1
Иван Дмитриевич распахнул тяжёлую подъездную дверь, шагнул в свежесть раннего утра. Молодая листва сияла после ночного дождя, искрилась в лучах восходящего солнца. Пахло мокрой землёй и травой. По проспекту прогрохотал первый трамвай. Стук колёс заметался среди многоэтажек и растворился вдали.
Пожилой мужчина посмотрел в ясную синь майского неба, прищурился, вдохнул полной грудью, удовлетворённо крякнул. У его ног, привлекая внимание, деловито засуетились и замурлыкали кошки. Шесть разномастных проказников. О застиранную штанину потёрлась чёрная голова, между ног юркнула пятнистая спина.
Человек присел, погладил шелковистые шкурки. В руках хрустнула килограммовая упаковка кошачьего корма.
- Последняя в этом месяце! - Предупредил Иван Дмитриевич, будто хвостатые могли понять человеческий календарь и необходимость ждать выплату пенсии.
- Барсик, что с тобой? - Мужчина нахмурился, осмотрел разорванное ухо рыже-белого кота. - Опять дрался?
Иван Дмитриевич покачал седой головой, достал из кармана платок в крупную синюю клетку, осторожно оттёр запёкшуюся на рваном кошачьем ухе кровь.
Усатый зашипел, отошёл в сторонку и принялся вылизываться, косясь на человека.
- Ну пойдём, - Иван Дмитриевич с трудом выпрямился. В свои шестьдесят семь, он всё сильнее ощущал себя "старой развалиной". Ранний выход на пенсию не помог сохранить здоровье. Да и кто, проработав в неотапливаемых заводах в "лихие девяностые", мог похвастаться здоровьем? К тому же профвредность.
Мужчина закашлялся. Бронхиальная астма с каждым годом сильнее заявляла о себе. Если его не доконает возраст, то загонит в гроб астма.
Смерти он не боялся, переживал за усатую-полосатую армию. Кто будет кормить беспризорных котов если его не станет?
Глаза заслезились, и Иван Дмитриевич промокнул их тем же клетчатым платком. Взгляд прояснился, и это позволило разглядеть лежащего возле подъездной лавочки человека.
Мужчина подошёл к лежащему. Задумался: "На бомжа не похож. Хорошо выбрит, прилично одет. Синие тренировочные штаны, белая футболка. Спортсмен?"
Раньше он этого рыжеволосого мужчину здесь не видел. Иначе бы запомнил, на память пока не жаловался.
От догадки защемило в груди, мышцы напряглись, словно стальные канаты. Пальцы перестали слушаться, и тяжёлый пакет с кошачьим кормом выскользнул из рук, ринулся вниз, с хлопком лопнул, выплюнул в стороны пахучие подушечки.
У ног началась возня. Из ближайших кустов метнулись новые хвостатые. Двое сцепились, зашепели, грозно замяукали.
Иван Дмитриевич застыл посреди пирующих кошек, склонился над лежащим на земле человеком. Сердце билось учащённо, выступила испарина.
Он смотрел на лежащего мужчину, но видел свою Катю. Точно также пятнадцать лет назад упала и не поднялась его жена. Сердечный приступ. Врачи сказали, что если бы Скорая приехала на полчаса раньше, Катя могла бы жить. Но прохожие шли мимо.
На подслеповатые глаза вновь накатили слёзы, губы беззвучно зашептали:
"Если бы кто-нибудь вызвал Скорую..."
Густые седые брови сдвинулись к переносице, на лбу обозначились глубокие морщины: "Чем этот лучше моей Кати? Почему я должен ему помогать?"
Рыжеволосый зашевелился, забормотал. Пахнуло одеколоном и перегаром.
- Тьфу ты, - Иван Дмитриевич сплюнул и развернулся, - пьянь подзаборная!
