Проблемы развития социальной справедливости являются наиболее актуальными в современной России. Опираясь на теоретические исследования и данные социологических опросов, проанализировав массовые представления россиян о социальной справедливости, причины и формы проявления несправедливости, пути их устранения, роль государства и общества в утверждении социальной справедливости, можно оценить перспективы превращения идеи социальной справедливости в фактор консолидации российского общества.
Свой ежегодный доклад о мировом развитии за 2006 год Всемирный банк озаглавил «Социальная справедливость и её развитие». Как отмечал в предисловии к докладу Пол Дандес Вулфовиц (родился 22 декабря 1943 года) - американский политолог и дипломат, который занимал пост 10-го президента Всемирного банка, «в основе понятия "социальная справедливость" лежат два главных принципа. Первый - это равенство возможностей, которое предполагает, что жизненные достижения человека должны определяться в первую очередь способностями и усилиями человека, а не заранее заданными обстоятельствами, такими как пол, раса, социальное или семейное происхождение, страна рождения.
Второй принцип - предотвращение депривации с точки зрения достижения результатов, в частности, в плане состояния здоровья, уровня образования и потребления».
Депривация — сокращение либо полное лишение возможности удовлетворять какие-либо базовые потребности.
31 июля - 4 августа 2012 г. в Буэнос-Айресе (Аргентина) проходил Второй форум Международной социологической ассоциации (MCA). Центральная тема форума - «Социальная справедливость и демократизация» - оказалась актуальной не только для социологов, экономистов, юристов, культурологов, психологов и других ученых, но и для политиков. Неслучайно как на открытии форума, так и в некоторых его заседаниях выступали представители городской администрации. Главным внутренним содержанием дискуссии было противоречие между американо-европоцентричным и самобытным («аборигенным») пониманием социальной справедливости и демократии, поддерживаемым социологами других стран (не входящих в «золотой миллиард»).
Важным событием в социологической науке стала монография Люка Болтански и Лорана Тевено «Критика и обоснование социальной справедливости» - наиболее значительное произведение французской социологии последнего 30-летия. Главное внимание в книге уделено анализу конкретных ситуаций споров и конфликтов в повседневной жизни и, прежде всего, аргументов, которые их участники выдвигают для обоснования справедливости своих притязаний.
Особую актуальность проблема социальной справедливости приобрела в современной России. Исследования социологов фиксируют важные перемены в общественном сознании россиян, произошедшие за последнее десятилетие. Идейно-политические различия, столь актуальные в недавнем прошлом, утратили свою былую остроту и сегодня воспринимаются обществом как менее важные в сравнении с социальными, межпоколенческими, межнациональными, межконфессиональными дифференциациями. Одной из причин этих перемен является то, что нынешним политическим партиям «все с большим трудом удается функция идеологической и политической идентификации, так как старый спор между левыми и правыми истощил свою способность прояснять проблемные темы и предоставлять достоверную картину реальности».
Об этом, в частности, свидетельствуют заметные изменения нашего политического языка: если в конце 1980-х - 1990-е гг. в нем преобладали термины с сильной политико-идеологической нагрузкой («перестройка», «гласность», «рынок», «демократия», «левые», «правые», «коммунизм», «социализм», «капитализм» и т.д.), то в настоящее время как политики, так и рядовые граждане предпочитают оперировать понятиями социально значимого характера. «Мы говорим не о "перестройке" или "гласности", а о справедливости, безопасности, здоровье нации и т.д., - отмечает директор Института социологии РАН М.К. Горшков. - По большому счету это свидетельствует, что сейчас активно формируется массовая социальная идеология, в основе которой такие категории реальной повседневной жизни людей, как благосостояние, равноправие, равенство шансов и возможностей, социальная защищенность и т.д.».
Такой поворот массового сознания явился закономерным следствием усталости общества от идеологических баталий, разочарования в их бесплодности. Общество все больше начинает осознавать важность выработки такого ценностного консенсуса, который объединил бы «левых» и «правых», «патриотов» и «либералов», «традиционалистов» и «модернистов» - всех, кому небезразлична судьба страны и ее народа. Только на основе такого консенсуса и возможно добиться решения волнующих людей проблем.
Однако выработка консолидирующей общество идеологии («национальной идеи») - задача очень непростая. Как справедливо отметил президент России В.В. Путин в своем выступлении на итоговой пленарной сессии международного дискуссионного клуба «Валдай» в сентябре 2013 г., «практика показала, что новая национальная идея не рождается и не развивается по рыночным правилам... идентичность, национальная идея не могут быть навязаны сверху, не могут быть построены на основе идеологической монополии.».
