Летом 1959 года мы с ребятами пошли за подосиновиками в лес под названием «Оносиха». Перешли речку с таким же названием и оказались в поле, которое с трех сторон окружал лиственный лес, а с четвертой – заросли ольхи по берегам речки. В некоторые годы на этом поле растили лен, но чаще всего оно использовалось для пастьбы колхозных коров. Колхоз каждый год заключал сезонные договоры с пастухами.
В то лето коров в нашей деревне пас Федор, мужик 37 лет, приехавший весной из Северного Казахстана. В деревне оставался маленький домик его родителей в два окна по фасаду и одно окно – сбоку. Отца Федора я не застал, а мать умерла за два года до его приезда. Рядом с домиком Федора почти вплотную стоял шестиоконный пятистенный дом, в котором жили тесть и теща его брата Ивана Михайловича, пропавшего без вести на войне в апреле 1945 года. Жена Ивана умерла после войны, бабушка с дедушкой Скоробогатовы воспитывали двоих ее детей – внука Толю и внучку Веру.
Как занесло Федора после войны из карельской деревни в Северный Казахстан, я почему-то ни у кого не спросил. Там он женился на хохлушке Марфе из Западной Украины. Ко времени приезда Федора в нашу деревню у них родилось пять детей: три сына и две дочери.
Приезд в деревню Федора вызвал среди жителей много воспоминаний, разговоров и пересудов. Говорили, что Марфа была причастна к бандеровскому движению в Западной Украине. Ее братьев отправили в Магадан, а ее – на вольное поселение в Северный Казахстан. Пять лет назад после хрущевской амнистии они вместе с Федором приезжали в деревню без детей, когда его мать еще была жива. Погостили одну неделю и поспешили домой, где оставались дети. Два года назад они приезжали всей семьей после смерти матери Федора, прожили три месяца, в конце августа снова уехали в Казахстан, так как трое детей уже ходили там в школу. Теперь Федор приехал один, жил впроголодь, себе ничего не готовил, деревенские приносили ему картошку, молоко и яйца.
Мы, ребятишки, расположились возле Федора на траве, рассматривая его. Густые темные волосы, нос картошкой, глаза глубоко посаженные, под правым глазом темно-красное пятно неправильной формы. Кто-то из нас спросил, почему у него под глазом такое пятно. Федор, невзирая на наш возраст, ответил, что когда он был еще в животе матери, отец чем-то задел его по голове, тут он выразился более конкретно, вот и образовалось это пятно.
Во время нашего разговора Федор все кого-то высматривал и немного волновался. Его взор был обращен к речке, от которой вдоль леса шла женщина с корзинкой. Федор сказал нам, что ему надо смотреть, где коровы, встал, хлопнул длинным ременным кнутом, и пошел к лесу, куда ушла женщина.
Позднее от взрослых мы узнали, что этой женщиной была Александра, проживавшая на краю деревни. Она рано вышла замуж в деревне возле районного центра, в девятнадцать лет родила сына. В первый же год войны на мужа пришла похоронка. Через три года после похоронки она родила дочку, деревенские женщины стали относиться к ней настороженно.
После войны мужчин в деревни вернулось немного, каждый из них у деревенских баб был в большом почете. Через четыре года после войны Александра родила сына, каждая деревенская женщина могла подозревать своего мужика. Александре в той деревне не стало жизни, она продала там свой дом и купила небольшой домик в нашей деревне, переехав вместе с семьей. В тот год старшему сыну было 14 лет, дочери – 8 лет, младшему сыну – 4 года.
В деревне Александра вела себя сдержанно, семьи не разбивала, хотя местные бабы многое знали о ней и зорко следили за ее поведением. Шесть лет никаких отношений с мужчинами бабы не замечали, до тех пор, пока она не встретилась в лесу с Федором.
В тот день средины мая Александра получила наряд от бригадира, вместе с другими колхозниками идти «по огороды» - ремонтировать забор вокруг ельника. После работы решила набрать первых весенних грибов – сморчков и строчков. Бродя по лесу, наткнулась на шалаш Федора, который сидел возле него и плел корзинку из ивовых прутьев. Он предложил Александре выпить чаю с дымком, во время чаепития поговорили о жизни. Договорились на другой день встретиться снова здесь же, у шалаша. Ельник со всех сторон был окружен забором, коровы из леса никуда не могли уйти, здесь пастьба была беззаботной.
Александра отварила кусок мяса, напекла булок, взяла бутылку козьего молока, заткнула ее пробкой из газеты. Сложила все в корзинку, накрыла еду своим платком, и пошла на встречу с Федором в условленное место. В тот день у них случилась близость в пастушечьем шалаше. С того дня Александра каждый день стала приходить к Федору в условленное место.
У Александры было небольшое стадо овец, с десяток, и две козы. Овец и телят в деревне пасли отдельно от коров, пастухи стали замечать, что у Александры стадо постепенно уменьшается. Она почему-то летом стала резать молодых барашков, хотя все в деревне их резали осенью, когда заканчивался пастбищный сезон. Этим мясом Александра подкармливала Федора, так продолжалось до конца июня.
В конце июня Федор пас коров в поле на Оносихе, он посмотрел на опушку леса и увидал молодую красивую женщину, которая собирала первых подберезовиков-колосовиков. Федор познакомился с нею, это была молодая вдова Раиса, 27 лет, год назад потерявшая мужа. Муж умер от самогона, она осталась жить у его матери, воспитывала двух сыновей-близнецов, им было по 2 года.
Федору очень понравилась Раиса, он помогал ей собирать грибы, пока не наполнилась корзинка. Договорился с ней, чтобы она на второй день пришла в лес под названием «Тропан-Кохта», который тогда еще не был раскорчеван мелиораторами. Там, на лесной поляне, Раиса испытала женское счастье после двухлетнего перерыва. Пришедшая к шалашу в ельнике Александра, Федора там не обнаружила.