Тяжёлая подъездная дверь со стальным лязгом захлопнулась за пенсионером, спешащим в свою квартиру. В однокомнатное пространство личного одиночества, изолированного от окружающего мира.
2
Иван Дмитриевич допивал чай когда затрезвонил дверной звонок.
- Кого ещё принесло?! - Недовольно пробурчал хозяин квартиры.
Чашка отправилась в раковину к немытым тарелкам. Хлебные крошки он смахнул в ладошку, вытряхнул в мусорное ведро.
Звонок заголосил в третий раз, когда Иван Дмитриевич распахнул дверь:
- Чаво?
На пороге стоял высокий худощавый рыжеволосый мужчина. Тот самый, что утром пьяным валялся под скамейкой у подъезда. На нём была та же одежда: синие спортивные штаны с тонкими красными лампасами, белая футболка с продолговатым пятном от травы на всю правую сторону. Пахло парфюмом и перегаром.
Незнакомец приветливо улыбался, демонстрируя ровные белые зубы. В каре-зелёных глазах плясали весёлые огоньки. На вид ему было сорок-сорок пять, и он весь дышал энергией и жизнью.
Не дожидаясь приглашения войти, визитёр протиснулся мимо удивлённого хозяина в прихожую:
- Здорово, сосед! Давай за знакомство!
Рыжеволосый продемонстрировал зажатую в правой руке бутылку водки. Направился на кухню, водрузил непочатую поллитровку на стол.
- Вы кто?! - Выдавил из себя Иван Дмитриевич.
- Говорю же - сосед. У тебя закусь есть, а то у меня шаром...Вчера заехал в шестьдесят вторую!
Картина сложилась. Полгода назад в квартире напротив умерла хозяйка - баба Маша, и наследники пожелали продать недвижимость. А вчера днём туда вносили мебель.
Иван Дмитриевич нахмурился:
- Так это ты под лавкой новоселье справил?
Сосед театрально склонил голову, тряхнул густой шевелюрой:
- Каюсь! С кем не бывает? Не рассчитал!
На его губах вновь заиграла улыбка, и он бесцеремонно полез в холодильник. Иван Дмитриевич резко закрыл входную дверь, в три шага оказался на кухне, решительно положил ладонь на гладкую дверцу холодильника. Толкнул с такой силой, что чуть не закрыл вместе с засунутой внутрь рукой незваного соседа.
Тот ловко вывернулся и уселся за стол:
- Ладно, можно водой запивать. Тара найдётся?
Иван Дмитриевич остолбенел посереди собственной кухни. Набрал в лёгкие побольше воздуха, надул щёки, готовясь дать наглецу отповедь, но рыжий уже нашёл на полке две кружки, играючи откупорил бутылку, наполнил кружки и протянул одну хозяину квартиры.
- За знакомство! Меня Колей звать, а тебя?
Иван Дмитриевич сложил руки на груди, игнорируя протянутую посуду.
- Я с вами знакомиться не собираюсь! - слова выскочили из него, словно агрон из баллона. Точно в зону сварки, под нужным давлением.
Рыжий с минуту удивлённо смотрел на хозяина квартиры. Затем его каре-зелёные глаза потемнели, в них отразилась вселенская грусть и разочарование:
- Ну и сухарь же ты, сосед!
Незваный гость грохнул фарфоровой кружкой о столешницу. Бутылка и вторая кружка звякнули. Несколько капель растеклись по клеёнке. По кухне распространился водочный дух.
Рыжий провёл ладонью по шевелюре, взглянул на стоящего в позе непобедимого полководца хозяина квартиры:
- Сухарь! Так и буду тебя звать!
- Штооо?! - Иван Дмитриевич двинулся на наглеца с явным намерением схватить того за ухо, но новоиспеченный сосед уже шагал в прихожую к выходу из квартиры.
- Сухарь! - Бубнил на ходу Коля. - Какой же сухарь!
- Иван Дмитрич я! - выкрикнул в спину грубияну хозяин квартиры.
