Алексей Ходорыч
НА ПОРОГЕ, трагикомедия
Персонажи:
Вадим — 45 лет
Эдуард Ильич — 45 лет
Квартира, входная дверь, раздается звонок, к глазку подходит ВАДИМ.
ВАДИМ. Кто там?
ИЗ-ЗА ДВЕРИ: Водопроводчик!
Вадим открывает дверь, входит ЭДУАРД ИЛЬИЧ, сразу достает из-за сумки пистолет ТТ, нацеливает на Вадима и закрывает дверь.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Ну, здравствуй, Вадим…
ВАДИМ. Кто вы? Ну, ясно, киллер… Но хотя бы за что?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. А ты посмотри на меня внимательнее. Неужели не узнаешь?
ВАДИМ. Вы хоть очки снимите. Ба! Да вы же Эдуард Ильич собственной персоной! Сколько лет, сколько зим! Теперь всё ясно… И охота вам грех брать на душу? Дело прошлое. Я уж и забыл про это давно.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Зато я помню. А тебе охота было бизнес-то мой портить? Зачем?!
ВАДИМ. Ну, как это зачем? Вы людей обманывали. Я вас разоблачил. Я ж журналист, ничего личного. Честно — я даже уважаю аферистов вашего уровня. Это ж какой умище и самообладание надо иметь, что бы провернуть эту схему и нигде не ошибиться. Высший класс. Вы знаете, очень нелегко было вас вывести на чистую воду. Зато статья получилась — огонь! Я и премию от редактора тогда получил — пять тысяч рублей! По моим следам, телевизионщики сюжеты сделали, интервью у меня брали неоднократно, я ещё и прославился! Эх, было время! Теперь уже и журнала того нет…
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. А я, Вадим десять лет из-за тебя отсидел. Вот сидел и думал — зачем было бизнес мой портить? Люди-то от моих схем особенно и не страдали. Платили за науку, я их уму-разуму, получается, учил. А ты пришёл, прикинулся очередным дурачком. Всё разнюхал. Вывел на чистую воду? А я потерял десять лет жизни! Большой красивый дом. Красавицу-невесту. Из-за тебя мама умерла. Кто мне маму вернёт? Но убью я тебя не из-за этого.
ВАДИМ. А из-за чего?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Ненавижу таких, как ты. Сломал мою жизнь, хотя я этого не заслужил. Просто за зарплату и трафик. И сразу забыл, верно?
ВАДИМ. Ну, не сразу, конечно
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Посмотри на меня, Вадим. Мне 45 лет. Разве я выгляжу на свои годы?
ВАДИМ. Вам как будто бы 60.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. А ты словно бы помолодел. Похудел даже. Выглядишь даже лучше, чем тогда. Спортом, наверное, занимаешься? Здоровый образ жизни ведешь?
ВАДИМ. Да нет, просто у меня рак.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Какой ещё рак?
ВАДИМ. Аденокирценома поджелудочной. Метастазы в лёгкое, печень, брюшину, мочеточник. Четвертая, в общем, стадия.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Ага, рак! Думаешь не застрелю теперь? Да какой у тебя рак-то, тем более в четвёртой-то стадии? Ходишь, как ни в чём ни бывало. Даже прыгаешь на своём самокате через бордюры. Я же следил за тобой, когда думал, как бы тебя грохнуть. Так что не гони, с раком так как ты не гоняют.
ВАДИМ. А неплохо!
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Куда полез?
ВАДИМ. Да вот, рюкзак, там блокнот, записать хочу «Не гони, с раком так не гоняют», ничего такого, но почему бы и не записать, вдруг пригодится? Да и бумаги о заболевании тут же (достает блокнот, записывает в блокнот) У меня полгода назад обнаружили. После Нового года стал низ живота болеть. Думали, аппендицит, точнее — инфильтрат, это когда аппендицит как бы окукливается. Просветили — а там новообразования повсюду! Врачи аж ахнули. Сказали, на улице встретили бы меня, не поверили, что я вот с таким хожу. Так что правильно по телевизору говорят всем регулярно себя просвечивать. Это такая штука, до последнего не болит. А потом бабах — и всё.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Бумаги где?
