Дмитрий Долинин
Учебное пособие для студентов, обучающихся кинематографическим профессиям
Прежде, чем приступить в чтению настоящего пособия, необходимо прочесть рассказ А.П. Чехова «Тоска».
В этой небольшой работе я хочу показать рождение идей, определяющих изобразительный облик будущего фильма. Материя эта плохо укладывается в рациональный чертеж. Нужен живой пример. Я решил взять какой-нибудь короткий рассказ, написать по нему сценарий и прокомментировать его с точки зрения именно изображения. Выбрал я ранний короткий рассказ А. П. Чехова «Тоска».
Он был напечатан в «Петербургской газете» в 1886 году. Переведен при жизни писателя на восемь языков.
Из современной Чехову критической статьи: «куда он (Чехов) не посмотрит, везде для него являются источники творчества. Где мы с вами ничего не увидим, не поймем, не почувствуем, где для нас всё просто, обыденно – там для него целое открытие. Извозчик задумался, натыкается на экипажи и прохожих. Пьян, наверное, или глуп непроходимо, подумаем мы с вами. Но едва на всё это взглянет Чехов, перед ним открываются тайны, его любящее сердце видит за всем этим целую жизнь, которую умеет так понять, так полюбить, что и мы начинаем её любить и понимать».
Эпиграф рассказа «кому повем печаль мою», взят из духовного стиха про библейского Иосифа, которого братья собирались убить. Не решились, но продали в рабство. Возможно, автор этим эпиграфом хотел предупредить читателя, что простая рассказанная им история вовсе не так проста, как кажется, а имеет глубокий смысл.
СЦЕНАРИЙ «ТОСКА»
По мотивам одноименного рассказа А. П. Чехова
ЭПИЗОД 1. Улица и городской сад. Зима. День. Натура.
Святки. Воскресенье. Крупный мокрый снег мягким пластом ложится на крыши домов, спины лошадей, плечи и шапки праздных прохожих.
В городском саду возле катка под большой разукрашенной елкой во всю наяривают польку военные музыканты.
Вокруг чинно прогуливаются дети с нянями, носятся и перекидываются снежками мальчишки с окраины, прохаживаются молодые чиновники с барышнями.
На льду замерзшего пруда выписывают затейливые кренделя гимназисты и гимназистки, лавируя между сторожами, широкими деревянными лопатами очищающими лед.
Подвыпивший мастеровой, стекольщик, покачиваясь спускается на лед и виляет, натыкаясь на конькобежцев, то и дело оскальзываясь. Падает, однако ухитряется перехватить деревянный лоток со стеклами и задрать его над головой. Стекла целы. Сторожа волокут стекольщика прочь с катка.
Теперь он плетется по садовой аллее к воротам сада.
А на улице у садовых ворот притулился извозчик. Это ИОНА ПОТАПОВ. Он весь в снегу, бел, как привидение, согнулся, насколько только возможно согнуться живому телу, сидит на козлах и не шевельнется. Лошаденка его тоже бела и неподвижна.
Прямо через дорогу - трактир.
Из трактира вываливает компания подвыпивших студентов. Двое влекут одного, перепившего. Остальные размахивают руками и спорят о чем-то. Один, завидев Иону, кричит:
СТУДЕНТ
Извозчик! Извозчик!
Иона не шевелится.
Однако откуда-то вдруг лихо, с разворотом подкатывают другие сани.
МОЛОДОЙ ИЗВОЗЧИК
Куда прикажете, господа?
Студенты залезают в сани и укатывают.
Иона, все так же скрючившись, неподвижно сидит на козлах.
Музыканты отставляют инструменты, накрывают их попонами и, разминая замерзшие ноги, дуя в закоченевшие ладони, неуклюжей веселой гурьбой бегут прямиком через дорогу к трактиру.
В сани к Ионе нерешительно забирается бродячая собака и, поджав хвост, робко обнюхивает незнакомое пространство.
Трактир. Интерьер.