Тем не менее контуры такой консолидирующей общество национальной идеи постепенно начинают обретать все более отчетливые очертания. Так, согласно одному из опросов ВЦИОМ, скорее положительные чувства у россиян вызывают такие слова-символы, как «порядок» (58%), «справедливость» (49%), «стабильность» (38%), «достаток» (37%), «свобода» (37%), «патриотизм» (35%), «русские» (34%), «права человека» (33%), «труд» (31%), «успех» (31%). Важно при этом отметить, что электората ведущих политических партий практически единодушны в своих позитивных оценках этих понятий.
Отрицательные эмоции эти слова-символы вызывают не более чем у 3% опрошенных. Наиболее отрицательные чувства у россиян вызывают такие понятия, как «элита» (41%), «нерусские» (29%), «капитализм» (26%), «Запад» (23%), «революция» (22%), «коммунизм» (19%), «власть» (18%), «оппозиция» (17%), «партия» (16%), «рынок» (15%), «либерализм» (15%).
Упоминание «справедливости» в числе наиболее значимых ценностей россиян представляется далеко не случайным. Слишком болезненными оказались для большинства из них последствия посткоммунистических реформ. Чрезмерная дифференциация доходов, несправедливая приватизация, правовая и социальная незащищенность, неравенство перед законом - эти и другие реалии жизни современной России привели к тому, что значительное число россиян испытывают острое чувство социальной несправедливости сложившейся в стране общественной модели. По свидетельству социологов, именно это чувство является самым распространенным по частоте его переживания.
Неудивительно поэтому, что лишь 12% опрошенных социологами Фонда «Общественное мнение» в ноябре 2011 г. сказали, что современное российское общество в целом устроено справедливо, тогда как 61% опрошенных заявили, что оно в целом устроено несправедливо (еще 27% затруднились ответить). При этом большинство россиян считают, что современное российское общество устроено менее справедливо, чем западное и советское общества.
О том, насколько важно для общества чувство справедливости, неоднократно говорил президент России В.В. Путин. В частности, в своих предвыборных статьях он писал о том, что «доверие между людьми складывается только тогда, когда общество скреплено общими ценностями и люди не утратили способность к вере в честность и справедливость», что «общество будет успешным, только когда у наших граждан не будет сомнений в его справедливости», что «каждый рубль, направляемый в социальную сферу, должен "производить справедливость". Справедливое устройство общества, экономики - главное условие нашего устойчивого развития в эти годы».
В марте-апреле 2012 г. Институт социологии РАН в сотрудничестве с Представительством Фонда им. Ф. Эберта в РФ провел общероссийское социологическое исследование на тему: «Русская мечта: какая она и может ли осуществиться?». Социологи предложили респондентам ограниченный набор альтернатив, из которых они могли выбрать определенное число позиций, характеризующих их мечтания. Его результаты представляются очень интересными.
Первые три места в списке того, о чем мечтают россияне, заняли следующие ответы (допускалось до трех вариантов ответа): «жить в достатке, иметь возможность тратить деньги, "не считая копейки"» (40%); «иметь хорошее здоровье» (33%); «жить в более справедливом и разумно устроенном обществе» (33%). Как отмечают авторы исследования, первые две мечты «просты и понятны каждому, их притягательность закономерна, особенно в условиях широкого распространения малообеспеченности в современной России. Этого, однако, нельзя сказать о третьей популярной в России мечте - "жить в более справедливом и разумно устроенном обществе" (33%). Какой бы ни была мотивация человека при выборе подобного ответа на вопрос о его мечтаниях, он вполне сознательно использовал одну из трех возможностей выбора именно данной мечты, которая от его личной жизни, казалось бы, очень далека.
Если оставить за скобками отчетливо «приватные» мечты (достаток, здоровье), то самой популярной личной мечтой россиян из числа «общественных» является желание жить в более справедливом и разумно устроенном обществе, составляющими которого являются социальная справедливость, равные права для всех, сильное государство с мудрыми законами, заботящееся о своих гражданах. Именно эти составляющие модели разумно устроенного общества были поддержаны практически половиной населения.
Любопытно проследить эволюцию представлений россиян о «разумно устроенном обществе» за последние десятилетия. Если судить по данным социологических опросов, в 1990-е гг. в нашем обществе доминировал запрос на «свободу», в 2000-е гг. самой значимой ценностью («мечтой») стал «порядок» («стабильность»), а в 2010-е гг. им на смену пришла «социальная справедливость». Актуализация проблемы социальной справедливости - реакция людей на повседневные практики, включающие в себя в том числе и взаимодействие с представителями органов власти различных уровней. Сталкиваясь с многочисленными проявлениями социальной несправедливости, россияне склонны считать её едва ли не самой главной проблемой нашего общества.
Категория «социальная справедливость» имеет самые различные толкования. Столь же сильно отличаются оценки той роли, которую она играет или должна играть в жизни общества. Если, например, Джон Ролз видел в справедливости «первое достоинство социальных институтов», то Ф.А. фон Хайек оценивал любую попытку осуществить социальную справедливость «несовместимой с обществом свободных людей».
