Не так давно поднимал я тему «настоящих» и «ненастоящих» профессий. Затем говорил о татуировках. Теперь предложил бы обсудить идею, довольно неожиданным образом вытекающую из двух предыдущих бесед.
Полным ходом идет набор в первые классы. Родители приводят к нам в школу умопомрачительных девчушек и мальчуганов, стеснительных или любопытных, серьезных или болтливых, со взглядом взрослым и суровым или с наивной невинностью в большущих глазах.
В одном моем романе («Чревоугодие») есть такая глава: «Дуняши и серьожи». Имена здесь выступают в качестве обобщенного титула для лиц мужского и женского пола. Простые, привычные, добрые имена, к которым привыкли мы в эпоху построения коллективного светлого будущего. «Дуняши» обобщали Светлан, Наташ, Юль, Кать, Насть, Марин, Татьян, Ань, Оксан, Ир, Галь, Люд и, конечно же, Вер, Надежд и Люб. «Серьожами» в романе названы собственно Сережи, а также Вити, Вани, Валентины, Василии, Дмитрии, Виталии, Вадимы, Кириллы, Алеши, Антоны, Андреи...
Все те имена, что даны в силу традиции, в честь бабушек-дедушек, по религиозным соображениям или просто приглянувшиеся по каким-либо причинам. Ровный «средний» слой – не архаика какая-нибудь и не новомодный тренд. Значения всех этих имен хорошо известны, и, нарекая таким образом свое чадо, мы прекрасно понимаем, какая судьба его ждет. Как тут не вспомнить капитана Врунгеля и его незабвенную яхту «Победу-Беду». Как назовешь – так и поплывет. «Настоящее» имя – «настоящая» профессия – стоящая судьба.
Настала эпоха индивидуализации. Все хотят отличатся ото всех. Если у самих не вышло, то хоть у детей получится. Что для этого нужно? Ну, татуировку ребенку в роддоме не набьешь (замечу – пока не набьешь, но все к тому идет). А здорово было бы: он только на свет появился, а у него уже купола, кресты (зачеркнуто) тигры и змеи по спине. Чем не крутое отличие? Ну да ладно, раз нельзя ребенку бить тату, то назовем его пооригинальнее. Не как у всех…
Когда я учился в школе, в пятом классе, однажды классный руководитель принесла стопку писем от детей из других городов. Был тогда такой аналог интернет-знакомств – друзья по переписке. Письма раздали. Каждому досталось по два: одно - из нашего большого Отечества, другое - из страны ближнего зарубежья. Мне попалась Болгария и Северодвинск.
Про Болгарию помню плохо: было пару корявых писем со словарем, открытки Одессы и Варны, модные тогда календарики-голограммы, переписка быстро зачахла. А вот Северодвинск радовал меня новостями почти год. Абонентку мою звали Снежана. Уже тогда я чутьем юного филолога обнаружил проблему и тут же решил ее. «Почему тебя назвали Снежана? – тактично спрашиваю в первом же письме. – Потому что Север? Потому что снег?» Это сейчас я понимаю, что в ответ мог получить аналогичный ответ: «А почему тебя назвали Иван? Потому что иудей? Потому что Бог тебя любит?» (Иоанн – «любимый богом» с древнееврейского).
Но нет – в ответ я получил милое письмо, в котором подтверждали мою «снежную» версию словами и открыткой с видами заснеженного Северодвинска. «Папа меня Снежинкой называет», - так, наверное, может сказать любая Снежана, рожденная на Севере. И волне вероятно, что Снежана стала врачом или учителем – хорошим учителем, а не той стервой Снежаной Иванной, что изображает Светлаков. Потому что для Севера Снежана – имя «настоящее», а значит, и профессия должна быть «настоящая». А вот на Югах имя звучит уже по-другому, согласитесь…
Так же по-другому звучат у нас имена, нагло врывающиеся в наше славяноязычное миросознание с англо-саксонских семантических полей. Да, соглашусь, большинство наших имен – заимствованы (а мы порой и не догадывались) из еврейского, греческого, латинского, тюркских языков. Например, история имени «Люба» подробно описана в моем романе «Трубадур». Имена литературных героев в моих романах всегда мотивированы их характерами, сюжетной функцией, предисторией – они всегда «говорящие».