В трактире для музыкантов уже накрыт стол, дымятся миски со щами, посверкивают графины с водкой. Музыканты разматывают башлыки, скидывают шинели на лавку и окружают стол. Капельмейстер поднимает стопку, все смолкают.
КАПЕЛЬМЕЙСТЕР
Ну, с Рождеством Христовым вас, ребятушки. С праздником прошедшим.
ЭПИЗОД 2
Улица возле городского сада. Сумерки. Натура.
Темнеет. На улице вдоль садовой ограды движется фонарщик. Приставляет свою лестницу к столбу, проворно взбирается наверх и поджигает фонарь. Спускается, подхватывает лестницу и торопливо шагает к следующему столбу.
А в иониных санях под лавкой, словно в будке, устроилась давешняя собака и, положив голову на лапы, глядит оттуда настоящей хозяйкой.
Между тем, уже засветились фонарики на садовой елке, а над трактиром вспыхнула звезда и две огненные буквы “Р Х”.
С круглой подарочной коробкой в руке, обвязанной цветной красивой лентой, торопливо шагает военный в шинели с капюшоном. Еще издали завидев Иону, он кричит:
ВОЕННЫЙ
Извозчик! Извозчик!
Однако Иона не шевелится. Военный подходит ближе и трясет Иону за плечо.
Собака скалится и рычит из-под лавки.
ВОЕННЫЙ
Извозчик, на Выборгскую! На Выборгскую! Да ты спишь, что ли?
Иона вздрагивает, выпрямляется, отчего с его спины ссыпается гора снега, и в знак согласия дергает вожжи. Лошадь переступает, собачонка стремглав, едва не сбив военного с ног, прыскает прочь. Военный садится в сани. Иона взмахивает кнутом, лошаденка вытягивает шею, кривит свои палкообразные ноги и нерешительно двигается с места.
Уезжают вдаль.
ЭПИЗОД 3
Оживленная улица. Натура. Вечер.
Тащатся по оживленной улице, запруженной самыми разнообразными экипажами.
Иона ведет себя странно - ерзает на козлах, водит глазами, как угорелый, словно не понимая, где он и зачем он здесь.
Фонари встречных экипажей так и мелькают у него в глазах, сливаясь в огненные штрихи.
Он не замечает, как его сани оказываются на самой середине дороги.
Навстречу, обгоняя всех, несется богатая упряжка и едва не сминает Ионину лошаденку. С козел орет разряженный кучер:
КУЧЕР
Куда прешь, леший!
Иона дергает вожжи, лошаденка его шарахается вправо, упряжка вихрем проносится мимо. Иона опять забирает влево, забирает, видимо, слишком далеко, загораживая дорогу тому, кто собрался его обогнать.
ГОЛОС
Куда черти несут! Права держи! Права!
Встревоженный военный озирается, потом легонько толкает Иону в спину. Иона оборачивается.
ВОЕННЫЙ
Ты ездить не умеешь! Права держи!
Но тут дорогу перебегает прохожий, задевая плечом морду лошаденки. Лошаденка шарахается в сторону.
ПРОХОЖИЙ
Смотри, куда прешь!
Иона с трудом выравнивает лошаденку.
ВОЕННЫЙ
Какие все подлецы! Так и норовят с тобой столкнуться или под лошадь попасть. Это они сговорились.
ЭПИЗОД 4
Берег Невы. Съезд на лед. На льду. Вечер.
Едут вдоль Невы. Здесь пустынно, встречных никого, только вдали слева на черном широком поле замерзшей реки сквозь снег, несущийся под усилившимся ветром, слабо посверкивают фонарики проезжающих.
Военный дремлет, закутавшись в башлык. Иона опять скрючился на козлах, уставил глаза вниз, и, похоже, лошаденка его бредет сама собой.
У съезда на лед полосатая будка смотрителя. Одинокий фонарь так и пляшет под напором ветра.
