера баночку с тугунком прислали...
Омельчук: Игорь Алексеевич, вода успокаивает?
Иванов: Конечно. После всей суеты, рабочей, домашней и прочей, выедешь на речной простор, даже ничего не поймаешь, но так отдохнешь. Отдых с водой.
Омельчук: Игорь Алексеевич, как относитесь к замыслу Аркадия Григорьевича Елфимова рассказать всем сибирякам о реке Оби?
Иванов: Замечательный замысел! Неразрывна история освоения Сибири с Обью. Все понимают, как шли сюда русские: Ермак - притоками Иртыша, через Иртыш, через Обь. По Оби и ее притокам казаки шли дальше на Енисей, на Лену, всё освоение Сибири шло через Обь.
Омельчук: Сибирь осваивалась рекой?
Иванов: Да. И живет сегодня рекой. Конечно, с развитием транспортных схем, железных дорог, автомобильных, ее значение принижается, но.
Омельчук: Может, уже пора жалеть наши реки? Поработали! Наработались!
Иванов: Наступила и в северной Сибири эпоха мостов: мосты появились в Ханты-Мансийске, в Сургуте. Раньше подъезжаешь, сидишь, ждешь паром. Правда, на пароме опять же ощущаешь себя на реке.
Омельчук: Сейчас - проскочил и не заметил?
Иванов: Помню, в Тобольске еще не было моста.
Это целая церемония и эпопея - паромная переправа. Кстати, компрессорная между Тоболом и Иртышом в междуречье, мы до сих пор вахтой работаем, там держим паром, ездим на смену на пароме. Специалисты живут в самом Тобольске. Раз в семь дней мы их завозим паромом. Зимой по зимнику, а в межсезонье - паром. По малым рекам нам требуются маломерные суда, так что у нас флот до сих пор имеется. Раньше была крупная база флота и очень большой флот, но сейчас мы нефтяные наливные суда распродаем. Одно время все «дрались» за них, сейчас поменьше. Имелись семь мощных танкеров типа «река-море». Сейчас порядка 30-ти судов: «ярославцы», КСК, три «Зари», одна в Тобольске. Возим груз-то на те же компрессорные в тайге, они же так и остались без дорог. Та же «Приобская» - завозим для нее грузы по реке.
Омельчук: А «река-море» для чего требовалась?
Иванов: Это для Ямбурга, в Обскую губу простые речные суда не выходят. На Ямбург, в Юрхарово, на Мыс Каменный завозили «дизельку», бензин. Свой флот ремонтируем на заводах в Тюмени, в Ханты-Мансийске, сейчас много ремонтируем в Сумкино. В Горноправдинске мы газопровод построили на Ханты-Мансийск. Всё, что надо, завозили по воде в Горноправдинск и вдоль газопровода для производственно-ремонтных работ. Есть работа на Оби постоянно. Наша «Заря» обслуживает фестивали бардовских песен, проводим их на обских островах. «Зарей» завозим людей, они там поют, гуляют. Иногда организовываем выезды, гостей часто возим до знаменитого сургутского моста, спиннинг кинуть или просто ухи сварить.
Омельчук: Без реки трудно обойтись?
Иванов: Сургут надо переименовать в Сургут-на-Оби. Как Франкфурт-на-Майне. Красиво же а? Сургут-на-Оби. Есть же Сургут в Самарской области...
В Сургуте сейчас набережная хорошая строится, выразительная. Совсем по-другому город будет выглядеть.
Сургут смотрится в Обь. С Оби же и начинался...
Интервью вел Анатолий Омельчук.
*******************
3.Великий дар
...И вот в небе проявляется парящий орел. Он, как неуловимо недостающее слово в поэтической строчке, как завершающе точный мазок на живописном полотне, делает полной картину вечного речного простора.
Его высочество - орел.
Его сиятельство - солнце.
А река, по которой я плыву? Конечно же -ее величество.
Ее величество Обь.
Искренне почтительны к реке были давние наши предки. «Вверх тоя же реки великия Оби...» Это из повести «О человецах незнаемых в восточной стране», содержащей едва ли не первое русское упоминание об Оби.
Просвещенная Европа впервые услышала о ней как о «великой реце» - так титуловал ее посланник австрийского императора в Московии - в тот же год, когда получила известие о Колумбовом открытии Америки.
В «Книге Большому Чертежу» определено географически точно, поэтически и почтительно;
«Обь Великая пала в море в летнюю в раннюю зарю...»
Именно так государственно величалась -почтенно-заглавной буквой - сибирская река в первые годы после официального присоединения Сибири к России. Видимо, позднее к ее величию попривыкли и громкий титул поминать забывали. А жаль... О величии природы следует помнить неизменно.
Я хотел бы, чтобы мой читатель не забывал: все описываемое происходит на великой реке, ее обское величие осеняет все неизбежным своим вечным течением.