Забавная история связана с именем одного главного героя в романе «КоД». В произведении два главных мужских образа. Антон пришел из романа «Сказки фея Ерофея», только в «Сказках» ему пятнадцать, а в «КоДе» уже семьдесят. Антон – от древнегреческого «антэо», «идущий на битву», один из эпитетов бога Диониса, которому мой Антон (как и сам автор) усердно служит. А вот имя второму персонажу нужно было подобрать. Это умудренный жизненным опытом муж среднего возраста, ровесник Антона. Вот и подобрал после долгих поисков имя Савва – «мудрец». И с совой, которая на плече богини мудрости Афины сидит, тоже созвучно.
А вот в типографии одесской печатать чуть не отказались. Мой Савва – ресторатор по сюжету. И кто ж не знает одесского ресторатора с таким именем? Вот только мой Савва никакого отношения к реальному Савве не имеет, и все «личные детали» созданы исключительно фантазией автора, который связывать двух этих людей – реального и выдуманного, не имел никакого желания. Пришлось это долго и обстоятельно в типографии объяснять.
Вернемся к «новым» именам. Как же велико родительское желание «выпендриться», выделить свое любимое чадо из массы других детей. Так было во все времена. Новая эпоха – новые реалии – новые имена. Помните эти забавные смысловые изгибы, которые нашли отражение в послереволюционных нейминговых аббревиатурах? До сих пор гуляют по улицам городов Кимы («Коммунистический интернационал молодежи»), Нинели («Ленин», прочитанный наоборот), Владлены («Владимир Ленин» в прямом прочтении). А вот Пофисталов («Победитель фашизма Иосиф Сталин»), Даздраперм («Да здравствует Первое мая»), Перкосраков («Первая космическая ракета») стало значительно меньше. Наверное, к счастью.
Но ведь были же! И сегодня маршем входят в новую жизнь все те же «Даздрапермы» и «Перкосраки», только с более мелодичным «заморским» звучанием – на злобу дня: Элоизы и Леоны, Корнелии и Паули, Клементины и Феликсы, Николетты и Лукасы, Магдалены и Максимилианы. Он еще двух слов не сказал, а уже император; она еще на горшок не села, а уже королева.
И ладно бы звучали эти имена в родной для них фонетической среде. «Где родился, там и пригодился» - это онтологический социальный принцип, который никакая глобализация не отменит. Но мы ж хотим посадить гладиолус посреди лопухов, чтобы сразу было видно – он/она совсем не из этих примитивных «дуняш» и «серьож».
Слово имеет силу само по себе. Как и рисунок на теле. Только татуировку (или пирсинг) мы делаем по собственной глупости, из личных побуждений, а главное – себе. А вот имя даем – другому человеку, хотя тоже из личных побуждений. И с этим именем человек идет по жизни, делает выборы, его встречают и провожают, его любят и ненавидят, по молекулам, по запахам, по воспоминаниям формируется характер, взгляды на жизнь, на мир, отношение к окружающим…
Не пропагандист я имен исконных, наших, древних, сильных, языческих. Нет, Любава, Мирослава, Ярослав, Добромир – звучит очень красиво, емко, с могучей удалью веков. Но… не ко времени. Есть веселая переделка кавээнщиков, команды «Радио Свобода», песни «Ах, не спеши»:
И не спеши ты сына назвать Святогор,
Звучит круто, но он будет изгой…
…И не спеши ты сына в балет отдавать –
Святогор будет единственный друг!
Я вообще ничего не пропагандирую, кроме здравого смысла. А он велит нам: «Прежде чем свершать монументальное деяние – задумайтесь!» Дать имя своему ребенку – это деяние монументальное, вне всяких сомнений. Некоторым пора бы сказать уже: «Одумайтесь!», но имена уже даны, не изменишь.
Можно вытащить девочку из деревни – вот только зачем? Ведь все равно деревню из нее не вытащишь – а и не надо! Деревня – это прекрасно, это труд, это широта души, это доброта сердца. Можно назвать сварщика Максимилианом – вот только зачем? Был бы он Сережей, был бы великолепным сварщиком. А так станет хреновым поэтом или отвратительным политиком. А для мира великолепный сварщик Сережа гораздо нужнее, чем хреновый поэт Максимилиан (я не про Волошина, он как раз на своем месте и со своим именем). Тарзан – уместное имя для стриптизера, но в душе-то он все равно Сережа. Может, потому и выбрал себе обычную Наташу в жены…
Даем имя – даем старт формированию личности, а значит, даем старт плетению судьбы. Не нужно ли перестать к телу своему (это я про татуировки), к детям своим (это я про имена) относиться, как к бижутерии в косметичке: что хочу - надену, что хочу - сломаю, что хочу - выкину?
Специально для телеграм-канала «Иван Быков писатель».