СМОТРИТЕЛЬ
Вправо не забирай, гляди, там полынья! А фонарь!? По какому такому праву ты без огня раскатываешь? Не положено!
Иона пытается зажечь фонарь, чиркает спичками, а они всё тухнут.
СМОТРИТЕЛЬ
Ну ты, лапоть!
Наконец, свечка в фонаре зажглась.
На открытом пространстве реки бушует настоящая метель.
Где-то в середине приходится разъехаться со встречным. Лошаденка забирает в сторону и тихо тащит сани в сторону от дороги.
Впереди масляно поблескивает черная голая вода.
Лошаденка останавливается, а Иона даже не шевелится. Ветер сечет и заносит их снегом.
Военный просыпается и недоуменно всматривается сквозь метель. Видит полынью. Толкает Иону в спину и кричит, перекрывая вой ветра:
ВОЕННЫЙ
Куда ты меня завез?!
Иона ошалело осматривается, потом пускает лошадь на разворот, сани крутятся на месте, дергаются, двигаются вперед, а потом, наехав на сугроб, резко кренятся и застревают в снегу.
ВОЕННЫЙ
Что ты делаешь, черт! Осторожнее!
Иона все понукает и понукает лошаденку, но она ни с места.
Военный в сердцах выскакивает из саней, подхватывает ее под узцы и выводит на дорогу. Потом берет Иону за воротник и, нагнув его к себе, грозно рычит:
ВОЕННЫЙ
Ты, каналья, пьян, что ли!?
Иона шевелит губами. Хочет что-то сказать, но из горла не выходит ничего, кроме сипения.
ВОЕННЫЙ
Нет, кажется, не пьян! Что с тобой?
Иона кривит рот улыбкой.
ИОНА
А у меня, барин, тово... сын на этой неделе помер.
Военный отпускает ворот Ионы.
ВОЕННЫЙ
Отчего же он умер?
ИОНА
А кто ж его знает! Должно, от горячки... Три дня полежал в больнице и помер... Божья воля.
Военный усаживается в сани.
ВОЕННЫЙ
Поезжай, поезжай. Этак мы до завтра не доедем.
Иона трогает лошадь.
Неподвижным взглядом военный смотрит на приближающиеся тусклые желтые огоньки Выборгской стороны. Сквозь завывание ветра еле слышны топот копыт и скрип полозьев. Издалека слабо доносится праздничный церковный звон.
Иона оборачивается к седоку, собираясь что-то сказать, но тот мгновенно закрывает глаза. Иона отворачивается.
ЭПИЗОД 5.
Улица на выборгской стороне. Натура. Вечер.
Из церкви на Выборгской после вечерней службы расходится народ.
По улице катится пестрая пьяненькая компания в тулупах и кацавейках. Смех, говор, гармошка и приплясыванье. Впереди толпы прыгает маленький солдатик в старой шинели и в шапке набекрень.
Навстречу компании шагает унтер. И набрасывается на солдатика.
УНТЕР
Постой! Ты отчего же мне чести не отдаешь? А? Почему?
Солдатик неожиданно говорит бабьим голосом:
СОЛДАТИК
Миленький, да ведь мы ряженые!
И отдирает наклеенные усы. Вся толпа вместе с унтером закатывается громким смехом.
Отсмеявшись, ряженые отправляется дальше, минуя Иону и его лошадь, опять превратившихся в два белых снежных изваяния.
По тротуару торопятся трое молодых людей - один высокий, в чиновничьей шинелишке, другой тоже высокий в студенческой фуражке и тулупе, а третий - маленький горбач в черном штатском пальто и меховой шапке. Завидев Иону, горбач кричит дребезжащим голосом:
ГОРБАЧ
Извозчик, к Полицейскому мосту! Троих... двугривенный!
Молодые люди, толкаясь и бранясь лезут в сани, норовя устроиться на сидении. Иона дергает вожжами и чмокает. Лошаденка двигается.