Живущие по берегам и притокам Оби, все, кому не безразличны судьбы Сибири, все, кто не равнодушен к судьбам отечественной природы, со вздохом облегчения приняли правительственное решение о прекращении работ по проекту переброса вод сибирских рек в Среднюю Азию.
Сейчас, когда сокрушительные кошмары сего безумно глобального прожекта позади (естественный здравый смысл не уступил безудержному наступлению экстремистов), можно, пожалуй, сказать, что при всех своих глобальных несовершенствах, при всей чудовищной непродуманности проект имел один несомненный плюс. Ясно, безжалостно и реально мы осознали, что можем потерять. Река, как близкий человек, который всегда рядом, рядом постоянно - так постоянно, что мы забываем, насколько он важен и ценен для нас. Глобальный проект, реальнейшая угроза его кон-кистадорского осуществления - та болезнь, та смертельная опасность, которая заставила нас призадуматься и ужаснуться: господи! да мы же его можем потерять!
Угроза переброса - настоящий шрам в памяти народа, шрам вечный, и вряд ли уже столь просто могут пробиться подобные закулисные проекты.
Как-то осенью из Норильска я летел на самолете в Новосибирск. Утром видел Енисей в могучем разливе его устья, а к вечеру мелькнула под нами узенькая, какая-то удрученная ниточка меженной Оби. И подумалось мне (а было это в пору, когда секира глобального водного переброса с фатальной неотвратимостью нависла над сибирскими реками) - вот есть же мощный Енисей, которому не грех вроде поделиться своим неукротимым потоком. Но почему и жалкая эта обская ниточка должна оборваться?
Но тут же спохватился: можно ли, если Обь мне роднее, бестрепетно поступаться Енисеем? Ведь для кого-то его берега - родные. Впрочем, подход - жалко, не жалко - не просто ненаучен, он несправедлив в принципе. Реки - великий дар природы. Так оставим же их потомкам; они будут мудрее и совершеннее нас и решат сами, сами сделают выбор: жить в природе или переделывать ее.
Что же мы могли потерять? Обь - что она? Голубая жилка на карте? Водная дорога? Бассейн? Обь - это чудеснейший комплекс неистощимых при разумном пользовании месторождений -драгоценной влаги, вкуснейшей рыбы. А пойма ее - настоящее месторождение зеленой жизни. Великая река - это не только поток воды, это еще и мощный поток тепла, насквозь прошивающий Сибирь от Алтая до Арктики. Хотели перебрасывать воду, но ведь попутно отнимали бы тепло. Неужели его в Сибири так много? А все это вместе, да еще красота, да сибирский простор... И разве наш далеко не совершенный разум вправе распоряжаться такой великой жизнью?
Я родился и вырос на обских берегах, практически никогда не покидал реку, но сорок лет понадобилось, чтобы собраться с духом, настроиться на лад долгого путешествия и проехать ее всю сразу - от алтайского истока до арктического устья.
Думаю, каждому «речному» человеку, родившемуся на берегу малого ли, великого ли потока, надо хотя бы однажды собраться, выцарапать время из вечного лимита и двинуться по речной волне, по родной реке.
И вот когда день за днем едешь, меняя корабли и капитанов, вдруг ловишь себя на мысли: с рекой, наверное, как в давней юности - с первой твоей возлюбленной. Ты неистово ищешь тайну, секрет ее прелести, очарования и притягательности. Терпение! Вот еще одна минута, и ты все поймешь. Вот этот поворот... Нет, за тем мысом. Вот у того плеса... Но и там, за очередным поворотом, все столь же маняще, притягательно, но просто. Просто...
И за тем изгибом, и за тем поворотом нет ничего особо впечатляющего, но по-прежнему дразнит река и тянет вперед - что же там дальше, за той излучиной-излукой? Река прихотливо текуча и влечет, колдовски просто вовлекает, как в жизнь, как в любовь - бесповоротно, страстно, безудержно; она заставляет поверить, что будет, будет же это особо необычное.
И - было... Было же!
Было твое ожидание счастья - и за тем поворотом, и за этим изгибом.
Твое нетерпение, страсть неизведанного.
И ее убегание.
Спокойное, естественное убегание, текучий ход, потому что течение - это ее жизнь, течь вперед - манить тебя.
И в этом ее тайна, ее секрет, которого она сама не знает, не ведает. И, может, красота даже не в ней, нет, точно не в ней, а только в твоем стремлении. Красота убегающей жизни.
Ты стремился. И жил,
А река тебя звала. И текла вперед, к океану,
И под речными сентябрьскими звездами вдруг внезапно понималось: как вода течет в океан, так и время впадает в вечность. И в этом вечном времени человечества останется ли твоя, наша частичка?
Анатолий Омельчук.
*******************
Материалы из Сети подготовил Вл.Назаров
Нефтеюганск
4 июля 2023 года.