По сравнению с зарплатами среднестатистических советских тружеников, моряки имели вполне приличные для того времени доходы. Я употребил слово «доходы», а не «зарплаты» осознанно, так как зарплата в советских рублях была не самым главным источником существования. Основной доход образовывался за счёт получения так называемых суточных в иностранной валюте. На эти деньги обычно приобретались разные ходовые товары, которые потом продавались на родине.
Товары же были самые разные. Это и банальные джинсы, и уже упомянутые выше автомобили, и видео-аудио аппаратура. Одно время, например, была мода на ковры, и моряки их активно возили. Возили всё – от губной помады и автомобильной резины, до телевизоров и женских туфель. Разумеется, не всё покупалось с целью перепродажи – что-то приобреталось и для себя. Это была, конечно, одежда, аппаратура. Привозили и разного рода диковинные сувениры, которые зависели от портов, куда заходило судно. В Россию завозились экзотические маски, фигурки из чёрного дерева, чучела черепах и прочих представителей фауны. Возили даже живых попугаев, но с ними было много мороки и масса таможенных сложностей, которые надо было преодолевать.
В те годы самым свободным человеком на борту был судовой врач (Первого помощника вынесем за скобки). Члены экипажа ежегодно проходили довольно строгую медицинскую комиссию, поэтому, все были более-менее здоровы. Конечно, если что-то случалось, то доктору приходилось брать на себя большую ответственность и становится по мере необходимости то терапевтом, то хирургом, то стоматологом, то кем-то ещё. Но это происходило нечасто, поэтому, свободного времени хватало. Мы тогда стояли под погрузкой в небольшом порту Бразилии. Доктор (его звали Юрий Викторович), бродя по окрестностям (делать ему на борту было нечего) познакомился с одним предприимчивым аборигеном, который предложил по сходной цене приобрести обезьян. Нет, это не были орангутанги или гориллы – речь шла о маленьких представителей местной фауны – игрунках. Размером эти маленькие обезьянки были с небольшого котёнка или даже белки и запросил он за них какие-то смешные деньги – что-то около 10 американских долларов за штуку. Но брать надо было сразу трёх. Арифметика была простая – за одного игрунка он просил 16 долларов, но, если берёшь три, то он отдавал всех за тридцать.
Викторыч загорелся идеей купить себе домой эту животину, чтобы порадовать подрастающего сына. Но три питомца ему было ни к чему, и он бросился уговаривать тех, с кем тесно общался и кому можно было доверять.
Так сложилось, что в том рейсе четыре человека каждый день в определённое время собирались у доктора, чтобы попить кофе. Таким образом, сложился небольшой и более-менее сплочённый коллектив. Это был, естественно сам доктор, Третий помощник, электромеханик и я. Естественно, Викторыч начал уламывать нас поучаствовать в оптовой покупке обезьянок и приобрести оставшиеся две. Я отказался сразу и категорически, сославшись, что у меня нет никакого опыта ухода за животными, что я никогда не держал ни котов, ни собак, ни даже хомячков. Да и тёща, с которой мы тогда жили вместе, явно не одобрит эту покупку. Остальные тоже не пожелали включаться в эту авантюру, но доктор настаивал, уверяя, что это очень выгодное приобретение.
- Поймите, если даже не хотите держать дома такого красавца, ценителям экзотических животных можно будет продать его раз в восемь дороже без всяких проблем.
Кроме того, Викторыч заговорческим тоном уточнил, что, если попробовать реализовать обезьянку в Нидерландах, куда мы направлялись после Бразилии, то речь может идти и о куда большей выгоде. Поняв, что со мной в плане обезьян кашу не сваришь, а электромеханик сразу же заявил, что у его жены аллергия на всякую живность, док насел на Третьего помощника. Тот тоже поначалу возражал, но как-то неуверенно и в конце концов сдался. Продавать обезьянку он не захотел и решил оставить у себя – сделать подарок дочери, на окончание шестого класса.
Сошлись на том, что Третий (его звали Андрей) возьмёт одну, а доктору придётся всё-таки взять две. Одну он решил оставить себе, а другую – на продажу. Деньги передали, обезьянок скрытно в коробке принесли на борт, мы вышли в Атлантику и пошла «весёлая жизнь».
Началось с того, что Викторыч забыл, кто из двух его приматов самка, а кто самец. Продавец вроде бы что-то объяснял, но эти твари были все на одну морду. Доктор, в зоологии разбирался слабо, но анатомию знал хорошо. Он вытащил обезьянок из коробки в надежде провести обследование на предмет выявления вторичных половых признаков. Одна из них тут же впилась неожиданно крепкими для такого маленького зверька зубами в руку доктора, тот взвыл то ли от боли, то ли от неожиданности. Воспользовавшись секундным замешательством, другая тварь прыгнула ему прямо на голову, но, слава Богу, кусать не стала, а просто использовала череп Викторыча, как стартовую площадку для дальнейшего прыжка на рундук, а уже оттуда прыгнула сначала на стол, а потом, немного подумав, сиганула прямо в открытый иллюминатор и скрылась в пучинах океана.