ВАДИМ. Ой, точно (лезет опять в рюкзак) Вот, читайте
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Гм, действительно — метастазы, четвертая степень. И что, реально не мешает прыгать на самокате? Я всегда думал, что боли должны быть ужасные.
ВАДИМ. Да боли-то есть. Правда, не ужасные, а такие — тянущие, как и раньше, низ живота. Но так как я по утра и вечерам пью трамал и прегабалин канон, то, в целом, вообще никаких ощущений. Как будет потом, ещё посмотрим, но пока вот именно так.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Наркотики что ли?
ВАДИМ. Ага. Трамал — это искусственный опиат, а прегабалин — та самая «Лирика», которая недавно свободно продавалась, ещё были публикации, что по всей России молодёжь активно ей закупалась. Забавно, что и я в соцсетях возмущался, зачем вообще фармацевты её придумали, потом свободную продажу запретили, а я эту «Лирику» теперь вот сам употребляю — полезная, как выяснилось, штука!
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. И что за эффект?
ВАДИМ. Не болит. Я ж в терапевтических дозах. Наркоманы в несколько раз больше пьют, чтобы забалдеть.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. И что, нет, нет искушения увеличить дозу?
ВАДИМ. Даже мыслей таких не возникает. Я даже пить бросил. Чтобы не мешать «химии».
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Ох, как же я боюсь онкологии. А это слово — «химия», какое-то невероятно ужасное. Что это вообще такое? Говорят, очень тяжелая для человека процедура?
ВАДИМ. Да не сказал бы, что тяжёлая. Это обычные капельницы. Даже лежать не обязательно. Когда капали «первую линию», то каждый раз эти три дня в больнице были для меня как санаторий. Никто из домашних тебя не дёргает, работаешь себе в ноутбуке, проекты сдаешь, переписываешься по работе, едой вкусной кормят. А по вечерам я соседям по палате фильмы показывал. Кучу всего пересмотрели!
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. То есть им «химия» тоже заходила неплохо?
ВАДИМ. Специально не спрашивал, там про болезни как-то и не говорят, но судя по всему, всё как у меня. Кто-то отсыпался, кто-то весь день фильмы смотрел в смартфоне, никаких стонов или шатающихся бледных фигур я не замечал. Слышал, что это у женщин с их особой онкологией есть какая-то особо жестокая, «красная химия», по цвету — алая жидкость. Вот она-то как-то тяжело, как я слышал, влияет. А у нас просто прозрачная. Весь день капельницы, а потом на шею помпу вешают, это такая емкость, где лекарство под давлением тебе поступает, ты спишь, ходишь, а лечение идёт.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. А как же иголка из вены не выскакивает?
ВАДИМ. А, я ж вам забыл самое интересное рассказать! Это ж всё не в вену, а в специальный порт. Как только в больницу поступаешь, тебе делают простую операцию — вшивают под кожу под правой ключицей такую как бы железную таблетку сантиметра два в диаметре, толщиной в полсантиметра. Там с одной стороны — силиконовая мембрана, с другой — трубочка, её заводят в артерию. И вот тебе потом через кожу иглу втыкают в эту мембрану — очень удобно, надежно, так можно и кровь брать, мембрана рассчитана на пять тысяч уколов, если вам интересно.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. А почему ж ты не полысел?
ВАДИМ. А я там лысых вообще не видел, тоже удивлялся. Может потом ещё полысею. «Химия» — это противоопухолевые препараты, по сути — яды, направленные на раковые клетки. Но они и весь организм травят. Обычно опухоль приспосабливается, дозу увеличивают, состояние может ухудшаться от общей интоксикации. Но меня вот пока на «вторую линию» перевели, там по три дня лежать и не нужно, приходишь в дневной станционар, и через три часа уходишь по делам.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. И что же, «химия» помогает?