Рыжий сосед открыл входную дверь, развернулся. Твёрдо и уверенно заявил:
- Сухарь! Я под скамейкой померал - померал. Ты мимо прошёл! Я к тебе по-соседски зашёл, а ты мне похмелиться не дал. Сухарь!
- Да иди ты!..
- Сухарь! - Рыжий захлопнул дверь. На площадке загремели шаги, затем заорал от боли кот. Истошный вопль заметался по колодцу подъезда, заглушая все звуки.
У Ивана Дмитриевича похолодело в груди:
- Барсик! - Он рванулся к двери, выскочил на пустую площадку.
Тремя пролётами ниже мелькнула рыже-белая спина убегающего кота.
"Живой!"
Иван Дмитриевич с ненавистью посмотрел на закрытую дверь в шестьдесят вторую квартиру.
- Ах так! - Он сжал кулаки. План действий родился мгновенно. Наглец оставил бутылку у него на столе - что ж, он найдёт ей применение. Хотел похмелиться - получи!
Коричневый дерматин дверной обивки намок. Два чёрных пятна поползли вниз, от таблички с нумерацией до самого пола. Под дверью натекала лужа. Запах водки наполнил площадку и разнёсся по подъезду.
Иван Дмитриевич победно водрузил у соседского порога пустую бутылку, и удовлетворённый ушёл к себе.
Закрылся на оба замка.
3
Мел осыпался от одного прикосновения. Иван Дмитриевич провёл пальцем по шершавой надписи: с деревянной поверхности двери практически исчезла буква "С".
Мужчина насупился, сжал кулаки, напряг плечи. Не заботясь о чистоте рукава рубашки, яростно и решительно стёр с собственной двери обидное слово "Сухарь". Затем обернулся к соседской двери напротив. Он знал лишь одного человека, способного на подобную гадость. И этот гадёныш нарывался на неприятности!
Старик пересёк площадку, забарабанил в шестьдесят вторую квартиру. Удары гулко разнеслись по подъезду. Но ответа не последовало.
Открылась дверь справа. В узком просвете появилось удивлённое лицо соседки Марии Семёновой:
- Вань, ты чаво барабанишься?
- То моё дело!
Соседка покачала головой. Седые пряди качнулись из стороны в сторону, рассыпались по плечам. Дверь она закрывать не торопилась.
Иван Дмитриевич вновь постучал.
- Так нет Коли. С утра уехал.
Иван Дмитриевич обернулся к соседке:
- Куда уехал?
- А я почём знаю. По работе, наверное. А он тебе зачем нужен? Выключатель сломался?
- Почему выключатель?
- Так он и мне, и Клавке выключатели и розетки починил. Лучше чем ЖЭКовские электрики.
- Когда успел? - Буркнул Иван Дмитриевич.
- А вот успел! Тебя ж, нелюдима, не допросишься.
Иван Дмитриевич развернулся и зашагал к собственной квартире.
- Вань, так ты чего хотел-то?
- Ни твоё дело!
- А! Я-то думаю, кто пакость Коле учинил? Дверь водкой облил! А это ты!
- Ни твоё дело!
Иван Дмитриевич юркнул в квартиру, захлопнул дверь. Но голос соседки гулко разносился на площадке, слова отчётливо слышались в прихожей.
- Чёрствый чурбан! Коля только въехал, а этот в дверь ломится, водкой поливает! Хорошему человеку жить не даёт! Деньги девать некуда?! С жиру бесишься!
Иван Дмитриевич ушёл в комнату, включил телевизор.
4
Он так и не привык смотреть в глазок, сразу распахнул дверь. А кого ему бояться в собственной квартире?
- Чаво надо? - Неприветливо спросил Иван Дмитриевич. - Вы кто такие?
На пороге стояли двое. Худой прыщавый парнишка в очках и курносая девчушка с тонкими русыми косичками, лежащими на обоих плечах.