Троим на лавке тесно. Длинные выталкивают горбача, и тот устраивается стоять за спиной Ионы.
Дорога на льду. Вечер. Натура.
Катят по льду Невы в пустом черном пространстве.
ЧИНОВНИК
Голова трещит... Вчера у Дукмасовых вдвоем с Васькой четыре бутылки коньяку выпили...
СТУДЕНТ
Не понимаю, зачем врать! Врет, как скотина!
ЧИНОВНИК
Накажи меня Бог, правда!
СТУДЕНТ
Такая же правда, что вошь кашляет!
Иона изображает смех.
ИОНА
Веселые господа!
ГОРБАЧ
Тьфу, чтоб тебя черти! Поедешь ты, старая холера, или нет? Разве так ездят? Хлобыстни-ка ее кнутом! Но, черт! Но! Хорошенько ее! Хлобыстни еще!
И горбач разражается кашлем.
Иона чувствует за спиной вертящееся тело и голосовую дрожь горбача, слышит его кашель и ругань, видит людей, и чувство одиночества начинает мало-помалу отлегать от груди.
Когда кашель стихает, Иона оборачивается.
ИОНА
А у меня на той неделе... тово... сын помер.
Горбач вытирает губы.
ГОРБАЧ
Все помрем... Ну, погоняй, погоняй! Господа, я решительно не могу так дальше ехать! Когда он нас довезет?
ЧИНОВНИК
А ты его легонечко подбодри... в шею!
ГОРБАЧ
Старая холера, слышишь? Ведь шею накостыляю! С вашим братом церемониться, так пешком ходить! Ты слышишь, Змей Горыныч? Или тебе плевать на наши слова?
И горбач отвешивает Ионе легкий подзатыльник.
ИОНА
Веселые господа... дай Бог здоровья!
Городская улица. Вечер. Натура.
Теперь они движутся по оживленной улице в потоке других саней.
СТУДЕНТ
Извозчик, ты женат?
Иона оборачивается к седокам.
ИОНА
Я-то? Веселые господа! Теперь у меня одна жена - сыра земля... Могила то-есть!.. Сын-то вот помер, а я жив... Чудно дело, смерть дверью обозналась... Заместо того, чтоб ко мне идтить, она к сыну...
На мгновение молодым людям делается не по себе, однако студент тут же отвлекается.
СТУДЕНТ
Васька, гляди, гляди - хорошенькая!
ЧИНОВНИК
Надежде Петровне доложу, будешь знать, как на барышень пялиться!
СТУДЕНТ
Дурак, это же исключительно эстетически! Взгляд художника!
Сани поворачивают за угол.
ГОРБАЧ
Слава Богу, приехали!
Приходится натянуть вожжи.
Молодые люди выскакивают из саней, расплачиваются с Ионой и исчезают в подъезде, не оглянувшись.
Опять он одинок, опять наступает для него тишина. Глаза Ионы тревожно и мученически бегают по толпам, снующим по обе стороны улицы: не найдется ли из этих тысяч людей хоть один, который выслушал бы его? Но толпы бегут, не замечая ни его, ни его тоски.
Приближается дворник. Он размахивает метлой туда-сюда, разметая свежий, недавно нападавший мелкий снег.
Иона решает с ним заговорить.
ИОНА
Милый, который теперь час будет?
ДВОРНИК
Десятый... Чего же здесь стал? Проезжай!
Иона отъезжает на несколько шагов, останавливает лошадь и опять сгибается на козлах. Потом вдруг выпрямляется, встряхивает головой.
ИОНА
Ко двору...
Хлещет лошаденку кнутом. Лошаденка припускается рысцой.
ЭПИЗОД 6.
Изба, где ночуют извозчики. Ночь. Интерьер.
На печи, на полу, на лавках храпит народ. Духота. Изба освещена только огнем из раскрытой печной дверцы. У печи сидит Иона, изредка подкидывая дрова.
В одном из углов с полу поднимается молодой извозчик в холщовой рубахе и подштанниках, сонно крякает и бредет, переступая через спящих, к ведру с водой.