ВАДИМ. Говорят, у кого-то опухоли исчезают. Но это очень редко. Как правило, это лишь временная мера, тормозит рост, иногда идёт уменьшение, считается, что меня готовят к операции, но для этого метастазы должны сильно уменьшиться или исчезнуть, а это маловероятно.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. И что же теперь делать?
ВАДИМ. Ну, я например ещё вирусами лечусь.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Это ещё как?
ВАДИМ. У меня детский писатель есть, друг, так он ещё и учёный вирусолог. У них в институте методику разработали, вроде как вирусы рак пожирают. Профессор Чумаков, не слышали? Это никак не сертифицировано, но, конечно же, и не афера, я специально узнавал, такое есть в США, в Китае, много где. Так вот я раз в неделю эти вирусы в вену колю, под кожу и выпиваю. Пока, вроде бы, эффекта нет, но я недавно начал.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Наверное дорого?
ВАДИМ. Бесплатно. Производство вирусов ничего не стоит, да и там не бизнесмены, но учёные.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Странно, что бесплатно… А ещё какие методы? Облучение?
ВАДИМ. Пока до облучения дело не дошло, кстати, спасибо, узнаю, почему это мне не назначено. Но я, в принципе, весь рынок антираковых услуг изучил. Если отсеять аферистов, то есть ещё одно средство, производят в Казахстане. Аналог американского, но американское очень дорогое, а это, относительно, доступное. В организме у каждого человека ежедневно производятся бракованные, раковые клетки, вот у организма есть специальная система по их обнаружению и уничтожению. У таких как я, эта система не работает, вот этот препарат эту систему стимулирует. Я только что приобрел за 20 тысяч, вот как раз с почты иду, хотел сегодня же и употребить. Ну и ещё, если вам интересно, с психологом одним занимаюсь, друзья посоветовали, он какие-то альтернативные методы практикует. Я-то в эти методики особо никогда не верил, но тут отличное обоснование, чем-то похожее на обоснование этого казахского препарата. Мол, здоровый организм, сам может рак одолеть. Делаю упражнения, которые обнуляют тревожные настройки организма до исходных. Не знаю, поможет ли с раком, я тоже недавно начал, но в жизни очень помогает. Я обычно суетливый, нервный, тревожный, у меня явно есть этот модный синдром дефицита внимания и гиперактивности, СДВГ, знаете, что это?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Даже не слышал
ВАДИМ. Ну, это когда сложно сосредоточиться, все отвлекает, но энергия бьёт ключом. Короче, эти упражнения приводят меня в состояние хрустальной спокойной ясности. Работается в таком состоянии великолепно! Да и вообще, меньше яришься, психуешь, какой-то более чёткий, эффективный. В общем, в любом случае, есть польза.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. М-да… Интересно… А как ты отреагировал, когда узнал о раке? Я сразу хотел спросить, да ты меня заболтал. Это ж самое интересное. И, наверное, самое страшное. Как представлю, что мне сообщают… Б-р-р.
ВАДИМ. А я вот как-то никак и не отреагировал... Раньше как и вы боялся, представлял, а когда сказали, то как-то это… Ну, словно бы и не со мной. Я-то и до сих пор не верю, что влип в такой вот жизненный поворот… Наверное, когда начнётся по-настоящему, поверю, начну грустить, рыдать, но пока такого нет. Скорее всего, это включились защитные механизмы, может и у всех такое. Те друзья по несчастью в больнице тоже особо печальными не казались, над комедиями смеялись в голос.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. А я вот комедию недавно с Джонни Деппом смотрел, «Во всё тяжкое», где его герой, умирающий от рака профессор, начинает жить на всю катушку. Разве не возникало идеи оторваться как следует?
ВАДИМ. Так это частый сюжет. Сериал был крутой «Во все тяжкие», ну и классика — «Достучаться до небес». Но я не согласен с таким подходом — оторваться на всю катушку. Название же выбрали — «до небес»! Но так можно только до ада достучаться. Вы, вообще, верующий?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Ну так, всё сложно. Вот зуб за зуб — поддерживаю.