- Иван Дмитриевич, мы из совета молодёжи ТяжМаша. - Звонко заявила девчушка.
Старик задумался. Предприятие, которому он отдал лучшие годы жизни редко вспоминало о ветеране труда, передовике производства, лучшем сварном Захарове Иване Дмитриевиче. Да, собственно, никогда не вспоминало, с тех пор, как десять лет назад он плюнул на всё и ушёл на пенсию по горячей сетке, хотя мог бы ещё и работать.
- Совет молодёжи и руководство завода благодарят вас за помощь в воспитании молодых специалистов. - Подхватил паренёк. - В честь года наставничества примите подарок и приглашение на концерт для ветеранов производства!
В руках Ивана Дмитриевича оказался пакет с логотипом ТяжМаша.
- До свидания, Иван Дмитриевич. Приходите на концерт.
Ребята, не дожидаясь лифта, легко сбежали вниз по лестнице. Шаги смолкли. Грохнула подъездная дверь.
Иван Дмитриевич потоптался на пороге. Затем закрылся на два замка, и вошёл в спальную. Огляделся, словно видел эту комнату впервые.
Обои потемнели от времени, в углах начали пузыриться и отслаиваться. Потолок над окном пошёл жёлтыми разводами от давнишних потопов. Тяжёлые фиолетовые шторы прятали облупившиеся, давно не знавшие покраски трубы и батарею отопления. Стеклопакет запылился и слабо пропускал дневной свет.
Обстановка не менялась с тех пор, как комнату покинула Катя. Громоздкий трёхстворчатый шкаф стоял справа от окна, в нём всё ещё пылились её вещи. Слева от окна трюмо с зеркалами. Рядом с трюмо тумба с большим ламповым телевизором с плоским экраном. Над телевизором две фотографии в коричневых рамках. На первой они с Катей на фоне Египетских пирамид, на второй Барсик с красным бантом на шее.
Напротив телевизора коричневый угловой диван, который раньше раскладывали на двоих, но уже пятнадцать лет механизмом не пользовались. Ковёр на полу выцвел, стал непонятного серого цвета, и под ним вечно копился невесть откуда берущийся песок. Иван Дмитриевич пылесосил ковёр раз в неделю, обещал выкинуть на помойку, но так и не решился.
Диван плаксиво заскрипел, принимая на себя вес хозяина. Иван Дмитриевич откинулся на диваную подушку, уставился в спящий прямоугольник Самсунга. На зеркальной поверхности экрана отразился он сам, старый, уставший от жизни человек с седой головой и такими же седыми усами. В руках белый пакет с сине-красным логотипом.
Логотип ТяжМаша напомнил об акциях, которые Иван Дмитриевич продал после выхода на пенсию. Денег хватило лишь на пару лет питания усатых разбойников премиальным кормом. Хотя, когда соседи узнали сколько это стоит, дружно крутили у виска, дескать с жиру бесится, да блохастых приманивает. Мнение соседей Ивана Дмитриевича интересовало мало, ведь он подозревал, что кто-то из них мог пройти мимо умирающей Кати, спеша по своим делам. Как будто какое-то дело важнее жизни человека.
А вот кот Барсик, пять лет проживший в их семье, когда понял, что хозяйка не вернётся, умер от тоски через месяц. Сейчас с Катей на небесах. Если такое возможно. Иван Дмитриевич, подкармливая котов, очень на это надеялся.
Ветеран труда заглянул в подарочный пакет от ТяжМаша, достал красочный буклет с надписью "Приглашение", затем извлёк фотографию в рамке.
Руки задрожали. Фотография была коллажем из нескольких. Восемь фото объединены в одну, и с каждого на него смотрят его бывшие ученики, те, кого он обучил всему что знал, сделал мастерами. Некоторые из них, как улыбчивый Осипович, до сих пор передовики на ТяжМаше. Другие, как дотошный и въедливый Фролов, разъехались по стране. Фролов создал собственное предприятие в Москве.