ИОНА
Пить захотел?
ИЗВОЗЧИК
Стало быть, пить!
Черпает воду ковшом и жадно пьет.
ИОНА
Так... На здоровье... А у меня, брат, сын помер... Слыхал? На этой неделе в больнице... История!
Иона смотрит, какой эффект произвели его слова, но молодой уже пробирается на свое место и укрывается с головой.
Иона вздыхает. Потом встает, накидывает тулуп, находит на припечи свечку, зажигает ее и выходит из избы.
Двор. Натура. Ночь.
Стоит на крыльце, вдыхая морозный воздух.
Над ним - ясное, холодное звездное небо.
ЭПИЗОД 7.
Конюшня. Интерьер. Ночь.
В конюшне вздыхают и переступают лошади.
Иона набирает из бочки воду в ведро, кидает в него пучок соломы, подходит к своей лошаденке и ставит перед ней.
Лошадь пьет, отфыркивается и принимается жевать сено.
ИОНА
Жуешь?
Лошадь поднимает голову, Иона видит ее блестящие глаза.
ИОНА
Ну, жуй, жуй...
Лошадь склоняется к сену.
ИОНА
Коли на овес не выездили, сено есть будем... Да... Стар уж стал я ездить...
Лошадь отрывается от кормушки, трясет головой и вздыхает.
ИОНА
Сыну бы ездить, а не мне... То настоящий извозчик был... Жить бы только...
Лошадь тянется к сену.
Иона молчит некоторое время, потом продолжает:
ИОНА
Так-то, брат кобылочка... Нету Кузьмы Ионыча... Приказал долго жить... Взял и помер зря... Теперь, скажем, у тебя жеребеночек, и ты этому жеребеночку родная мать... И вдруг, скажем, этот жеребеночек приказал долго жить... Ведь жалко?
Лошаденка жует, слушает и дышит на руки своего хозяина...
ОБЩИЕ КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ К ЭПИЗОДУ 1.
В самом начале рассказа говорится, что Иона стоит давно, выехал до обеда, а почина всё нет. В рассказе этой словесной информации достаточно. Кинематографическое произведение, как и музыкальное, длится во времени. Кинематографическими средствами нужно показать, что ВРЕМЯ ПРОХОДИТ, а седоков у Ионы нет. У него сегодня неудачный день.
В кино течение времени создаётся сменяющими друг друга событиями, действиями. Это соображение попрошу вас пока запомнить.
Как уже явствует из эпиграфа, наша история печальна. Всякий, читавший рассказ, про это знает. А зритель до поры, до времени знать этого не должен.
Зимой, в январе отмечается Рождество Христово. Следом идут праздничные две недели, называемые Святками. В Святках перемешаны христианские и языческие обычаи. Молитвы, пьянство, обжорство, колядки, переодевания. Люди, отдавая должное религиозным обрядам, дурачатся и веселятся. У Чехова есть юмористическая святочная миниатюра, которая в сценарии использована. А в самом начале сценария делается попытка создать атмосферу праздника, чтобы включить Иону в действие позже. Тогда его странное поведение и его горе будут выглядеть более выпукло на фоне всеобщего праздничного настроения.
Чтобы создать в будущем фильме течение времени, начало его снимается днем, чтобы позже перейти к сумеркам и вечеру. Важно создать атмосферу и настроение мягкой уютной зимы. Непрерывный снегопад. Каток. Оркестр. Комичный эпизод с пьяным стекольщиком. Этот стекольщик, возможно, и приведёт нас к Ионе. Тут мы увидим его впервые.
Потом появляются пьяные студенты, которые хотят Иону нанять, но он не реагирует на их призывы. Другой извозчик подкатывает и студентов увозит. А Иона всё неподвижен. Так создается загадка. Почему он не реагирует на призыв студентов? Почему он неподвижен?