Трудно понять, что толкнуло её на этот поступок. Возможно, жизнь в неволе ей была ненавистна и она, не желая сидеть в коробке, сознательно пошла на суицид. А может быть она в стрессовой ситуации не разобравшись решила, что за иллюминатором её ждёт не открытый океан, а любимые заросли побережья Амазонки.
Быстро закрыв иллюминатор, чтобы и вторая обезьянка не ринулась по пути товарища (кто из них остался в живых – самка или самец, доктор так и не понял), Викторыч с ловкостью бывалого укротителя или охотника набросил на оставшуюся обезьянку полотенце, быстро схватил её и запихал назад в коробку. Чертыхаясь, он побежал в медкабинет, чтобы обработать рану – неизвестно ещё было, какую тропическую заразу может занести это милое создание своим укусом.
Смирившись с тем, что 10 долларов пропало, за оставшейся обезьяной док смотрел в оба. Если и выпускал её ненадолго из коробки, то тщательно проверял, чтобы и дверь, и иллюминатор были закрыты, а поблизости не было каких-нибудь режущих или острых предметов, которые могли бы повредить игрунку.
Самое неприятное оказалось то, что, по словам доктора, эти обезьяны плохо переносят температуру ниже той, к которой привыкли. А, учитывая, что живут они на побережье Амазонки, ни о каком кондиционере в каюте не могло быть и речи. Доктору то было легче – у него было убежище в виде медкабинета и изолятора, где он мог скрываться от жары. А Третьему помощнику, чтобы беречь хлипкое здоровье своего питомца, пришлось отключить кондиционер и стоически переносить жару. Находится в тропиках внутри металлического судна, который целый день находится под палящим солнцем – сомнительное удовольствие, но на что не пойдёшь ради здоровья своего питомца. Кроме того, обезьянка была хоть и маленькая, но какая-то удивительно вонючая.
Выяснилось, что ни доктор, ни тем более Третий не очень понимают, чем кормить этих зверьков. Продавец говорил что-то о фруктах и насекомых. Фрукты давали, но обезьяны ели далеко не всё. Пробовали даже предлагать им десерт в виде тараканов, которых всегда при желании можно поймать на судне, но, они игрунков почему-то тоже не впечатлили. В конце концов, толи от тоски по родине, толи от неправильного питания у игрунка, который жил у Андрея, начались проблемы с пищеварением. С учётом того, что кондиционер не включался, иллюминатор, после случая с первой обезьянкой доктора – тоже открывать лишний раз было страшно - в каюте и так была довольно тяжёлая атмосфера. Когда же у обезьянки начались желудочно-кишечные проблемы – это стало уже невыносимо. Каким-то образом она умудрялась раскидывать свои испражнения по всей каюте. Не знаю, как там Андрей умудрялся спать, но и, проходя мимо по коридору, я старался задерживать дыхание.
Чтобы не утомлять читателя подробностями мытарств моих друзей, скажу лишь, что история закончилась довольно печально. Обезьянка Андрея так и не дотянула до новой родины, померла где-то в районе Канарских островов, где и была предана морской пучине. Андрей мне тогда признался, что у него было двоякое чувство – с одной стороны зверюшку было, конечно, жалко, с другой – он почувствовал определённое облегчение, когда, наконец, у него в каюте заработал кондиционер и появилась возможность проветрить помещение.
Доктор свою вторую обезьянку всё-таки умудрился довезти живой и здоровой, но прожила она очень недолго – наверное наши северные широты не очень подходили для неё.
Пару лет назад я как-то случайно встретил Андрея в метро. Немного поболтали, вспомнили прошлое. Он рассказал, что недавно водил внучку в зоопарк и обнаружил, что, когда подошли к павильону с обезьянами, его чуть не вывернуло наизнанку от запаха. Из глубин памяти сразу всплыли те запахи, которые ему приходилось терпеть в своей каюте. Он мне признался, что даже хотел после того рейса набить доктору морду за то, что тот втянул его в эту авантюру, но потом как-то успокоился.
А я припомнил, что где-то через несколько месяцев после тех событий, когда мы с доктором уже были на разных судах, я отправил Викторычу радиограмму, над которой, наверное, их радист долго ломал голову. Узнав, что они идут на юг Аргентины, я написал: «ПРИДЕТЕ В ПОРТ ПОДУМАЙ О БРОНЕНОСЦАХ ТЧК САМКА МОЖЕТ ПРИНОСИТЬ 12 ДЕТЕНЫШЕЙ». Правда, он мне ничего не ответил.