Бродячие сюжеты и их элементы в народных сказаниях, сказках и других литературных произведениях
Золотой осел (козёл)
Нет, уважаемый читатель, речь пойдет не о знаменитом романе Апулея, который так охотно читал Александр Сергеевич Пушкин. Скорее, о «Золотой антилопе», которую, если верить индийским легендам, холил и лелеял падишах Джихангир. В целом ряде народных сказок (из сборников братьев Гримм, Шарля Перро, Карло Гоцци) положительный герой получает (как правило, почему-то от Ветра, иногда от Солнца и Мороза) в дар по очереди чудесные предметы и домашнего животного вроде:
1. Скатерти-самобранки (в вариантах – столика-сам-накройся);
2. Осла (козла/козу), исторгающего золотые монеты (иногда, по странному устному приказу «бриклебрит», а иногда по малоцензурному слову, которое я не буду здесь приводить);
3. Самоколотящей, так сказать, палки (в вариантах дубинки из мешка или сумы с молодцами, вооруженными дубинками).
Наивный герой демонстрирует свои сокровища №№ 1 и 2 на постоялом дворе, а жадные хозяин или хозяйка заведения подменяют их на обычные скатерть и осла. До героя в конце концов доходит, кто его обокрал, и в ход идет волшебная дубинка, умеющая колотить по приказу хозяина любого супостата, пока тот не вернет краденое.
Самобранка появляется у нас в одноименной русской сказке «Коза-дереза», а также в отечественной же «Два Ивана», однако в первом случае место осла, не очень распространенного на Руси, занимает кошелек-самотряс, а роль «автоматической» дубинки исполняют два молодца из волшебной сумы. Кроме того, оказывается, что в русской фольклорной традиции насчитываются две сказки с одинаковым названием «Два Ивана». Только в первой присутствует сюжетный ход со старичком-дарителем, а во второй плохой Иван обворовывает хорошего тезку. Именно в этой сказке мы имеем джентльменский набор в виде скатерти-самобранки, козочки, вместо молока дающей золотые червонцы, и сумы с двумя молодцами.
Почти классический вариант сюжета находим в норвежской сказке с длинным названием «Как мальчик к северному ветру за своей мукой ходил». Здесь наряду со скатертью и «золотым козлом» вовсю действует «старая палка», немилосердно бьющая отрицательного персонажа.
Несколько слов о болгарской сказке «Добрый жаворонок», в которой роль скатерти-самобранки играет деревянный посох, который, если трижды стукнуть им по земле, потчует владельца волшебного предмета хлебом и сыром. Партию золотого животного играет у болгарских сказителей серый ослик, плюющий червонцами, если похлопать животное по спине. Роли вороватых персонажей здесь предоставлены злому царю и жадному кузнецу, а в качестве «оружия возмездия» выступает железный молоток, троекратное постукивание которым приводит к появлению трех молодцов-удальцов, призванных колотить обидчиков положительного героя.
Надо сказать, что козел/коза заменяются ослом в сказках народов, живущих в жарких странах. Так, в итальянском сборнике «Сказка сказок» XVII века (автор – Джанбаттиста Базиле) есть сюжет об этом животном, справляющем, прошу прощения, нужду драгоценными камнями, жемчугами и золотом. Правда, самобранки и «самобейки» у итальянцев почему-то нет.
Зависть – двигатель сюжета
В «Коньке-Горбунке», как известно, некто «спальник, прежний конюших начальник», страшно завидуя придворной карьере Иванушки-дурачка, периодически доносит царю о том, что Иван якобы похваляется достать монарху то, что достать практически невозможно.
Похожая сюжетная линия присутствует в датской сказке «Малёк». Два брата – старший Поуль и средний Педер – завидуют своему непутевому и при том почему-то безымянному младшему брату по прозвищу «Малёк», тяжелым трудом заработавшему благоволение короля. Несколько раз они доводят до сведения самодержца выдуманные ими истории, согласно которым Малёк якобы похваляется выкрасть у Горного тролля волшебные предметы. Король всякий раз верит, требуя достать их. В случае удачи Мальку высочайше сулятся дополнительные блага. В противном случае, угрожает суверен, Мальку отрубят голову. Малёк, поплакав, но ни у кого не добившись сострадания, находит в себе силы и способности добыть без всякой посторонней помощи затребованные предметы и в конце концов женится на королевской дочери. Тролль же от злости лопается, рассыпаясь «на тысячи красных кремешков, твердых и острых, об какие мальчишки ноги себе режут». О судьбе завистливых братьев в сказке далее ни слова. Молчит об этом и русская сказка «Финист – ясный сокол», в которой старшие сестры завидуют красоте младшей и делают всё, чтобы разлучить ее с возлюбленным.
Суд да дело
Как ни странно, в европейском фольклоре не слишком популярен сюжет рассмотрения спора в суде. Зато он – нередкий гость в сказках народов Азии и Африки.
Так, бирманская сказка «Мудрый кролик» повествует о брате, укравшем теленка у сестры. Дело доходит до суда, причем интересы истицы в разбирательстве с блеском защищает кролик, выигрывающий тяжбу. В филиппинской сказке «Цапля и буйвол» и сказке африканского народа сото «Обезьяна, питон и заяц» судятся и судят только животные, а в афганских «Справедливый хаким» и «Справедливый судья» - только люди.
