ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ (1680-1682)
Глава 37.455. ВО ВРЕМЯ ВЫХОДУ НЕ ХОДИЛИ И ЕВО ГОСУДАРЕВЫХ ОЧЕЙ НЕ ВИДЕЛИ…
Рассказывают, что молодая жена царя Феодора, Марфа Матвеевна, употребила все старания, чтоб сблизить своего мужа с мачехою и детьми ее, с которыми у него до сих пор продолжались неукротимые несогласия.
Царица, Наталья Кирилловна успела в своем деле; мы видели что она успела также выхлопотать перевод Матвеева из Мезенг в Лух, но не в Москву! Вместе с царицею Марфою за царицу Наталью, за Нарышкиных и Матвеева хлопотали сильно Апраксины, Языков, Лихачевы.
Но почему же Языков и Лихачевы так поздно начали хлопотать? Они могли сделать это гораздо раньше. Дело в том, что раньше не было нужды: большая сила была в руках Языкова и Лихачевых, зачем же ею с кем-нибудь делиться?
Царь Феодор еще не был очень слаб и была надежда на потомство от него Но вот царица и новорожденный царевич умирают, царь женится в другой раз, но это отчаянное средство не помогает: Феодор день ото дня становится слабее. Языкову, «глубокому московских прежде площадных, потом и дворских обхождений проникателю», нужно стало позаботиться о будущем.
После Феодора, наследниками останутся два брата (по официальной немецкой версии, а на самом деле - дядя и племянник – Л.С.): 16-летний Иоанн VII (фантазиями немецких горе-историков и их подпевал, наших дипломированных продажных "историков" - Л.С.), больной, слепой, слабоумный и Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн)], здоровый, живой, даровитый десятилетний мальчик.
Рис. Иван VII и Петр I, страницы Коронационного альбома 1682 г. (!)
Найдите отличие между двумя отроками изображенными в Коронационном альбоме, хотя бы по возрасту (одному 16, а другому – 10) или по признакам мужественности (бородка и усы). Умрете не найдете… Вот и верьте после этого нашим продажным горе-историкам.
Стать за Иоанна - какое будущее? Много нацарствовал Феодор? Нет Феодор еще не всегда нуждался в опеке, а за Иоанна постоянно должны управлять другие; кто же будет управлять? Экс-Царевна (герцогиня – Л.С.) Софья с Милославскими? Значит, Языкову и Лихачевым надобно готовиться в путь еще подальше Пустозерска, за Камень, ибо Милославские не забудут, что у них была отнята власть Языковым и Лихачевыми. А с Нарышкиными и Матвеевым сблизиться легко, содействуя их возвращению, тем более что старой вражды не было.
*) ЯЗЫКОВ
**) ЛИХАЧЕВ
Большинство знати должно было разделять взгляд Языкова и Лихачевых относительно престолонаследия. Стать за неспособного и недолговечного Иоанна значило накликать смуту на себя и на землю, и кому из знати охота повиноваться Милославским или тем, кого возьмет к себе в советники [по официальной немецкой версии экс-царевна (герцогиня – Л.С.) Софья? (на самом деле Наталья Кирилловна с Артамоном Матвеевым – Л.С.)]. Матвеев же перебивал во дворце дорогу Милославским и Хитрово, но всегда почитал знатных людей. И надобно заметить, что большинство этой знати состояло из людей или уже совершенно одряхлевших, или неспособных к видной деятельности и потому довольных, если им будет почет по их роду.
Двое из старинной знати, князь Василий Васильевич Голицын и князь Иван Андреевич Хованский, выделялись из ряда [по официальной немецкой версии не были приверженцами Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] (на самом деле оба поддерживали Наталью Кирилловну с Артамоном Матвеевым – Л.С.)].
Можно предполагать, что уже и тогда [по официальной немецкой версии князь Голицын был соединен с экс-Царевною (герцогиней – Л.С.) Софьей сердечным союзом (на самом деле он поддерживал Наталью Кирилловну с Артамоном Матвеевым – Л.С.)] и при ее (Натальи Кирилловны) торжестве с восшествием на престол Иоанна мог подняться и играть первенствующую роль.
Князь Хованский, знаменитый (преимущественно своими поражениями и жалобами на него подчиненных) воевода царя Алексея, человек энергический, смелый, но без рассудительности, природа порывистая, беспокойная, заносящаяся, верно очерченная в народном прозвище "Тараруй". Член рода знатного, но долго не отличавшегося почетом служебным, Хованский тем сильнее превозносился своим происхождением от Гедимина, резче других высказывался против новых людей, которых так много явилось в последнее время; приверженец старины во всем, Хованский был сильно недоволен этим временем Нащокиных, Матвеевых, Языковых, Лихачевых, Нарышкиных, Апраксиных и с нетерпением ждал времени, когда все эти ненавистные для него люди исчезнут и ему можно будет наконец получить достойную его деятельность. Кто даст ему эту деятельность, к тому он и примкнет. От Нарышкиных и Матвеева Хованский не ждал ничего хорошего для себя, а следовательно, и для Московской Руси, и потому он не был приверженцем Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)].
