Друзья мои! Если вы не в состоянии восторгаться и сопереживать, вам будет трудно понять то, о чём я расскажу. Но знаю, что вы не из тех, кто мог бы пройти мимо прекрасного и печального…
…Когда-то, давно, каждое утро я подходил к подземному переходу, что вел к другой стороне широкого и шумного проспекта. И каждое утро из его глубокой, гулкой, резонансной дыры я слышал волшебные звуки скрипки. Не бог весть, из какой «ширпотребици», а из инструмента, звуки которого, были бы достойны, как мне всегда казалось, Великого Страдивари. Нет, нет! Я никогда не слышал звучания такого инструмента, но…музыка, музыка, музыка! Какая это была музыка!..
…В самой середине перехода, у стены, играл скрипач. Играл на старенькой и потертой во многих местах скрипке. Но, как она звучала! И как он играл! Это были волшебные звуки «Elfen Lied Lilium» - «Эльфийской Песни», Антонио Вивальди, чудного произведения великого человека…
Увидев и услышав скрипача в первый раз, я спросил у одинокого прохожего:
- А кто это?
Прохожий удивлённо посмотрел на меня и вместо ответа на вопрос спросил:
- Как!? Вы не знаете нашего местного виртуоза? Похоже, вы не здешний! Это наш любимец, БОМЖ, по прозвищу «Ойстрах». - И прохожий торопливо удалился к другой стороне подземного перехода.
А «Ойстрах» всё играл и играл. Волшебные звуки Вивальди, отражаясь от стен, рвались на свободу в дышащие дыры выходов подземки, а люди, проходившие мимо, улыбались и бросали в лежащую на холодном плиточном полу жестяную коробочку из-под чая свои копеечки.
«Ойстрах», несмотря на всю свою очевидную бомжеватость, был даже элегантен. На его голове была кепчонка с модным «нахлебничком». Его велюровый пиджак, хотя и лоснился от старости, но был музыканту весьма к лицу. Шея была укутана тонким красно-синим шарфом, завязанным по-модному, узлом. Его офицерские галифе, взятые во владение неизвестно откуда и неведомо у кого, были заправлены в полусапожки, немного напоминавшие берцы. На лацкане пиджака гордо красовался знак об окончании консерватории. Ойстрах был небрит, но при этом, в его облике было нечто благородное. Он продолжал играть и, казалось, что в его туманном и усталом взгляде, было только волшебство его музыки, его любимой скрипки…
А она пела и рыдала, завораживала и пыталась взметнуться вместе со своими звуками ввысь, но те, отражаясь от стен подземки, возвращались к своему музыканту и пьянили его, пьянили и пьянили…И радовали всех, кто проходил мимо или стоял рядом со скрипачом. А «Эльфийская Песнь» лилась волшебной рекой ублажения слуха и сознания…
Дойдя до выхода из подземного перехода, я остановился и оглянулся. Ойстрах перестал играть и сложил скрипку со смычком в старенький обшарпанный футляр. Потом он присел на корточки и достал из небольшого рюкзачка половину белого батона хлеба и какую-то бутылочку с синей-пресиней жидкостью. Отпив из неё несколько глотков, он заел свой «коньяк» хлебом, собрал свои вещи и стал, не спеша, подниматься вверх по лестничному переходу.
Я смотрел ему вслед, пока он не исчез из чрева «подземного мира». Смотрел и думал:
«Сколько же ещё в России, таких Ойстрахов? Как, почему, зачем? Кто в стране сделал так, чтобы они появлялись и, добыв свой горький хлеб в подземельях, пил потом свою «синявку» и закусывал её куском добытого, не весть где, хлеба? Образованные, умелые, но потерявшие и себя, и надежду на лучшее. Опустившиеся почти на дно бытия и проклявшие действительность. И оказавшиеся на задворках судьбы, но не потерявшие ни чести, ни достоинства…
Вечером, возвращаясь с работы и проходя через этот же подземный переход, я вновь увидел и услышал этого замечательного уличного «Ойстраха» с его волшебной скрипкой. Он снова был на своём месте и снова играл «Эльфийскую Песнь».
Я улыбнулся ему, бросил в жестяную баночку из-под чая одну из своих последних пятисоток и, показал, в знак признания его таланта, большой палец . «Ойстрах», не переставая играть, кивком головы, достойным дворянских манер, поблагодарил меня, и звуки его волшебной скрипки догоняли меня уже на свежем воздухе. А «Ойстрах», скрипач от бога, остался там, в продуваемом сквозняками подземной переходе.
… Всё ночь в моём сне звучала «Эльфийская песнь», и образ скрипача-«Ойстраха», талантливый и благородный, принимал аплодисменты на сцене Кремлёвского Дворца съездов…
© 2014
Владимир СПАСИБЕНКО