ВАДИМ. А вот и зря. Я наоборот, стал чаще в храм ходить, исповедь, Причастие. Я-то и раньше хаживал, но довольно редко. Обычные мои грехи — суесловие, тщеславие и гневливость — так и не смог изжить, а это прямо очень плохо, потому что, как говорил преподобный Иоанн Лествичник, «Ничто столько не препятствует пришествию в нас Духа Святого, как гневливость». Вот сейчас стараюсь себя максимально зачистить. Стараюсь быть добрее, внимательнее. Раньше, если ко мне кто-то за деньгами в долг обращается, аккуратно посылал куда подальше, теперь же даю, и не тороплю с возвратом, так как «и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим», ну и так далее. В том числе старушек через улицы перевожу. А вы знаете, что…
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Знаешь, Вадим… Пожалуй, не буду я тебя убивать.
ВАДИМ. Отличное решение, Эдуард Ильич! И в храм вам очень советую сходить, просто пообщайтесь со священником. А я за вас молебен на 30 дней закажу и свечку поставлю. И, раз вы передумали… Вам же пистолет уже не нужен?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Нет, а что?
ВАДИМ. А можете мне его отдать?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Это ещё зачем?
ВАДИМ. Да мне оружие очень интересно. Я с ним повожусь, а потом в Строгинское водохранилище скину, зачем вам рисковать с ним ходить? У нас тут патрули постоянно, или в метро остановят, что им скажете? А это же статья, для вас вообще нежелательно
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Вообще-то я за него пятьдесят тысяч рублей отдал. Это не Макаров, ТТ!
ВАДИМ. Да вижу, что ТТ. Вы мне его продать что ли хотите?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Да нет, но хоть сколько-то, в качестве компенсации
ВАДИМ. Давайте за пять тысяч?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. За шесть
ВАДИМ. Ну хорошо. Только можно же переводом?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Пиши мой телефон — 8 (903) 770-7591, привязан к Сберу.
ВАДИМ. Отправил.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Держи
ВАДИМ. Какая классная штука! Тяжеленький, красивый! Жаль его в водохранилище-то. Кстати, хотел договорить, вы меня с этим своим отказом от моего убийства, меня перебили. Вы же знаете, что монахи и вообще истинно верующие люди радуются, когда у них рак?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. А чему тут радоваться?
ВАДИМ. Да тому, что время ухода примерно обозначено, по крайней мере, есть ненулевая вероятность ухода. А это дает преимущество перед тем, кто не думает, что может вот-вот умереть. Тот, кто не думает о смерти, может уйти без исповеди и Причастия, а это чревато сами понимаете чем. Тот же, кто знает, что болен, не просто чаще ходит на исповедь и старается жить праведно, но и размышляет, за что Бога послал такое вот наказание. Старается изменить себя
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. И ты размышляешь? И за что же тебя наказали, уже понял?
ВАДИМ. Наверняка это понять невозможно, Эдуард Ильич. Конечно размышляю. В церковь редко ходил. Жил праздно. Любил поесть и выпить. А чревоугодие — уже смертный грех. А были-то и другие... Не то, что прям разгульный образ жизни вёл и пил напропалую, но пил-то нередко. Иногда и в пост себе позволял. А тут впервые с седьмого класса, когда я попробовал алкоголь, оказался в ситуации, когда вообще ничего не пью. Ни раз в неделю. Ни раз в месяц! О, это чудесное ощущение! Как в детстве. Жизнь приобрела какой-то новый статус, как после похода в горы. Все запахи — в разы сильнее! Все вкусы — в разы вкуснее! И время замедлило свой бег! Я многие годы размышлял над проблемой ускорения времени, почему оно у взрослых течёт быстрее, чем в детстве. На этот счет есть множество теорий, из них самой достоверной мне казалась теория, что время течёт со скоростью обратно пропорциональной получению новых впечатлений. Ну, знаете, чем больше новых нейронных связей образуется в мозгу, чем меньше рутины, тем медленнее и приятнее течёт время. Любимый мной детский писатель Альберт Анатольевич Иванов об этом писал ещё в 80-х, в классной повести «Король дзюдо», я ещё в школе прочитал. В первый осознанный год жизни, например, в 3 года, год тянется как целая жизнь, во второй — в два раза быстрее, в третий — в три. В общем, как в той апории Зенона, сумма реального, запомнившегося времени всей жизни равна тому, самому первому году. А мой друг Коля даже формулу придумал, что скорость течения времени равняется отношению очередного года к общей сумме прожитых лет. В три года это — 1 к 3, в 20 — 1 к 20, в 50 — 1 к 50… Представляете, какое ускорение?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Ох, как это верно!
