- Алька, а ты кем хочешь стать, когда вырастешь?
- А я хочу быть тем, кто будет решать, кто прав, если поспорят два человека.
- Так ты хочешь быть судьей, Алька!
(из разговора моего пятилетнего сына с воспитательницей)
Старая графиня всегда считала, что учиться искусству управлять надо с младых ногтей. Поэтому внука она сажала в кресло в своем кабинете, когда решала важные вопросы. Мальчик вроде бы занимался своими делами: читал или играл с солдатиками, но она часто ловила его внимательный и напряженный взгляд – ребенок слушал, о чем говорили взрослые и все слышал.
Если бы родители Огюста видели, какие методы применяет бабушка в воспитании внука, его, скорее всего, забрали бы в Ла Фер, под отцовское крыло. Зачем мальчику знать, как вести дела графства, если ему никогда не достанется роль наследника? Правда, у мадам старой графини были на этот счет другие мысли и планы: ее внук достоин лучшей судьбы, чем роль искателя приключений.
Сегодня старуха разбирала рутинные дела, и кресло ей поставили на опушке леса, прямо напротив замка. Когда-то здесь была беседка, в которой прятались от непогоды влюбленные парочки и охотники, но после весеннего наводнения беседку снесли. От нее остался только фундамент, сложенный из крупного бута, и крытый досками, к которому вела лесенка из нескольких ступеней с перилами. На этот настил положили ковер и водрузили кресло, рядом поставили пуфик , а у кресла встал Огюст, по случаю важного события наряженный в камзольчик и штаны вместо положенного ему по возрасту детского платьица.
Просители располагались у подножия, по очереди подходя пред очи госпожи, излагая свое дело, и ожидая господского решения. Вассалов было немного, графиня быстро разобралась с делами и обернулась к управляющему, по очереди вызывавшему жалобщиков.
- Кто там у вас по списку, мэтр Биро?
- Соседи с козой!
- Кто именно? – графиня всех своих старых крестьян знала в лицо и по именам.
- Папаша Жиро и Гро Мартен.
- Вечные спорщики. Что они в этот раз не поделили?
Управляющий сделал знак, и спорщики приблизились, кланяясь чуть ли не до земли.
- Зачем пожаловали, старые пройдохи? – графиня поплотнее уселась в кресле, и отодвинула ноги на уголок скамейки, а потом знаком велела внуку сесть у ее ног.
- За справедливостью пришли, госпожа наша, - хором объявили оба старика.
- Вот и изложите, в чем, на этот раз, у вас спор вышел. Вижу козу и козленка. А это что у тебя, Гро Мартен? Еще один козленок, да никак еще и мертвый?
- Точно заметили, ваше сиятельство: мертвый он. Вот из-за него и спор вышел. Коза эта – папаши Жиро будет. Но какой-то бес попутал ее, сорвалась она с привязи, и уже с неделю ошивалась на моем лугу. И никак в руки не давалась ни мне, ни соседу. А коза-то не простая, она вот-вот родить должна была.
Вот у меня и вопрос, госпожа: ежели она на моем лугу мою травку ела, да и козляточек родила, то чьи это козлята – мои или моего соседа?
Графиня бросила взгляд на внука: тот застыл в неподвижности, не спуская глаз с мертвого козленка, которого Жиро положил на землю и которого коза изо всех сил пыталась поднять, тыкая его носом и поддевая рожками. Но все ее усилия были напрасны и, в конце концов, Гро Мартен оттолкнул бедную мамашу. Живого козленка он прижимал к себе и, когда коза перенесла все свое внимание на оставшегося живым малыша, отшвырнул ее ударом ноги.
- Пошла вон, - прикрикнул он на животное. – Другого себе родишь, а этот мой!
- Вот видите, ваше сиятельство, как он обращается с бедной тварью! Нельзя ему отдавать козленка, он не выживет у него! Чем он кормить его будет, когда мать не с ним? – чуть не плача воскликнул виллан.