Таким образом, царевны, дочери Милославской, и представительница их Экс-Царевна (герцогиня – Л.С.) Софья не могли ждать себе подпоры в членах думы. А между тем положение их было отчаянное: в начале царствования Феодора они, без отсутствующей Софьи, воспользовались своим торжеством и не пощадили мачехи, ее родных и воспитателя: чего же ждать им теперь хорошего от торжества Экс-Царевны (герцогини – Л.С.) Софьи над царицей Натальей, Нарышкиными?
Наталья Кирилловна и сообщники, интересы которых были тесно связаны с ее интересами, боярин Иван Михайлович Милославский и Артамон Матвеев, действуют по инстинкту самосохранения. Орудиями их являются родственники и люди молодые, т.е. незначительные: стольники Александр Милославский, братья Толстые - Иван и Петр Андреевичи (племянники Ив. Милославскому), два стрелецкие подполковника, Иван Цыклер из иноземцев и Иван Озеров, да выборные стрельцы: Борис Одинцов, Абросим Петров, Кузьма Чермный. Деньгами, богатыми обещаниями им удалось набрать толпу людей, готовых отстаивать права старшего царевича на престол.
В таком положении были дела, когда разнеслась весть о кончине царя Феодора. Вельможи, твердо решившиеся провозгласить Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)], знали или догадывались о движениях Милославского и потому думали, что при этом провозглашении, может быть, дело дойдет и до ножей. Дядька царевича (герцога – Л.С.) Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] князь Борис Алексеевич Голицын с братом Иваном и четверо Долгоруких - Яков, Лука. Борис и Григорий, отправляясь во дворец на царское избрание, поддели под платье панцири. На этот раз, однако, дело обошлось без смуты.
Когда все, [по официальной немецкой версии – Л.С.] по обряду, простились с покойным царем и потом одинаково целовали руки у обоих оставшихся братьев (дяди и племянника – Л.С.) его, Иоанна и Петра, патриарх с архиереями и вельможами вышел в переднюю и спросил: кто же из двух царевичей будет царем? Присутствующие отвечали, что этот вопрос должен быть решен всех чинов людьми Московского государства.
Под Московским государством, в тесном смысле, разумели обыкновенно один царствующий град: так по крайней мере было понято тут.
Патриарх с архиереями и вельможами вышел на крыльцо, велел всяких чинов людям собраться на площади перед церковию Спаса и спросил: кому из двоих царевичей быть на царстве? Раздались крики: «Петру Алексеевичу!». Раздались и другие крики: «Иоанну Алексеевичу!» - но [по официальной немецкой версии – Л.С.] были заглушены. Всех чинов люди решили дело патриарх возвратился во дворец и благословил на царство Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)].
Важную роль в короткое правление царицы Натальи Кирилловны (фантазиями немецких горе-историков – Л.С.) играли Иван и Афанасий Нарышкины (младшие братья Лев, Мартемьян и Федор были еще малолетними). Заносчивые и неумные молодые люди быстро восстановили против себя боярскую верхушку, однако законным путем ничего поделать с неродными дядьями царя было невозможно — приходилось терпеть. Старший, 23-летний Иван Кириллович, 7 мая был пожалован в бояре и получил престижную должность оружничего, отобранную у одного из лидеров предшествующего царствования Ивана Языкова. Нарышкины не пожелали делиться властью с фаворитами покойного царя Федора, хотя те в свое время их поддерживали. 1 мая (фантазиями немецких горе-историков – Л.С.) от имени маленького царя Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] был принят указ об отлучении от двора боярина Ивана Максимовича Языкова, его сына чашника Семена Ивановича, постельничего Алексея Тимофеевича Лихачева, казначея Михаила Тимофеевича Лихачева и ближних стольников Ивана Андреевича Языкова и Ивана Васильевича Дашкова. Всем им, было предписано, «чтоб они во время выходу великого государя не ходили и ево государевых очей не видели» {Цит. по: Соловьев С.М. Сочинения: В 18 кн. Кн. 7. История России с древнейших времен. Т. 13–14. М., 1991. Кн. 7. С. 314}.
Шестнадцатидневное правление [по официальной немецкой версии – Л.С.] матери (неродной бабки – Л.С.) царя Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] и ее братьев закончилось кровавым стрелецким бунтом 15–17 мая 1682 года.
Это восстание, на полгода сделавшее стрельцов хозяевами в столице, сыграло решающую роль в судьбе всех его участников: Натальи Кирилловны с Артамоном Матвеевым и их сторонников, экс-царевны Софьи Алексеевны и ее сына Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) и их сторонников.
Несомненно, решительные действия полков московского стрелецкого гарнизона (фантазиями немецких горе-историков – Л.С.) провоцировались и отчасти направлялись представителями правящей верхушки, оттесненными от власти в результате придворной борьбы и стремящимися устранить противников самыми радикальными способами вплоть до физического уничтожения.