Совет молодёжи разыскал каждого, кого за эти годы обучил Иван Дмитриевич, и каждый из его прежних учеников подписал старые фото словами благодарности наставнику.
Слёзы застили глаза, старый наставник перестал что-либо видеть. Лишь пальцы продолжали касаться гладкой поверхности стекла и щупать шершавую изнанку фотографии, словно искали подтверждения, что всё это правда, а не старческий бред.
Последние пять лет трудовой деятельности Иван Дмитриевич наотрез отказался помогать приходящим на производство ученикам, до ругани с начальством, до готовности писать заявление на увольнение. Тогда от него отстали, казалось поставили жирный крест, но, выходит, не забыли прежней помощи, благодарят, ценят.
Иван Дмитриевич достал из кармана платок в синюю клетку, утёр слёзы. Полюбовался своими учениками, молодыми и энергичными, какими те были тридцать, двадцать, пятнадцать лет назад.
Он вскочил на ноги. Поясница откликнулась простреливающей болью, колени захрустели. Старик пошатнулся, но устоял. Мрак накрывший разум постепенно рассеялся.
Дрожащими пальцами Иван Дмитриевич снял с гвоздя портрет Барсика, и на его место повесил фотоколлаж. Отошёл на шаг назад. Со стены на него смотрели Катя и ученики. Хорошо смотрели, по-доброму.
5
Благостное настроение улетучилось, когда Иван Дмитриевич выглянул в окно. На скамейке у подъезда сидел и курил рыжий сосед. Вокруг него деловито сновали кошки, а на коленях он держал рыже-белого Барсика.
Такого Иван Дмитриевич стерпеть не мог. Он выскочил в подъезд в домашних тапочках. Вспомнил, что не переобулся. Замешкался, но возвращаться не стал, заскочил в лифт и поехал вниз.
- Привет, сосед! - Приветствовал Ивана Дмитриевича рыжеволосый, когда старик, щурясь от яркого света, показался на крыльце. - А мы тут с Рыжиком отдыхаем!
- Это не Рыжик, это Барсик!
Иван Дмитриевич доковылял до скамейки, злобно уставился на соседа.
- Тебе виднее. - Рыжеволосый примирительно поднял вверх руки. Сигарета, зажатая в тонких губах, качнулась, заалела, разгораясь.
- Барсика не тронь! - Воинственно заявил старик.
Коля пожал плечами:
- Стариков и животных не обижаю!
- А Барсика вчера?! - Пылая гневом, высказал Иван Дмитриевич.
- Случайно вышло. Я, конечно, по пьяни чудной, но вчера хотел переступить, а кот прям под ноги кинулся…А ты водку на дверь! Не по-соседски…
Коля разочаровано махнул рукой.
Иван Дмитриевич грозно навис над собеседником, но постепенно понимание сказанного начало до него доходить. Он взглянул на Барсика, тот бессовестно ластился к рыжеволосому и мурчал.
Старик растерянно посмотрел в каре-зелёные глаза соседа. Воинственный настрой испарился, как облако в жаркий полдень.
Резкий приступ астмы заставил Ивана Дмитриевича схватиться за грудь, зайтись кашлем. В унисон ему закашлял Коля. Сухо и надрывно.
- Издеваешься?
Иван Дмитриевич с трудом переводил дыхание. Также тяжело дышал и Коля, тёр грудь, смотрел растерянно:
- Что-то прихватило. Простыл, что-ли?
Иван Дмитриевич заметил как до синевы потемнели губы соседа, а на лбу заблестели капельки пота.
После смерти Кати Иван Дмитриевич изучил признаки начинающегося сердечного приступа. Понял, что жена несколько раз переносила болезнь на ногах, хотя все симптомы кричали об опасности. Тогда он этого не знал и разбираться не хотел, пока не стало слишком поздно.
