ТВ семидесятых – «АРТЛОТО» и так, по мелочи
1. ПРИЗНАЮСЬ – ПИЛИ
В Телевизионном Техническом Центре (ТТЦ) им. 50-летия Октября (именно так попервоначалу назывался Телецентр в Останкино) при каждой вещательной студии были – студийная аппаратная и отдельно, через коридор, аппаратная видеозаписи, но организационно это были разные отделы. Аппаратная видеозаписи – небольшая комната. В ней два, дублирующих друг друга, видеомагнитофона – «Электрон». Перед ними пульт управления. «Электрон» — это почти двухметровая стойка, с кучей наружных регулировок.
Сотрудники обоих отделов разделялись на две категории. Первая – те, кто эксплуатировал оборудование, они работали посменно. Вторая – ремонтная группа, кроме дежурных, она работала обычный рабочий день. Но по числу пьющих эти категории отличались мало. И там, и там пили много. Техническое состояние аппаратуры находилось в прямой зависимости от «душевного» состояния инженеров и техников. Выделять себя не стану – бывал в теме.
Сердце магнитофона – съемный блок с магнитными головками. От механиков, настройщиков этих головок, требовалась ювелирная точность. Утром она давалась с трудом. А плохо сделанная работа проявлялось на экране телевизора в виде различных искажений. Они тут же фиксировались службой ОТК (отдел технического контроля), как «брак в эфире», за который срезали премиальные. Содержание записи отслеживали другие службы.
Теперь о главном. После настройки и в процессе эксплуатации, блок, особенно его головки, должны быть идеально обезжирены и протерты, для чего использовался спирт.
До начала работы, начальник смены разносил в каждую аппаратную и отдельно ремонтникам флакончики со спиртом (не более 40 мл в каждом). Содержимое флаконов выпивалось, в основном, до обеда.
Чтобы как-то сдержать употребление, начальство пустилось на хитрость – сообщило всем службам, что с такого-то числа будет использоваться технический спирт. Одновременно они распустили слух о его вредоносности – от принятия внутрь, даже небольшой дозы, человек получает сильные повреждения в организме, чаще всего слепнет. Коллектив охватили тревога и смятение – ЯД, а запах до ноты знаком.
Через пару дней, после трагического указа, захожу к соседям. Вокруг пульта пятеро техников. Идет производственное совещание. Тема – экспериментальная проверка продукта. За пультом Н. – доброволец. На пульте газета. На газете один бутерброд, несколько полных флаконов, один пустой. В руках Н. стакан со спиртом.
Он делает резкий выдох в сторону.
Далее этюд и зачисление в школу МХАТ без вступительных экзаменов.
Н. махом выпивает содержимое стакана. Тут же замирает, как парализованный. Дыхания нет. Голова чуть закинута назад. Стеклянные глаза в пустоту. Пауза – секунд пять. Затем руки судорожно шлепают по газете и крик отчаяния: «Где? Где? Ничего не вижу… Где закуска?». Ему пододвигают бутерброд. Н. мгновенно его съедает. Потом, спокойно, с иронией так: «Точно. Технический».
Конечно, та малость, что раздавали – только для разгона. Вскоре после пантомимы, Н. был командирован в магазин за лицензионным напитком.
Жизнь добровольца прожита не зря – он вернул людям уверенность в завтрашнем дне.
2. ЧЕГО ТОЛЬКО НЕ БЫЛО
В отделе видеозаписи ваш покорный слуга проработал чуть менее шести лет. За это время насмотрелся различной дури – творческой, идеологической, технической и всякой другой. Если бы не моя леность, получилась бы большая книга милых, смешных, драматических картинок.
Тут же пару эпизодов.
Врывается к нам режиссёрша из музыкальной редакции. Под мышкой коробка с пленкой, на которой записан концерт – «Русский романс», и умоляет: «Срочно. Скоро эфир. Надо стереть один номер». Умоляет, потому как эта работа не внесена в расписание. Конечно, выручаем, а пока готовимся к ликвидации номера спрашиваю: «Что же нынче с русским-то романсом не так?». Она жмется, молчит, потом шепотом: – «Галину Вишневскую вырезать надо. Они с Ростроповичем у себя на даче Солженицына прячут. Только никому». Я : – «Могила». В тот же день про дачу знало полстраны. Не я – «Голос Америки» растрепал.
Или вот. Записываем симфонический оркестр. Любая запись, как вы уже знаете, идет одновременно на два магнитофона. Каждый обслуживает один техник. То есть в аппаратной нас трое – инженер и двое техников. Запись вечерняя. Не помню случая, чтобы к вечеру они были, как стекло. К тому же, сегодня один из них отпросился, ушел домой, вернее с работы. А второй настолько проникся Чайковским, что в середине записи припал к магнитофону и медленно сполз по нему на пол, нажав по ходу движения клавишу «СТОП». Вскакиваю. Перешагиваю через груз 300. Запускаю запись, надеясь, что потом вставлю оборванный кусок. Чуть вздремнув, техник поднимается. Чтобы сохранить достоинство, идет в туалет. Чтобы сохранить равновесие опирается, сначала, на «свой» магнитофон, потом на второй. При этом точность стопроцентная. Но и у меня реакция отменная. Пулей к аппаратам и поочередно включаю запись на обоих. Запираю дверь. Слушаю «Патетическую» и думаю, как же без утрат сохранить для потомков этот шедевр. С моим слухом, я это никогда не состыковал бы. До глубокой ночи, вместе со звукорежиссером мы монтировали одну копию и сделали дублирующую перезапись. Стоило это мне – две бутылки коньяка.