Сомневаются в продуктивности идеи социальной справедливости и многие отечественные ученые. Например, по мнению известного российского политолога-американиста Н. Злобина, «справедливость всегда носит конкретный исторический и социальный характер. То, что справедливо для одного человека или социальной группы, то может оказаться вопиющей несправедливостью для кого-то другого. Посмотрите, например, на международное право или традиции кровной мести в разных культурах мира. Это, кстати, отлично понимали, например, марксисты-ленинцы, которые в свое время придали понятию справедливость сугубо классовый характер».
Ученый обращает внимание на разницу менталитета американцев и россиян: «Американцы признают главенство закона, мы уповаем на справедливость законов!» Но считается, что один принцип справедливости на всех никогда не установить, что её даже в Библии нет. Справедливость - не один стандарт для всех, но разве с правом трудиться на благо общества у людей не должно быть права иметь от общества необходимые блага достойно этого труда?
Именно для реализации принципа социальной справедливости люди около трёх тысячелетий назад придумали Золотое правило нравственности – «Не делайте другим того, что не желаете себе! Живите справедливо сами и требуйте этого от других!» Но разве можно что-то требовать от других в обществе, если в обществе нет законов определяющих законные и справедливые требования людей?
И если труд на благо общества, при его честном и справедливом нормировании по сложности, трудоёмкости, опасности для здоровья и прочее, будет определять разную зарплату, но равное право на законные нормы базовых средств для жизни в виде добротного жилья, качественных продуктов питания и фактуры для одежды по законной норме равенства рабочего времени как относительно равного количества труда по времени, то разве принцип социальной справедливости будет нарушен?
При сохранении рынка на производимое сверх законных норм от общего количества этих средств для жизни и на формирование качества их потребления. То есть никакой уравниловки в таких условиях быть не может, как не может быть и лишённых базовых средств для жизни среди честных и добросовестных трудящихся при полной занятости в экономике общества здорового населения трудоспособного возраста!
А ведь сегодня подобное в реальности уже можно видеть в Норвегии, в Финляндии и в других социально развитых странах с общинными нормами справедливости воспитанными веками. Именно поэтому так важны справедливые институты — только они могут, контролируя производство и распределение, приучить людей к справедливым общественным отношениям, которые потом будут восприниматься как должное и справедливое.
В жизни любого человека много стандартов. Строить "справедливое государство" – значит выйти за пределы рамок только разговоров о справедливости. России нужна правовая система, которая пользуется поддержкой абсолютного большинства общества. Но равенство всех перед законом не означает полного торжества справедливости, поскольку люди все разные, но когда по-прежнему на первом месте у людей деньги, то это в XXI веке, мягко говоря, неадекватно. Ведь деньги всегда определяли и всегда будут определять частный характер приобретения необходимых средств для жизни теми, у кого их достаточно для такого приобретения в ущерб тем, кому не хватает либо самого необходимого, либо денег и времени на их приобретение, хотя трудится на благо общества не меньше и не хуже. В то же время, как ни горько это признавать, деньги стали как решением проблем, так и причиной появления этих проблем.
Из множества существующих в научной литературе подходов к определению понятия «социальная справедливость» наиболее продуктивным представляется так называемый «прагматический» подход, суть которого состоит в рассмотрении справедливости прежде всего как элемента языковой игры, свойственной определенному сообществу. Сторонники такого подхода исходят из того, что именно язык содержит накопленный поколениями опыт справедливости, структурируя наши возможности высказываний о справедливом и несправедливом, о формировании возможностей для справедливых поступков определенным образом.
Когда факты словоупотребления становятся главным средством анализа значения понятия "социальная справедливость", то это значение связывается многомерной, но упорядоченной системой смыслов, фиксируемой в правильном словоупотреблении языка. Таким образом, значение понятия "социальная справедливость" - это упорядоченная структура разнообразного употребления этого понятия.
Достоинство «прагматического» подхода заключается в том, что он позволяет дистанцироваться от идеологических дискурсов справедливости и акцентирует внимание на фактах словоупотребления, которые «становятся главным критерием значения понятия справедливости, разделяемого сообществом. Такие значения справедливости, как правило, мы принимаем как данное, как должный порядок вещей. Они отражают не нормативные правила и процедуры, ведущие к справедливости, а описывают значение справедливости, базирующееся на неэксплицируемых правилах, укоренённых в традициях и верованиях определенной формы жизни.
Это чувство справедливости, которое формируется в процессе социализации и которое детерминирует наши предрасположенности в отношении оценки справедливости того или иного действия, лежащие в основе любых рациональных процедур и обоснований справедливости. Согласие, к которому приходят люди, - это, прежде всего, не согласие мнений, а согласие их форм жизни.