- В груди болит? - Уточнил Иван Дмитриевич. Раньше он себя не понимал: зачем решил узнать о сердечной недостаточности когда Кати уже не стало. Теперь подумалось: быть может чтобы в нужный момент оказаться полезным другим?
Коля посмотрел соседу прямо в глаза, смахнул пот со лба, криво улыбнулся:
- Пройдёт!
Резкий визг резины отвлёк внимание, оба обернулись. Напротив подъезда остановился чёрный Мерседес, водительское окно опустилось.
- Гробин из шестьдесят второй квартиры здесь живёт?
Рыжеволосый вынул из-за рта сигарету:
- Это я.
- Николай Сергеевич?
- Ну.
- Я за вами. Садитесь.
Соседи удивлённо переглянулись.
- А вы, собственно, кто? - Не утерпел Иван Дмитриевич.
Водитель посмотрел на старика быстрым взглядом, обратился к рыжеволосому:
- Я из мэрии. Сломалась сплит-система, а сегодня запланирована встреча в актовом зале. Приедет губернатор. В "Хлад-системе" порекомендовали подключить к ремонту вас, как лучшего специалиста.
Рыжеволосый пожал плечами:
- Так я у них больше не работаю.
- Работу оплатит муниципалитет, прямо на карту.
- А что "Хлад-система"? Не справляются?
Водитель выдохнул:
- Мне необходимо вас привести. А что и как на месте узнаете.
- Значит не справляются. - Гробин осторожно ссадил Барсика с колен, встал, погасил окурок, отправил его в урну. - Тогда до новых встреч, Иван Дмитрич.
Рыжеволосый обошёл машину, сел на пассажирское сиденье. Мерседес сорвался с места.
Иван Дмитриевич проводил машину взглядом, пока та не исчезла за поворотом.
- Ишь ты - Иван Дмитрич! Запомнил!
Старик удовлетворённо заулыбался и зашаркал к подъезду, продолжая бубнить:
- А то "Сухарь". Ишь выдумал!
Тут же улыбка сползла с его лица, сурово сдвинулись брови. Он вспомнил надпись на двери. Такое не прощается.
6
Весь остаток дня Иван Дмитриевич не находил себе места. Включал и выключал телевизор. Мерил шагами комнаты. Открывал холодильник, и не знал зачем туда заглядывает.
Подолгу стоял у окна, бесцельно пялился во двор. Не заметил как пёстрая усатая-полосатая компания собралась у скамейки, выжидающе просидела два часа, и разбежалась когда город накрыли сумерки.
Он забыл покормить котов впервые за несколько лет.
Иван Дмитриевич не понимал, что происходит, гнал от себя любые мысли, остерегаясь "разложить всё по полочкам", страшась результатов этого непредвзятого анализа, опасаясь пробудиться от душевной спячки. Но весь день в голове звучали чужие голоса, возникали образы и воспоминания, и все они будоражили душу, обличали и осуждали.
Барьер отчуждённости, что он созидал долгие годы, что холил и лелеял, подогревая обидой на всё человечество, начинал рушиться, оставляя зияющую пустоту в груди. И в эту пустоту настойчиво, но мягко пыталось войти прощение и примирение. Робко топталось на пороге, ожидая приглашения.
Жёлтыми огнями вспыхнули уличные фонари, тёплыми разноцветными прямоугольниками зажглись окна соседских домов. Вскоре, между чёрными коробками зданий, стали различимы звёзды.
Электронные часы на кухне показывали без четверти десять, когда желудок наполнил хозяину, что остался без ужина. Иван Дмитриевич открыл холодильник, зажмурился от яркого света. Понял, что весь вечер просидел в тёмной квартире.
Резкий скрип тормозов со двора заставил выглянуть в окно. Возле подъезда остановился знакомый Мерседес, сияющий полировкой в свете уличных фонарей. С пассажирского места выбрался высокий худой мужчина. Застыл в полусогнутом положении, разговаривая с водителем, затем подхватил с сиденья сумку с броской красной надписью "Ашан", отошёл от автомобиля.