О приключениях техника, я узнал через день. Из протокола милиции. В ТТЦ охрану тогда вели милиционеры. Не переживайте, все обошлось – потом так, пожурили.
3. ДИКТОРЫ ТОЖЕ ЛЮДИ
Вообще, везде пьянство каралось избирательно.
Двери в нашу аппаратную и в комнату отдыха дикторов – рядом. Мы видели, как некоторые из них в подпитии уверенно выходили в эфир. И ничего. Но, если кто выдавал себя – заплетался, путал текст, или еще что-либо, увольняли немедля. Как правило это были дикторы из второго ряда. Им доверялись эфиры в ранние часы, или при вещании на Дальний Восток. Но замечу - практически все дикторы были настоящими профессионалами. Отбор был жесточайший. Конечно и блатные были, но все отвечали требованиям – великолепный тембр (не теперешний визг, истеричность), манеры, внешность, исключено было услышать неправильное ударение, тараторящую речь.
Словом, это были отличные актеры.
4. БЫЛО ЧЕМ ГОРДИТЬСЯ
Создатели Телецентра гордились, что почти вся электронная начинка ОТЦ была отечественного производства. Хотя качество воспроизводимой картинки было не на мировом уровне, основание для гордости были не беспочвенны. За всем этим стояли блестящие специалисты, разработавшие гигантский по тем временам комплекс и, без преувеличения, создали техническую школу отечественного телевещания.
Особенно бахвалились наши начальники. На Телецентре то и дело появлялись руководители различных телекомпаний, фирм-производителей, политические деятели, международные делегации т.п. Им организовывали экскурсии по комплексу. Естественно, в сопровождении. Как припев, экскурсовод повторял: «Все, что вы видите отечественного производства». Все, да не все. Например, магнитную пленку для поперечно-строчной видеозаписи шириной два дюйма у нас ещё не делали. Вернее делали, но полная ерунда. Потому использовали импортную. Первая, на моей памяти была английская пленка. Во всяком случае, нам говорили, что английская, и на самой бобине крупно, великолепным шрифтом, черными буквами – «EMITAP». Как только вы входили в аппаратную, надпись первой бросалась в глаза. Такая композиция никак не ложилась на слова об отечественном производителе. Начальство заставило срочно убрать предательские буковки. Сколько времени и сил было потрачено, чтобы отфрезеровать эту надпись на всех бобинах, а их было сотни. Но английская пленка оказалась тоже не очень. Через несколько записей сильно осыпался магнитный слой, и она довольно быстро была заменена на японскую. Некоторое время стирали и «SONY», потом перестали.
5. ТОТАЛИЗАТОР
Вспоминая работу на ОТЦ, грех не сказать несколько добрых слов о тех, с кем сотрудничал. Имена их помню почти все. Атмосфера в отделе была замечательная и отношения доброжелательные. Конечно, были пробросы. Однокурсница Г., которая ещё в институте списывала у меня лабораторные работы ( и это при том, что я сам был далеко не первым учеником), училась кое-как, вдруг расцвела здесь пышным цветом, стала комсомольским лидером средней руки, появилась начальственная наглость при нас, холуйство и раболепие при начальстве. Однажды заглянул ко мне, мой друг Ванечка Седов (он работал в отделе передвижных телестанций), и случайно столкнувшись с Г., закричал на весь коридор: « Кого вижу! Г! Душа моя, говорят, ты хочешь в партию прошмыгнуть. Кандидатом стала. Нет, нет, не допустим засорять наши ряды. Такие нужней в блоке беспартийных». Она съёжилась вся, покраснела и быстро свинтила куда-то. Тут я понял, почему она давеча так хамски приказывала: «Фура со стульями пришла. Надо помочь ее разгрузить», - «Не пойду. Живот болит», - «Это тебе комсомольское задание», - «Лучше бы комсомол дал мне таблетки от живота», - «Смотри. Мы тебе таких таблеток дадим, пожалеешь еще». Г. уже давно зрела гадить ближнему. Теперь, с билетом, она будет делать это уверенней, без страха получить в ответ. Ах, сколько Г. встретилось мне за мои годы…
Все мужское население в отделе – молодые, жизнерадостные, прекрасно владеющие своим делом, безотказные в работе. Особо мне нравилась, их веселость. А ещё объединяла нас любовь к футболу, и родилась идея создать свой тотализатор. Была составлена таблица. Все делали ставки на результат каждого тура. Ставки мизерные, но к завершению сезона накопилась приличная сумма, и львиная её доля причиталась мне, как победителю. А стал я им следующим образом.