- Это не твоя забота! – взвился Гро Мартен.
- Ваше сиятельство, у него никто никогда не жил, даже коты у него дохнут, а тут коза, животное нежное! – Жиро готов был заплакать.
Графиня молча выслушивала все эти препирательства, изредка бросая взгляд на внука: мальчику явно хотелось погладить козленка, но он мужественно боролся с этим проявлением несерьезного отношения к делу. Происходящее вызывало у него противоречивые чувства: что-то невероятно знакомое, какие-то, неясные еще ему самому ассоциации, которые в силу возраста мальчик не мог еще оценить. Ему было жаль козленка, попавшего в руки человека, не сулившего бедняге ничего хорошего. Но жаль было и папашу Жиро, у которого всегда в доме была куча живности: корова, коза, гуси и куры, не говоря о толстом коте и собаке. Жиро однажды вынес им с бабушкой молока, когда они проезжали мимо его дома, и Огюст не упустил случая ознакомиться с хозяйством гостеприимного фермера. Жиро был искренним и жалостливым человеком, и именно жалость всколыхнула память ребенка.
- Господин Огюст, а что вы скажете об этом деле? – вместо ответа вилланам, графиня перенесла внимание всех на мальчика.
- Я? – Огюст вздрогнул от неожиданности. – Я подумал… я… - он замолчал.
- Я задала вам вопрос, молодой человек. Извольте высказаться: что бы вы сделали, чтобы разрешить этот спор?
- Я предложил бы двум этим соседям… - мальчик снова замолчал, потом продолжил уже со все большей уверенностью в своих словах: - Я бы предложил им перерубить живого козленка пополам, каждому досталось бы на воскресный обед по пол козленка.
- Я согласен, - Гро Мартен тут же опустил свою добычу на землю. – Хорошая похлебка из козлятины никогда не помешает.
- Пусть уж забирает козленка живым, раз такой суд! – сокрушенно покачал головой папаша Жиро. – Покойница жена меня бы одобрила: а наша коза, в конце концов, родит нам еще козлят. Только смотри, Гро Мартен, как следует за козленком: он, если сумеешь сохранить его живым, тебе много радости доставит.
- Ну, что ж, господин Огюст, вы доказали нам, что не зря вы читали притчи царя Соломона. Вы не только помните, как он судил, но сумели и воспользоваться его мудрым советом. – Графиня улыбалась такой веселой и доброй улыбкой, какую не часто можно было увидеть на ее гордом и непроницаемом лице. – А потому, Гро Мартен, быть тебе без похлебки: козленок останется у папаши Жиро, как и сама коза. Себе, если хочешь, забери в утешение мертвого козленка, - мадам встала и сделала знак внуку. – Пойдемте, мой мальчик, на сегодня у нас все.
Пока они шли к замку по мосту через ров, Огюст несколько раз оглядывался: папаша Жиро шел со своей козой на привязи, а она то и дело приставала на задние ноги, чтобы убедиться, что козленок жив и ему ничего не грозит.
Когда они поднялись по лестнице в покои графини, бабушка поманила внука в свой кабинет.
- Ну, мой мальчик, вы достойно вышли из положения, вовремя вспомнив суд царя Соломона. Приговор ваш мудрый и достойный а, главное, сразу выявил того, кто настоящий хозяин. Когда вам придется судить уже серьезные дела, надеюсь, вы всегда будете проявлять мудрость и справедливость. Теперь вы будете присутствовать на всех судах, на которых я сочту, что ваше присутствие не будет лишним, - она помолчала, а потом добавила неожиданно ворчливым тоном. – Только вашим батюшке с матушкой пока не стоит говорить о наших опытах. Им это не понравится.
- Я не смогу солгать, если меня спросят об этом, - повесил нос Огюст.
- Да? В таком случае, я им скажу, что верю в ваше прекрасное будущее, мальчик мой. Вопреки всему – верю.