С того дня Федор составил своего рода график встреч и близости с этими двумя женщинами. Таких мест было достаточно, в ельнике и других лесах под названиями: Оносиха, Тропан-Кохта, Репенка, Высочка, а также под стогами сена и скирдами соломы в полях после сенокоса и жатвы. Ему больше нравилась Раиса, молодая, красивая, сильная, а Александра была на два года постарше его.
Около месяца, до двадцатых чисел июля, Федор счастливо любил одновременно двух женщин, соблюдая предосторожность. В двадцатых числах июля разразился скандал, ставший достоянием всей деревни. Александра, придя в неурочный день и час к шалашу в ельнике, услышала там шепот. Заглянула в него в самый неподходящий для любовников момент. Как разъяренная львица, она сбросила с женщины Федора, ухватила ту за волосы и выволокла из шалаша.
Возле шалаша произошло настоящее побоище двух баб с последующими синяками, исцарапанными лицами, вырванными пучками волос и порванной одеждой.
Дома свекровь, у которой жила Раиса, узнав от людей о случившемся, совестила ее и выговаривала много чего, даже лишнего. На другой день Раиса, подхватив двух маленьких сыновей, ушла за 20 километров к своим родителям. Потом оттуда приезжал отец на лошади и забрал вещи и одежду Раисы и ее детей. Больше она в нашей деревне не появлялась.
У Александры к этому времени старший сын окончил зоотехникум и получил направление работать по специальности в один из дальних колхозов нашего района. Она решила продать дом и вместе с детьми и престарелой матерью переехать жить в деревню к сыну, где купить домик. На ее счастье, в то лето развелась с мужем и вернулась с сыном из деревни Грудино Катерина, которая жила со своей матерью. Она и купила дом у Александры, которой через неделю после лесного побоища в нашей деревне уже не было. Больше сюда она не приезжала ни разу.
Без ежедневной здоровой пищи и переживаний Федор исхудал, но переживал недолго, так как с первых дней августа к нему в лес зачастила Мария. Она была на три года моложе Федора, растила троих детей, старшей дочери тогда было 10 лет, младшей – 2 годика.
Год назад, ее муж, заработав на шабашке денег, с радости купил три бутылки водки. Две из них выпил прямо возле магазина, где его и подхватил деревенский шофер грузовика и помог вскарабкаться в кузов. От магазина до деревни было всего три километра, но очнувшийся мужик откупорил третью бутылку водки и стал пить прямо из горлышка. Домой привезли его уже мертвым.
Мария, год не имевшая близких отношений с мужчинами, воспользовалась ситуацией. Она каждый день без особой опаски в свободное время ходила к пастуху, носила еду и была счастлива. Но это счастье продолжалось недолго, чуть больше месяца.
В начале сентября в деревню из Северного Казахстана приехала жена Федора Марфа вместе с детьми. То ли женское сердце ей что-то подсказало, то ли кто-то написал ей о любвеобильности Федора. Сыновья Толя, Коля и дочь Лена пошли в школу. Маленькие Миша и Оля больше времени находились на улице, чем дома.
Двадцатиметровая изба едва вмещала 7 человек, так как почти половину ее занимала большая русская печь и чулан с полками, ухватами, ведрами и одним окном. По правой стороне от входа стояли две железные кровати с сетками и матрацами, набитыми соломой. На одной кровати спал Федор с женой, на второй – старшие их сыновья Толя и Коля. Младшие Лена, Миша и Оля спали на печке.
Марфе дали работу в телятнике, ухаживать за маленькими телятами, Федор работал по наряду бригадира – возил на льнозавод льнотресту, развозил с полей на фермы сено и солому, помогал жене ухаживать за телятами. С Марией Марфа старалась не встречаться, но все женские разговоры об отношениях Марии с Федором грубо и резко пресекала.
Так они прозимовали одну зиму, деревенские жители помогали им, чем могли. Приносили картошку, лук, молоко, яйца. После окончания детьми школы Марфа заторопилась обратно в Казахстан. Говорила, что там легче прожить, чем здесь, что там у них есть большой дом. На самом деле она не хотела, чтобы в летний сезон муж снова работал в колхозе пастухом, как ему предлагали.
Так Федор пропал для наших деревенских жителей на 25 лет. Он снова появился в нашей деревне в 1985 году, выйдя на пенсию. Марфа с детьми остались жить в Казахстане, дети выросли, женились и вышли замуж, обзавелись своими семьями. В нашей деревне никто из них больше никогда не появился.
К этому времени его домик сгнил, крыша прохудилась и провалилась. Федор поселился в соседнем доме своей двоюродной сестры, семья которой давным-давно купила большой дом на другом конце деревни. В этом доме до недавнего времени жила Филиппова баба Вера из Слепнева, она умерла год назад. Этот домик тоже был небольшим с двумя окнами по фасаду и одним боковым окном.
Федор брал у моей матери картошку, лук, молоко, яйца, рассчитывался за все после получения пенсии. В те годы многие жители деревни, в том числе и Мария, переселились на центральную усадьбу колхоза, в деревне оставалось совсем мало жителей. Федор оброс, обрюзг, ходил в старой затертой, пропахшей потом одежде. После того, как он приходил в наш дом, мать открывала дверь и окна, чтобы проветрить избу.
Прожил Федор в деревне до 1992 года, умер в 70 лет, его хоронил сельсовет и оставшиеся деревенские жители. Никого из его детей на похоронах не было.
При жизни Федор никогда не пил вина, любил женщин, а женщины любили его.