Летом, перед тем как уйти в отпуск надо было определиться на несколько туров вперед. Из меня футбольный аналитик тот еще. Рассуждать, гадать не особо хотелось – впереди море. Голь на выдумки хитра – раздобыл таблицу результатов прошлого года и заметил, что 1:0 был самый популярный результат матчей. Проставил его на все будущие матчи, и не прогадал. Вернувшись, узнал, что лидирую с большим отрывом. В итоге – первым и финишировал. Но денег не получил. На общем собрании участников ТОТО порешили, все деньги пойдут на оплату общего похода в ресторан. Пристегнули к ним еще немного, и вот мы гуляем в шикарном «АРАГВИ». Здесь мы тоже не случайно. Оказалось, что у одного из наших техников (его звали Боря) друг работает в «АРАГВИ» официантом, то есть нас не обсчитают и обслужат по высшему разряду. В этом историческом месте Москвы, в торжественной обстановке, мне вручили таблицу, с автографами участников, где моя фамилия была выделена красным цветом.
6. БОРЯ
Он пришел работать в наш отдел, сравнительно недавно и сразу полюбился всеми. Был невероятно обаятелен. Легкая улыбка не сходила с его лица. Немногословный, но точный в разговоре. Плотный, невысокого роста, сутуловат и походка чуть боком, он мастер спорта по самбо. А главное, его еврейская голова не знала покоя, она все время что-то придумывала. Как он умел раскрашивать наши застолья. Опять же футбольный тотализатор – это он всех зашалил. А его задумка насчет «АРТЛОТО» позабавила нас невероятно…
В эти годы развлекательных программ на центральном телевидении было раз-два и обчелся. «Огонек» по праздникам, раз в месяц – «Кабачок 13 стульев» и так по мелочи. Чуть не забыл – КВН еще.
Идея передачи «Артлото» была проста, как сапог. Если в «Спортлото», чтобы выиграть, нужно было отгадать 6 чисел из 49, к которым были привязаны виды спорта, то в «Артлото» зрителю предлагалось угадать те же 6 из 49, только здесь к числам уже были пристегнуты имена артистов, которые будут участвовать в предстоящем через месяц концерте. Идея незатейливая, и пришла она к Аркадию Арканову. Какое-то время он же был и ведущим этой передачи. Элемент азарта, внесенный в просмотр, привлекал к экрану и зрители, буквально, заваливали редакцию письмами. Приславшего правильный ответ ждала награда…
В тот день Боря появился на работе не в свою смену. Я удивился ему, когда где-то около пяти вечера Боря зашел ко мне со своим другом ( вы его знаете – официант из «АРАГВИ»). Боря попросил у меня флакончик со спиртом. Как отказать. Друзья были уже хороши, но не в настроении. Пытать его о причинах грусти не стал. Но вот, что узнал позже.
Некоторое время назад, во время записи концертных номеров «АРТЛОТО», у Бори родилась идея. Теперь, когда он знает результат розыгрыша, то есть видит кто участвует в заключительном концерте, он решает послать в редакцию письмо с «отгаданными» номерами, для чего привлекает своего друга.
И вот, два симпатичных парня приходят на почту и, за шоколадку, уговаривают молодую сотрудницу принять заказное письмо в Останкино, но притом поставить на нем штамп с нужной датой отправки, то есть за неделю (может за две, точно не помню) до записи передачи.
Проходит время, официант получает письмо из редакции, и его, как победителя, приглашают на заключительную запись концерта.
Друзья уже предвкушают, как они будут праздновать свою победу, продав выигранную «РИГОНДУ».
Каждый, кто играл в лотерею знает, вероятность выигрыша в ней ничтожна. В редакции это тоже знали. Потому, если вдруг угадывателя не было, его назначали.
Представьте себе, как наши герои были опечалены, когда во время записи передачи, они узнают, что победителей двое. И совсем удар под дых: первый, старый учитель из Подмосковья, – настоящий (скорее назначенный), уедет из студии с радиолой «РИГОНДА», а официант из рук А. Арканова получит набор из двадцати гибких пластинок. Это такие маленькие, синие пластмассовые кружочки, на каждом одна песня. Цена пластинки – 20 копеек.
Режиссер сам был в замешательство, когда перед самой записью вдруг появился еще один счастливчик. Вторую «РИГОНДУ» купить некогда, да и не на что, согласовывать на нее деньги – это минимум несколько дней, и не факт – утвердят ли смету. Арканов дал свои деньги – купили пластики. Запись, с перерывами, длилась почти весь день. Уйти нельзя, а томиться в студии за эту мелочь официант не хотел. Боря, чтобы как-то гасить приступы недовольства «победителя», наотрез отказывающего от съемок ради этих жалких пластинок, бегал то в магазин за водкой, то по аппаратным за спиртом, то опять в магазин, то …
Поздно вечером, уходя с работы, я заметил в холле перед студией, в уютных креслах, дремали два симпатичных парня, под рукой одного из них лежали примятые конверты, под ногой другого валялся, выпавший из ладони флакончик…
С 71-ого по 75-й год было всего около пятидесяти выпусков передачи «АРТЛОТО». Несмотря на купленную популярность, передачу закрыли в одночасье. О причинах ничего сказать не могу – не знаю…