А как, следуя за течением времени, ухитриться перейти к вечеру? Ведь реальное природное потемнение займет больше времени, чем весь наш фильм. Подобные задачи решаются с помощью монтажных решений. Создаются некие условия, чтобы временно удалиться с основного места действия. Для этого придуман обеденный перерыв у музыкантов на катке.
Прежде отметим географию действия. Через улицу напротив входа в сад расположен трактир. А Иона стоит у ворот сада. Значит, музыканты пройдут мимо снежной «статуи», мимо Ионы с его лошадью. Еще раз всплывёт вопрос – что это всё значит, что с этим человеком происходит? Может он замороженный мертвец? Или кем-то слепленная ледяная фигура?
Итак, у музыкантов перерыв. Они идут в трактир погреться, перекусить, выпить по рюмке.
Музыканты в трактире. Из реплики капельмейстера мы узнаем, что только что прошел праздник Рождества. Тем самым погружаем наше действие в конкретный календарь.
К ЭПИЗОДУ 2.
А пока музыканты согреваются в трактире, на улице уже наступили сумерки. Идет фонарщик, зажигая один за другим фонари. С ним мы опять, в третий раз приходим к загадочному извозчику. Тройное повторение одного и того же мотива подчеркивает его значимость и загадочность.
Тут появляется военный. В рассказе он охарактеризован скупо. Несколько сердитых, с насмешкой реплик. Он только функционален. Я постарался его несколько усложнить, так как актеру нужно играть, а для выразительной игры требуется иметь какое-то представление о конкретном человеке. Думаю, что это должен быть пожилой офицер, привыкший командовать. Допустим, полковник. Тут же вспомнился Вершинин из «Трех сестер».
К ЭПИЗОДУ 3.
Поездка с офицером. Оживленная улица. Толчея. Иона плохо соображает. Похоже, что офицера везет то ли пьяный, то ли больной, то ли сумасшедший возница. Так мы продолжаем загадку, пока не понимая, что с Ионой. Офицер им недоволен.
К ЭПИЗОДУ 4.
Итак, они съезжают на лед. Офицер дремлет, а Иона опять то ли спит, то ли погружен в свои мысли, и не обращает внимания на окружающее. Лошадь завозит ездоков в сторону от наезженной дороги к полынье и останавливается. Военный просыпается, видит полынью и расталкивает Иону. Тот бестолково дергает вожжи, пытаясь вернуться на дорогу, но сани наезжают на сугроб и едва не опрокидываются. Военный выскакивает из саней, берет лошадь под уздцы и выводит её на дорогу. Следует его гневная, наконец-то, реплика, обращенная к Ионе: ты пьян, что ли? Нет, вроде не пьян.
И тут Иона сообщает о смерти сына. Только теперь, после стольких перипетий мы узнаем, какая беда случилась в жизни Ионы, и понимаем, почему он так необычно себя ведет. Это очень важный эпизод. Благодаря опасному происшествию, Ионе удается высказаться и получить в ответ немного сочувствия. Оно в стандартном вопросе военного: отчего же он помер? Сказано холодно, равнодушно, но всё же сказано, спрошено. Иона что-то отвечает. Но военный его прерывает. Ехать-то всё равно надо.
Поехали. Иона оборачивается к седоку, видимо, желая еще что-то добавить, но военный мгновенно закрывает глаза, будто засыпает. Не хочет снова слушать про чужое, не касающееся его горе. В подобных ситуациях так ведут себя многие.
Нужно заметить, что для этого важного отрывка выбрано место действия, представляющее собой заснеженную пустую ночную равнину. В этом мне видится нечто, говорящее о малости человека пред лицом жизни и смерти.
К ЭПИЗОДУ 5.
После этого эпизода мы на некоторое время теряем Иону из виду. Отвлекаемся на комическое происшествие с ряжеными. (Мотив ряженых взят из Чеховской же миниатюры). Вместе с ряжеными опять приходим к Ионе, снова превратившемся в снежное изваяние.