ВАДИМ. А оказывается — всё дело в алкоголе! Точнее, все эти теории правильные, просто именно когда выпьешь время несется быстро, потому что нейронные связи не то, что не образуются, они разрушаются. Но если вообще не пить, время течёт значительно медленнее. И это прекрасно!
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Ну, не знаю. Я пытался бросить пить, но что-то не получается. Но звучит очень привлекательно.
ВАДИМ. Да! Только сейчас жизнь приобрела свою полноту! Ну и, понятно, перестаешь тратить время на пустых людей, делать ненужные дела, спорить в соцсетях и где угодно. В общем, учишься ценить отпущенное тебе время! Да и разных других радостей хватает.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Например, каких это?
ВАДИМ. Страховая погасила мой долг по ипотеке банку — 2 миллиона рублей. Диагноз — это страховой случай, а значит вычеркиваем ежемесячные 40 тысяч ипотечного платежа. Еще страховая мне перевела 100 тысяч остатка, а банк 160 тысяч ипотечных платежей за 4 месяца, которые я уже заплатил после страхового случая. Ещё прибавляем 35 тысяч рублей в месяц, это пенсия за 1-ю группу инвалидности, такую дают всем, у кого метастазы. А ещё бесплатный проезд, скидки в магазинах, в театры и кино пускают за копейки. Будь я чуть похитрее, мог бы ещё извлекать какую-то выгоду из окружающих. Я ведь участвую в разных конкурсах, в том числе, государственных, прямого преимущества болезнь бы мне не дала, но кто-то бы и разжалобился. Но я никому не говорю, что болен. Пока незаметно, буду скрывать.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Почему?
ВАДИМ. Да я себя вспоминаю, когда был здоров. Если я узнавал, что у кого-то рак, то как-то избегал общения с ним. Не из-за опасности заразиться, конечно, рак же не заразен, но просто из-за страха. Мне становилось очень печально с таким общаться, и я просто переставал. Не хочу, чтобы так же было со мной.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Да, я тоже таких избегаю. Это как прикоснуться к смерти.
ВАДИМ. Правда, хочешь-не хочешь, порой говорить приходится. Например, один начинающий режиссёр на свои деньги хотел было снять короткометражку, а так как знал, что я начинающий сценарист, попросил меня написать ему сценарий. А у меня как раз был подходящий случай двухлетней давности, история из метро, когда я не хотел давать банджо постороннему, потом-таки дал, он спел песню «Потерянный рай» и сразу же познакомился с девушкой. Пост об этом в соцсетях набрал у меня максимальное количество лайков, сразу же были советы написать сценарий, и вот я его написал, спустя два года. Отличный получился сценарий, режиссеру понравился, мы уже начали искать актеров, как вдруг он мне сообщил, что планы изменились, кое-какой финансовый форс-мажор, и что, скорее всего, всё переносится на год. Вот тут я ему и рассказал, просто чтобы понять. Если он точно не может, я решил снять с кем-то другим. А чтобы он не обижался, рассказал о причине.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. И что?
ВАДИМ. В итоге, он решил, что снимем как и договаривались. Скоро запускаем.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Вадим, а можешь мне передать пистолет обратно?
ВАДИМ. Зачем?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Да я вспомнил, что хотел сделать с ним селфи с ним, да не сделал.
