( Из сборника "Аркадий Петрович и другие")
***
Василий Маркелов работал гробовщиком. Сначала он не понимал, как это случилось. Вроде и не думал, и не мечтал и вдруг такое!
Да кто бы мог об этом мечтать?
А с другой стороны, каждый будет лежать в нем. Ну, это данность! Ну, никуда ты от этого не денешься.
Всего два человека улетели без погребения, так это Илия и Енох. Ни Вася тебе и ни Петя.
Поначалу Василий скрывал, а ему было стыдно, а потом понял, что это нужно. Почиет человек и куда его, родимого класть?
Ну не в воду же кидать, не в кусты. Надо сделать так, чтобы лежал он на подушке и все думали, что он просто спит.
- Да и самого человека-то там нет! Акститесь! – сказал Борис Николаевич.
- А где же он? – спросил Василий.
- Он давно улетел, - ответил Борис Николаич и дал ему молоток.
Василий хотел спросить куда, но постеснялся. Он вообще был очень стеснительным. И, как и всякий хотел что-то сделать для человечества.
То ли оду написать, то ли придумать часы, чтобы помимо времени показывали вес покупаемых продуктов, количество прожитых минут, и артериальное давление.
Поначалу Василий очень уставал и ему снились сны. Будто лежит он во гробе, на шее шарф, который связала мамаша, в руках книга «Пять дней из жизни черепахи», на ногах бахилы, которые он забыл снять…
И вдруг он понимает, что он живой и у него в кармане получка. Он начинает выбираться, кричать, что ему надо купить корм для кота, но бортики у гроба высокие, под три метра и его никто не слышит.
Через два месяца сны прекратились, но началась бессонница. А потом его повысили, и он стал принимать заказы от граждан.
- Мне лично для себя, - сказал один гражданин, - и чтобы вы понимаете, был такой выдвижной шкафчик…
- Конечно, - говорил Василий, а он со всеми соглашался и считал, что каждый имеет право на свой собственный гроб.
Ведь некоторые прожили без квартиры. Без кровати. Без шкафа.
- В него положат мои часы, - гражданин показал часы, - телефон, книгу, естественно фотографии.… Ну, может быть, пару тройку зажигалок и сигариллы…
Одна пожилая дама тоже хотела для себя.
- Я хочу розовый, - говорила она. – Такой пудровый, элегантный, я бы даже сказала, сдержанный. Как эта помада, - она выкрутила помаду. – Понимаете?
- Конечно, - говорил Василий.
- Зеркало прямо на всю крышку, чтобы я могла в любой момент, сами понимаете.… И еще, - она перешла на шепот, - мне нужен отдел для интимных моих переживаний, ну вы понимаете…
- Конечно, - говорил Василий.
- Я очень, знаете ли… подвержена…
Другая дама в шляпке с пером хотела, чтобы муж лежал на своей подушке.
- Он к ней привык, - говорила она, - и без нее он не сможет, вы понимаете? И потом, ему необходим свежий воздух…
- Конечно, - говорил Василий.
- Вы сможете сделать окна?
- Мы постараемся, - говорил Василий,
- И еще, - дама краснела, - мне бы хотелось, чтобы он вспоминал обо мне…
- Ну конечно…
- Я вот что думаю, - она оглянулась, проверяя, не слышит ли кто-нибудь. – Мой муж очень любил сюрпризы, и я хочу его удивить…
- Конечно, - только и мог сказать Василий.
- Я хочу положить свои, как вам это сказать, - она еще больше покраснела, - ну вы понимаете…
- Ну конечно…
А одна семья хотела чего-то невыносимо прекрасного.
- Чтобы был лакированным, - говорила женщина в красном, - с золотыми разводами по бокам, в центре огонь, да, прям пламя. Нарисуете?
- Конечно, - говорил Василий.
- Он был очень горячим. Очень! Пониже тигр, - продолжала эта дама, - прям пасть с клыками.… Возле тигра змея, чтобы лежала у его ног…
- Мама, - говорили ей дочери, - ну может не надо? Может, положим ему телевизор, да и все?
А Борис Николаич как-то за обедом сказал.
- Люди горюют, - сказал он. – Ведут себя непредсказуемо. Поэтому ты Василий ничему не удивляйся.
Сам Борис Николаич был большим и широкоплечим, он уже ко всему привык.
- Вы такой же, как наш Сережа, - говорили ему родственники усопшего. - И рост как у него и вес, поэтому делайте под себя.
- Акститесь! – говорил Борис Николаич. – Принесите точные замеры, а если будет мал? Вы что?
Но если размеры действительно совпадали, то Борис Николаич укладывался во гроб и лежал. После лежания у него начинались аппетиты, и он ел.
- Господи! – вырывалось у него. – Дай хоть пожить!
А одна старушка все крестилась и плакала.
- Мне для сына, - сказала она и перекрестила Василия. – Пил он шибко и бил меня. Два ребра сломал и руку.… Поэтому самый простой гроб, даже не из дерева.
- А из чего?
- Не знаю... Я его в простынь замотаю, да и положу в землю.
- Конечно! – вырвалось из Василия.
- И жалко его, - заплакала старушка. – Я же кормила его, на руках вот на этих носила, - она протянула к Василию обе руки. – В тюрьму к нему ездила десять лет.… А он и не жил по-человечьи то.
- Тогда хоть похороните его как человека…
- И то, правда… Он же человек, - она посмотрел на Василия сквозь слезы. - Хотя собаки бывает лучше.
Но как-то раз пришла семейная пара.
- Нам надо на двоих, - сказал муж.
- Конечно, - согласился Василий.
- Мы решили умереть в один день, - продолжал муж. – И это будет среда. Муся, - обратился он к жене. – Ты не против?
- Как скажешь, любимый, - ответила Муся.
- Значит, все как мы привыкли, - продолжил муж. – В ногах собака, в голове кот, посередине, то есть между нами, мамаши.
- Петюш, - сказала Муся, - может, без них? А то они уже надоели.
- Как это без них? – возмутился муж. - Ты с ума сошла? Давай хоть мою тогда.
- Ну, уж нет, - обидела Муся. – Тогда лучше мою.
- Вот новости! – удивился муж. – Моя мать, между прочим, научила тебя блины печь, скажи спасибо!
- Спасибо!
- Я извиняюсь, - вмешался Василий, - вам какого цвета?
- Алый, - сказала Муся.
- Значит, бутылочку шампанского, - продолжил муж. – А как вас зовут?
- Василий, - сказал Василий.
- Василий, значит, два бокала, конфеты ля Парижэ, четыре красных апельсина и что еще, Мусенька?
- Я бы хотела водочки…
- Водочки?
- Да. Водочки.
- Ну, хорошо, Мусенька. Значит, карпаччо из индейки, можно даже копченую утку со сладкой грушей, два соленых огурца, - он сделал испуганное лицо. - А ты говоришь без моей матери! А кто интересно, огурцы солить будет?
- Вам с замком? – спросил Василий.
- С замком? – удивился муж.
- Ну, вы же будете закрываться?
- Ну, естественно, - он посмотрел на жену. - Муся, я прошу тебя, только не напейся… Мы сейчас всё оплатим, и знаете,Василий... Я вот думаю, - он задумался. – Мне же надо чтобы как-то и с товарищами бывать…
- Ну конечно, - согласился Василий.
- Поэтому нам надо какое-то небольшое, но уютное кафе, - сказал муж. – Дружба, она знаете, на века!
- Конечно!
- Мусенька, - сказал муж, - пойдем милая, тебе еще платье надо купить.
С этими словами они покинули салон, а Василий тоже стал думать. А что?
А вдруг?