Мерседес, мигнув красными стоп-сигналами, исчез за деревьями. Мужчина пошатываясь подошёл к скамейке, водрузил на неё тяжёлую пузатую сумку. Полез в карман. Трясущимися руками достал сигареты.
- Нализался, - злорадно заключил Иван Дмитриевич.
Свет от зажигалки осветил лицо, и Иван Дмитриевич убедился, что у скамейки новоиспеченный сосед Коля. Он никогда не подсматривал за соседями, и сейчас заниматься этим не собирался, а потому отвернулся от окна и вновь заглянул в холодильник.
Дверь холодильника со шлепком захлопнулась. Взгляд скользнул во двор. Обстановка изменилась: сумка так и стояла на скамейке, из неё торчала бутылка беленькой, словно кто-то пытался достать, но передумал. Сам Коля лежал возле скамейки.
- Теперь то чего? - Пробурчал Иван Дмитриевич. - Праздновал трудоустройство? Мастер на все руки!
Он засунул тарелку с холодными макаронами в микроволновку, запустил программу. Вновь выглянул во двор.
Мимо Коли прошла парочка. Соседи с пятого этажа. Жена дёрнулась в сторону лежащего мужчины, муж пренебрежительно махнул рукой, потянул её в подъезд.
Сердце заныло. А что если..? Но он же видел какой походкой Коля шёл к скамейке, как тряслись его руки, когда он прикуривал.
Сомнения не покидали. Днём он видел как посинели у Коли губы, как покрылся испариной лоб, как появились боль в груди и сухой надрывный кашель.
Микроволновка трижды пропищала. Иван Дмитриевич не отреагировал, глядя в окно.
Кто ему этот Коля? Сосед-алкаш, обозвавший Сухарём? Да он его знает вторые сутки! Да и не знает вообще!
Старик развернулся и направился в спальную. Уселся на диван и ткнул в первую попавшую кнопку на пульте. Цветные блики разлились по комнате, сменяясь вместе с изменением картинки на экране. Звуки наполнили квартиру, но Иван Дмитриевич ничего не слышал. Застывшим взглядом он смотрел на две фотографии, висящие над телевизором. С фотографий на него смотрели те, о ком он когда-то заботился, кому когда-то помогал.
7
Лестничную клетку и площадку третьего этажа заливал утренний свет. Иван Дмитриевич вышел из квартиры, запер входную дверь на ключ. Затёртая рукавом надпись никуда не делась, хорошо различалась на деревянной поверхности. Мел въелся - теперь придётся отмывать.
- Вань, это кто ж тебе дверь испохабил?
Мужчина вздрогнул, обернулся. Соседка из шестьдесят третьей выглядывала из приоткрытой двери.
- А это...- Начал было Иван Дмитриевич, но Семёнова перебила:
- Вчера, слышал? У Коли приступ был. Упал у подъезда. Хорошо люди у нас сознательные - Скорую вызвали. Откачали! Говорят ещё б десять минут и того…
Иван Дмитриевич вызвал лифт, повернулся к соседке спиной.
- Вань, слыш? А ну тебя, чурбан чёрствый! Правильно тебе на двери написали: Сухарь!
Дверь за спиной Ивана Дмитриевича захлопнулась, и тут же распахнулись дверцы лифта. Мужчина вошёл в кабину. На его губах играла довольная улыбка. В службе "112" записали от кого поступил вызов, но, конечно же, никто не собирался сообщать об этом жильцам подъезда. Да и ни это главное. Хорошо, что звонок поступил вовремя и спас человеку жизнь.
Иван Дмитриевич засунул руку в карман и благодарно погладил старенький Нокиа. Вчера вечером он пригодился, хотя до этого многие месяцы пролежал без дела.