"Да, на пути к светлому будущему мудрого вождя поджидает не одна смертельная опасность", - с искренним сожалением пробормотал помощник шамана по политработе, г-н Мэндо. Сняв очки и разувшись, он разжег благовония, омыл ноги и затянул протяжное: "Ой, ях, оменнах!" Глаза его закатились, в уголках щербатого рта запузырилась священная пена исступления. Ребята со скрытым нетерпением подпевали, хотя чувствовалось, как им хочется услышать продолжение дозволенных речей.
Крякнув, г-н Мэндо обулся и хотел уже улизнуть из столовой хижины, когда наткнулся на упругую грудь разгоряченной кухарки Сатоджи, молодухи со сливовыми сосками. "Г-н Мэндо, миленький, ну а что может быть хуже, чем недавний набег разнузданных негодяев под началом Корику? Они чуть не обстреляли ядовитыми плевачками наш главный базар-сарай?! Подумать страшно, что могло случиться с мудрейшинами, если бы они вовремя не уплыли к священным берегам Попутанных!"
Г-н Мэндо вежливо испросил разрешения Сатоджи отодвинуть её грудь в сторону. Получив согласие, он долго и задумчиво мял девичьи, во всяком случае официально "девичьи" округлости Сатоджи, тихонько напевая "Божжи, храни нас про запас", постепенно сбиваясь на "Сисидами суринами". Вдоволь намявшись, нащупавшись, напевшись, еще раз напомнил ей про конкурс начинающих красоток, на который его зазывают посудействовать, и хитро подмигнул, словно бы на что-то намекая. И то сказать, у почтенного спиритуса был богатейший набор самых обалденных, самых ярких бус, а также отменно пузатое войско бутылусов огненной воды.
- Итак?! - хитро настаивала Сатоджи, требуя сатисфакции за прикосновения к сокровенным частям тела липкими руками. - Пусть я не акробатка, зато могу жонглировать ножами, - сказала с каким-то вызовом, потирая набухающие соски.
- Ямосаку ракусун... Никамоди болукар! - г-н Мэндо похлопал себя ладошками по щекам, затянул было начало другой полумолитвы , но получил шутливый неучтивый удар под ребро, после чего перешел, наконец, к делу...
(Набросок)