Какой же смысл вкладывают россияне в понятие «социальная справедливость»? Исследования социологов не подтверждают широко распространенное мнение о якобы «уравнительском» характере российского менталитета и показывают, что отношение россиян к этому понятию является многозначным и многоаспектным.
Социологические опросы показывают, что наиболее значимым проявлением социальной справедливости относительное большинство россиян (36%) считают равенство всех граждан перед законом. Каждый пятый опрошенный (20%) видит социальную справедливость в том, чтобы «уровень жизни всех был бы примерно одинаковым, не было ни богатых, ни бедных»; далее, в порядке убывания«чтобы каждый мог достичь того, на что способен» (13%); «чтобы положение каждого члена общества определялось его трудовыми усилиями» (12%); «в гарантиях для социально незащищенных, в социальной ответственности богатых» (11%); лишь 6% респондентов заявили, что «никакой социальной справедливости в обществе не было и никогда не будет».
Примечательно, что наименьший разброс оценок среди электоратов всех партий (в том числе непарламентских), а также затрудняющихся ответить на вопрос о своих партийных предпочтениях, наблюдается по двум позициям - «равенство всех граждан перед законом» и «чтобы положение каждого члена общества определялось его трудовыми усилиями».
Хотя падение уровня жизни как главная причина недовольства реформами сегодня упоминается значительно реже, чем в девяностых годах, но всё же не исчезает из перечня подобных причин. Кроме того, социологи фиксируют появление в массовом сознании новых мотивов для недовольства реформами - отсутствие должного порядка в стране, рост коррупции, бюрократизм, неравенство прав граждан перед законом, углубление социально-бытового неравенства, сужение возможностей социальной мобильности, личной самореализации.
Дело еще и в том, что все большее число россиян связывают причины увеличения социального расслоения общества не столько с собственными усилиями, сколько с фактором везения. Россияне спокойно относятся к достаточно глубокому неравенству доходов, если оно связано с разницей в квалификации, образовании, эффективности труда или получением наследства. В то же время они не приемлют несправедливые способы обогащения: по их мнению, существующие сегодня в России и глубокие даже по меркам Латинской Америки неравенства обусловлены не трудовым участием, а делом случая ("везением"), выражающемся, прежде всего, в наличии нужных связей, или рентой, получаемой со своего служебного чина.
В целом ученые весьма скромно оценивают мобилизационный потенциал запроса на социальную справедливость. Причины этого они видят не только в том, что он главным образом адресован государству, но и в том, что «стремление к справедливости в современной России практически никак не сопряжено с солидарностью, готовностью за эту самую справедливость бороться», в низком потенциале субсидиарности, неразвитости чувства общности с людьми, живущими в том же населенном пункте, в той же местности, неготовности к солидарным действиям по защите своих групповых интересов.
Значит ли это, что мечта россиян о социальной справедливости неосуществима? Однозначный ответ на этот вопрос дать трудно. Многое будет зависеть от позиции государства, от его готовности слушать и слышать голос гражданского общества, реагировать на исходящие от него общественные запросы, поддерживать с ним подлинно партнерские отношения.
Как отмечает директор Института социологии РАН М. Горшков, «большая часть россиян связывает надежды на лучшую жизнь именно с действующей властью, с ее политической волей и "сильной рукой". Ряд экспертов объясняют это "отсутствием демократической традиции" в стране. Я склоняюсь скорее к тому, что люди сейчас разочаровались в эффективности демократических институтов. Не зря Карамзин, определяя парадигму отечественной истории, назвал ее именно "историей государства Российского".
Наша модель государственности отличается от западной и государство выступает вовсе не в роли "равноправного" участника взаимоотношений внутри социума. Это всегда, во все времена - лидер, руководитель и источник всех форм и институтов общественной жизни. И наше "общественное здание" строилось, в отличие от западных конструкций, не снизу вверх, а сверху вниз. Не "от земли", а "при помощи башенного крана"».
Не менее важно и то, какую позицию займет гражданское общество, базовые структуры которого «могут стать основой для мобилизации демократических сил и их активного участия в процессе модернизации политической и общественной жизни, тем более что это соответствует ожиданиям и настроениям большинства населения страны». Ведь при демократии власть у народа может быть только законодательной, а исполнительная и правозащитная власть должна быть у государственных структур во исполнение законодательной воли объединённого трудящегося народа.
Представляется очень важным, чтобы организации гражданского общества более активно поднимали те вопросы, которые вызывают особое беспокойство у народа, добивались того, чтобы эти вопросы становились предметом широкого публичного обсуждения с участием представителей органов государственной власти и местного самоуправления. Практические результаты такого обсуждения могут и должны способствовать нахождению конкретных путей и механизмов решения волнующих людей вопросов, укреплению в них веры в законность и социальную справедливость.