В поездке с пьяненькими молодыми людьми Ионе вроде бы удается поговорить об умершем сыне, да только в их реакции еще больше равнодушия, отдельности, чем в сухой сдержанности военного. Важно, что в поездке участвует горбач, человек от рождения несчастный. Но даже от него Иона не получает истинного сочувствия. Поездка окончена, и снова он один. Узнав у дворника, который час, решает ехать «ко двору».
К ЭПИЗОДУ 6.
В избе, где ночуют извозчики, Иона сидит у печки. Молодому извозчику, вставшему, чтобы попить, Иона опять пытается рассказать о своем горе. Но тот равнодушен. Нет ему дела до Ионы.
К ЭПИЗОДУ 7.
Наконец, Иона идет в конюшню и делится горем со своей лошадью. Этот отрывок надо снять так, чтобы возникло впечатление, будто лошадь реально понимает Иону, и ему сочувствует. Да ведь, наверное, так и должно быть. Те существа, которых мы называем животными, чувствуют наши настроения, хоть и не умеют это высказать. В конце трудного дня Иона получает от лошади то, что безуспешно жаждал получить от людей: живое тепло. И его наивные слова о жеребеночке оказываются мудрыми, свидетельствуя о единстве всего живого.
КОММЕНТАРИИ ДЛЯ ОПЕРАТОРОВ И ХУДОЖНИКОВ
Чисто операторских решений не существует. Любое постановочное решение в кино является плодом согласования идей, изложенных в сценарии, с предложениями режиссера, оператора, художника и организационными возможностями продюсера. Единственное дело, в котором оператор полновластный хозяин – освещение.
Готовя к съемкам первую часть сценария (до того момента, когда Иона повезет военного), стоит прежде всего озаботиться выбором натуры. Идеальным стало бы такая её география, чтобы можно было бы в одном протяженном кадре, связать воедино все значимые элементы: каток, елку, оркестр, ворота сада, заснеженного Иону и вход в трактир на другой стороне улицы. Таким кадром, несомненно, может стать панорама с операторского крана или дрона за стекольщиком, и такая же панорама за музыкантами, идущими в трактир.
А еще нужно придумать, как создать из Ионы и его лошадки белую снеговую скульптуру.
Настроение первой части фильма должно быть умиротворяющим, уютным. Мягкая зима, безветренно, пасмурно, снегопад не прекращается. Но ожидать подарка природы – снегопада в назначенный съемочный день не приходится. Значит, нужно будет заранее договориться с компьютерщиком, который сможет создать иллюзию падающего снега при постобработке материала. При съемке статичных кадров не лишней окажется стремянка и лопата, с которой рабочий будет сыпать снег перед камерой.
Монтажный строй этой части фильма может быть различным, и зависит это от пожеланий режиссера. Можно снимать весь эпизод длинными кадрами с плавными панорамами, а можно и короткими, как бы репортажными. Мне же представляется, что тут должно быть использовано сочетание обоих этих стилей. Референс к первой части фильма – зимняя живопись Брейгеля.
Музыканты в трактире.
Продолжение ощущения уюта, только иного характера. Теплый свет. Мягкие переходы от светов к теням. Возможно легкое задымление интерьера. Референс – живопись Рембрандта.
Проход фонарщика. Нужно узнать, какие в те годы были уличные фонари: теплого или холодного света. Если в фонарях керосиновые или масляные лампы, то свет теплый. Если фонари газовые, то свет может быть и холодным. На мой вкус тут более уместен теплый свет.
Так как за фонарщиком мы следим, панорамируя камерой вверх, то у нас в кадре окажется небо. Поэтому, чтобы оно не превратилось в черный бархат, нужно снимать в режимное время, чтобы успеть поймать правильные соотношения еще слегка светящегося неба с освещением от уличных фонарей.
Появление военного можно снимать глухой ночью, так как неба в кадре уже не будет.