ВАДИМ. Держите!
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Можно телефон у тебя подзарядить? Батарея на нуле.
ВАДИМ. Конечно! Вот, на стене, рядом с вами.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. А что врачи-то говорят? Какова статистика?
ВАДИМ. Много ли мне осталось?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Ну да.
ВАДИМ. А я и не спрашивал ни разу. Да и зачем? Если есть шанс, а он всегда есть, к чему мне информация о вероятности умереть в скоро времени?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Ну с режиссёром-то речь шла о том, что через год ты уже может и не увидишь фильма?
ВАДИМ. Четвёртая стадия — всегда четвертая стадия! Такая вероятность всегда имеется! Кто-то живет пять лет, кто-то три, кто-то год, а кто-то и выздоравливает!
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Получается, тебе совсем не страшно умереть?
ВАДИМ. Да конечно страшно. Но как-то не по-настоящему. Может быть, потому что у меня прививка от такого была? Знаете, я в школе четыре года думал, что болен сифилисом. Секса у меня никакого не было, но какое это имело значение? Прочитал в медицинской энциклопедии, нашел все признаки. В больницу обращаться было стыдно, вот я и готовился к смерти. Друзья демонстративно мечтали о будущем, играли в футбол и пропалывали капусту на летней практике. Сам я тоже играл и пропалывал, но всегда помнил, что будущего у меня нет. Потом это очень забавно разрешилось, когда я был в девятом классе. И я ужасно смешил этой историей всех много лет. Даже рассказ об этом писал. Вы легко найдёте мою историю в Интернете, просто вбейте «Как я болел сифилисом», точно посмеетесь.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Да что-то мне, Вадик, опять не до смеха.
ВАДИМ. О, Эдуард Ильич, ваш телефон зарядился! Будете делать селфи?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Что обычно христиане бормочут перед смертью?
ВАДИМ. О, есть разные варианты, смотря сколько времени им осталось.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Если времени совсем мало
ВАДИМ. Тогда «Отче наш». Наверное…
ЭДУАРД ИЛЬИЧ (передергивая затвор пистолета и прицеливается). Тогда читай
ВАДИМ. Ах вот оно как. Значит, передумали. Интересно, почему?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Да ты, оказывается, как-то довольно неплохо с этим раком живешь! Отличное настроение, деньги, скидки. Давай, читай, что там нужно и на это завершим наш затянувшийся благодаря твой болтливости разговор.
ВАДИМ. (прочитав «Отче наш»). Ну всё, стреляйте.
Эдуард Ильич прицеливается.
ВАДИМ: Стоп! А глушитель вы не купили? А то у нас старушка не лестничной площадке очень любопытная. Можете не уйти незамеченным.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Блин, точно, глушитель! (лезет в карман, достает, прикручивает, направляет на Вадима) А что это ты прям так вот спокойно-то? Вообще не боишься?
ВАДИМ. Боюсь, конечно, Эдуард Ильич! Но… Если честно, не верю, что это происходит со мной, опять защитные механизмы. А ещё я вчера был на Причастии.
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Но ведь ты ведь так активно лечишься. Рассказал мне всё, что я хотел узнать о раке, но боялся спросить, и, как я понял, шанс-то у тебя есть. Точнее, был.
ВАДИМ. Ни с аденокирценомой поджелудочной. Потом посмотрите в Интернете. Если бы рак легких, или там ещё чего-то, может быть и повезло бы. А тут…
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Блин (опускает пистолет) А чего ж ты так об этом сообщаешь?
ВАДИМ. Как?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Ну только я вот поверил, что ничего страшного, а тут такое
ВАДИМ. А мой психолог как говорит — хоть у тебя рак, хоть не рак, всё равно пятьдесят на пятьдесят. Сколько положено, столько и будет. Вот вы сейчас меня застрелите, а на вас с крыши кирпич упадёт. И кому от этого будет лучше? Так что, ещё вопросы?
ЭДУАРД ИЛЬИЧ. Дай-ка я подумаю…
КОНЕЦ