Всему миру известны турецкие и среднеазиатские народные анекдоты о Ходже Насреддине, в которых тот нередко выступает в качестве арбитра (анекдоты о «продаже» аромата еды и его «оплате» звоном монет; о присуждении истцу «ничего»).
Немало сказок о тяжбах можно найти в русском фольклоре. Это и «Праведный суд», и «Сметливый крестьянин и судья», и «Суд о коровах», однако большинство их, включая «Повесть о Ерше Ершовиче», носят сатирический характер. Суд в наших сказаниях далеко не всегда праведный, а судебный процесс в них откровенно пародируется, либо изображается в иронических тонах.
Поразительно, но достаточно развернутое и подробное описание судебного процесса приводится в сказке далекого от мировой цивилизации африканского народа чокве «Хамелеон и древесная ящерица». Хамелеон по имени Нонгвена подает в суд на ящерицу Шикву Ша Мукалу за то, что та съела заготовленный хамелеоном мед. Истец обвиняет ответчицу в краже и оскорблении достоинства. В качестве председателя суда выступает лев, его заместителей – слон и бегемот; в число господ присяжных заседателей выбираются леопард, пантера, крокодил, змея, носорог и дикобраз. Следственные действия, по поручению председательствующего, ведет антилопа.
Не будем пересказывать сюжет сказки, скажем только, что суд, благодаря хитроумным расспросам слона, признал виновность ящерицы.
Сама сказка содержит в себе не только нравоучение о том, что воровать дурно и что справедливое наказание неотвратимо, но и объяснение, почему древесные ящерицы «с тех пор торопятся пробежать мимо, ни на кого не глядя» (им стыдно!), а хамелеоны «ходят не спеша и смотрят всем прямо в глаза» (ведь они не воры и не лжецы!).
Этим африканская сказка напоминает некоторые азиатские и европейские истории о кошке и собаке, помогающих хозяину вновь обрести украденный у него волшебный предмет, но ссорящихся между собой в попытке доказать хозяину, чья роль в этом благородном деле явилась главной. В эпилоге евразийских историй, так же, как и в «Хамелеоне и древесной ящерице», поясняется, почему «с тех пор» одни животные не жалуют других.
Прямое объяснение фразеологизма «крокодиловы слезы», как и нравоучение насчет добра и зла, содержатся также в другой африканской сказке «Крокодильи слезы». Заключительная мораль сказки звучит вполне банально: «Пусть все знают, что за добро платят добром, а за зло платят злом».
Сказка эта примечательна тем, что один из тяжущихся (крокодил), лицемерными слезами обманувший человека (охотника), оказывает на судей (газель, шакала и зайца) открытое давление, заставляя двух первых вынести несправедливый вердикт. И только благодаря хитроумию и находчивости зайца правда все-таки торжествует, а зло наказывается.
Отдай, чего дома не знаешь
В фольклоре славян и угро-финнов в качестве завязки повествования нередко используется следующая история: некий женатый, но бездетный мужчина (у славян царь или князь) длительное время вынужден отсутствовать дома, но именно во время его отсутствия супруга рождает ему наследника-сына; возвращаясь жарким днем домой, мужчина томится жаждой, приникает к попавшемуся на пути водоему, откуда водяной неожиданно хватает путника за бороду и требует от него того, чего тот дома не знает; испуганный бородач соглашается, но по возвращении с ужасом осознает, что пообещал супостату своего только что родившегося сына, который и становится главным героем повествования. Во всяком случае именно так начинается русская народная сказка «Морской царь и Василиса Премудрая».
Как полагают исследователи фольклора, сюжетный мотив уходит корнями в глубокую древность, в сумраке которой люди представляли себе водяное божество, способное «защекотать до икоты» и утопить в своих владениях. Этнографы указывают также на подтекст формулы “Отдай, чего дома не знаешь”. Так, по их мнению, находит свое выражение древний ритуал жертвоприношения божеству, зафиксированный как у славян, так и у угро-финнов.
Коротко о прочем
Бродячим сюжетам волшебных народных сказок посвящены многотомные труды фольклористов. Одно только перечисление типичных сюжетных ходов, образов, ситуаций заняло бы не один десяток страниц. Поэтому самое время остановиться.
Но напоследок отмечу еще два сюжетных элемента народных сказок.
Мотив живой воды, напитков и плодов, позволяющих воскрешать мертвых или даровать долгую, а то и вечную жизнь, уже прозвучал в ряде выше опубликованных мною статей и громко звучит в мировом фольклоре:
- у алеутов купание в высокогорном озере обещает счастливцу бессмертие;
- у японцев родник на горе Фудзияма предстает в виде «источника юности»;
- полинезийцы верят в чудесную страну, где есть живая вода («кане»);
- древние индийцы, персы и греки воспевали чудесные божественные напитки (сому/хаому и нектар);
- русские и исландцы слагали истории о молодильных яблоках (яблоках богини Идуны у скандинавов).
В фольклоре многих народов (от африканских племен до арабов и персов) встречается также образ искусного вора, крадущего по собственной инициативе или выполняющего трудные и не всегда законные поручения отца и других заинтересованных лиц. У нас, например, такого рода преступнику посвящены сказки «Иван-царевич и Серый волк» и «Молодильные яблоки»; у англичан необычайно успешным вором зарекомендовал себя мальчик Джек из сказки "Джек и бобовый стебель"; у шведов - пострел Замухрышка из одноименной сказки.
Пожалуй, все эти искусные воры следовали широко известному правилу "если уж воровать, то не попадаться".