Сумасшедшие проезды Ионы с военным по одной из центральных улиц. Нужно выбрать небольшой отрезок улицы, где возможно организовать съемку, где существует подходящая архитектура, где есть возможность выставить осветительные приборы, не попадающие в кадр. Здесь нужно будет создать ощущение толчеи, беспорядка. Возможна съемка в темное время.
Вечером по тогдашним правилам извозчики были обязаны зажигать свои фонари. Фонарь, типа «летучей мыши», керосиновый или со свечой внутри остекленного ящичка, крепился с левого края облучка - сидения кучера. Иона погружен в свои мысли, не зажег фонарь и не следит за дорогой. В его глазах огни встречных повозок беспорядочно танцуют, кружатся, сливаясь в дикий хоровод. На лицах Ионы и военного мелькают отсветы этих огней. Возможно применение гелиевого баллона для общей подсветки и мощных линзовых приборов для создания эффектных бликов.
Важнейшие эпизоды – проезды вдоль Невы и по льду. Нужно будет создать ощущение одиночества, потерянности героев в пустом темном пространстве. Тут нам помог бы фонарь на Иониных санях. Он сможет стать реальным источником света, отталкиваясь от которого можно будет строить операторское освещение посреди снежного, ничем иным не освещенного пространства. Но Иона, как уже сказано, фонарь свой не зажег.
Поэтому пришлось придумать будочника, который у съезда на лед заставляет Иону его зажечь. Происшествие на льду, после которого, мы наконец-то, узнаем, что случилось с Ионой, должно быть снято с резким, драматичным контрастным светом. Референс – живопись Жоржа де Ла-Тура.
Характер эпизодов на Выборгской такой же, как и в проездах с военным по оживленной улице. Продолжение эффекта вечера, но в более спокойной манере. Свет редких фонарей по цвету такой же, как и в первой части фильма.
В избе освещение только от печки. Духота, возможно легкое задымление.
Важен выход Ионы на крыльцо и его взгляд в звездное небо. Эффект лунного света.
Диалог с лошадью. На самом деле, это монолог Ионы. Ответные «портреты» лошади должны стать выразительными, как бы «говорящими».
Одна из главных задач кинематографиста – убедить зрителя, что то, что ему показывают на экране – правда. Это касается не только реалистического, но и самого фантастического кинематографа. Как этого добиться при съемке фантастики, опустим. А в реалистическом кино, каким является «Тоска», необходимо соблюдать верность признакам эпохи. К примеру, важна точность конструкций извозчичьих саней и встречных экипажей. Нужно, чтобы одежда всех актеров соответствовала бы стилю одежды конца 19 века, а среди фоновой уличной архитектуры не мелькали бы современные строения, фонари, реклама. Вы можете сказать, что точность не важна, так как в нашем фильме идет речь о давно минувших днях, и никто из нынешних зрителей ничего не знает, как, допустим, одевался извозчик в 1885 году. Но, во-первых, существует множество качественных фотографий тех времен. И именно извозчиков и их экипажей. А во-вторых, и это самое важное, ваша художественная совесть не должна допускать в ваши творения лжи. Старайтесь представить себе, как то, что вы создаете, реально выглядело бы ТОГДА. И именно это создаст неповторимую ауру вашему творению.
С этот точки зрения важнейшей проблемой является проблема ФАКТУР. У всех снимающихся предметов должна угадываться их прежняя жизнь. Одежда на персонажах должна быть обношена, она как бы привыкла к своему хозяину. Извозчичья поддёвка не должна смотреться так, будто её вчера закончили шить по вашему заказу, аегодня уже напялили на актера. Полковник Вершинин одет аккуратно, но его шинель не нова. Облезлая в пятнах стена красивее и художественнее, чем ровная белая. Брандмауэр поэтичнее, чем портик с колоннами. Кстати, это касается не только исторических сюжетов, но и современных. Невыносимо видеть на экране, когда нищая училка живет в роскошных буржуазных апартаментах….
Но это уже совсем другая история.