Ольга Абрамова
МАДАМ ПРЕЗИДЕНТ
Часть вторая
ПРЕТОРИАНЦЫ
2.1. Карнавал
Инаугурацию Одиссея смотрела по телевизору. Как ни странно, я тоже получила приглашение на это действо. Думаю, Делон постарался. Мы с ним поддерживали отноше-ния.
После выборов Делон позвонил мне и попросил прощения за свою душевную сла-бину. По его инициативе встретились в надежном месте и поговорили.
Кстати, о надежном месте. Таких в столице было немного. Маленький неприметный ресторанчик «Калинка-малинка». Держала его азербайджанская семья. Милейшие люди, как я имела возможность убедиться. Однажды, когда я уже стала там завсегдатаем, привела туда важного «московского гостя» с подругой. Хорошо посидели. И подруга попросила у моего гостя подарить ей огромного плюшевого тигра, весь вечер приветливо взиравшего на нас янтарными глазами из ниши над нашим столом.
Гость пошел договариваться с хозяевами. И хотя он потрясал перед ними внуши-тельной пачкой вполне себе конвертируемых ассигнаций, владельцы ресторана и тигра продать плюшевый талисман отказались. Так и сказали. Мол, талисман у них работает на удачу. А удача продаваться не должна. И все время искренне, душевно улыбались.
Сам ресторанчик был ой какой непростой! Вход в него в теплую часть года маски-ровали свисавшие до земли ветви огромной ивы. Наружной рекламы не было никакой. Название заведения размещалось над входом, но – с обратной стороны, внутри помещения. Еще его напечатали на меню. Только в зеркальном отражении. Зимой вход без названия закрывали щитами с информацией о ремонте здания. Так что случайные люди вряд ли могли воспользоваться плодами мастерства поваров «Калинки-малинки».
Повара ресторанчика готовили всего несколько фирменных блюд. Однако каких! Я лично всегда брала фаршированные паштетом и орехами с чесноком баклажаны. И сколь-ко потом не пробовала воспроизвести дома это вкуснейшее блюдо, без каких-то тайных приправ ничего не получалось.
Но главной «фишкой» ресторана были не гастрономические изыски, а его концепция. Деньги на содержание и поддержание заведения на плаву выделили несколько высших должностных лиц и крупных бизнесменов. Чтобы было где спокойно поговорить без лишних ушей. Отсутствие лишних ушей гарантировалось. Услугами ресторана периодиче-ски пользовались и криминальные авторитеты. В тех же целях и по отдельному графику. Чтобы не пересекаться с высшей категорией клиентов. Этим консенсусом все стороны оставались довольны. По крайней мере, так рассказывал мне Делон.
Делон вообще рассказывал много интересного. Например, говорил, что Командор сто раз пожалел об их общем решении сойти с дистанции и поработать на победу Одиссея.
Хоть и запоздало, но оба друга признали мою правоту: Одиссей им развернуться не даст. Так и будут при нем номенклатурными «шестерками», пусть даже и при должностях. Да и с должностями была какая-то «непонятка». Вроде бы все обговорили до выборов: кто и куда, на какое место будет поставлен после победы. Ан нет.
Оказалось, Одиссей просит друзей еще энное время поработать в парламенте. Объ-ясняет это тем, что кожей чувствует: в парламенте зреет бунт. И если там не окажется сво-их преданных людей, то не только Одиссей может потерять все с трудом завоеванное. Проиграют и Командор с Делоном.
Логика в таких соображениях была. Вся штука в том, что лично я Одиссею давно не доверяла. Были основания. Он, как Протей, менял обличья. А заодно и планы. Говорил од-но, а задумывал и делал другое. Никогда не застывал на месте, был трудноуловим, как ртуть. И малоинформативен, если можно так сказать. Манипулировал людьми мастерски.
Лучшим доказательством моей правоты стало то, как ловко Одиссей обвел вокруг пальца премьера и своих друзей с президентскими выборами. Эти его бесконечные хитро-сти претили мне. Родители воспитывали свое единственное чадо в правилах безусловной честности. Еще в детстве, когда я пыталась безуспешно свалить вину за разбитое колено или порванное платье на кого-нибудь из подруг или дворовых мальчишек, мама брала ко-робок со спичками и потряхивала им над моим ухом. Мол, за вранье язык прижжет. Я пу-галась и говорила правду. Поскольку за правду и за проступки дома не наказывали, то и врать оказалось незачем. Выяснилось, что честно жить легко. Из детства пришла и при-вычка стремиться не давать никаких обещаний. Потому что иначе их же придется и вы-полнять! Чтобы не быть совравши.
Впрочем, довольно лирики. Как сказано, инаугурацию смотрела дома, сидя на ди-ване. И, как заправский «диванный аналитик», старалась подмечать приметы будущего правления.
Стало очевидно, что Одиссей пришел всерьез и надолго. Если не навсегда. На цере-монию он решил прибыть иным образом, чем обычно делают другие президенты. Никаких черных «членовозов» и эскорта мотоциклистов. Новичок всемирного президентского клу-ба спустился к народу с небес. Прилетел в голубом вертолете, с сопровождением из дюжи-ны накачанных девиц. Они же стали его первой охраной.
О девицах. На вид все, как одна, сходного типа. Довольно привлекательные внешне, если бы не избыток мышц. Мышцы были на виду, потому что приодели девушек весьма легко – в подобие туник и котурны. На поясе у каждой висел короткий меч.
На празднованиях восшествия Одиссея во власть впервые появилась конная поли-ция. В будущем нашим гражданам не раз и не два придется убедиться, что конная полиция хорошо управляется с митингующими. А пока что люди просто радовались красочному зрелищу. Тем более, что и полицейских нарядили в одежды римских солдат времен цеза-рей. Даже не сомневаюсь, что компенсация за этот «маскарад» была очень приличная. Од-ного приказа начальства фиглярствовать для людей серьезной профессии в те времена бы-ло еще недостаточно.
На главных площадях столицы вдоль центрального проспекта появились мини-фонтаны, откуда било красное и белое вино. Всем желающим предлагались пластиковые стаканы. По краям площадей выстроились картонные ларьки, из окошек которых людям раздавали гамбургеры и чизбургеры. Конечно, бесплатно. Уборка мусора была мгновенной и незаметной для публики. Не забыли и про биотуалеты.
По всему городу установили огромные экраны с трансляцией присяги Одиссея на верность народу и Конституции. Горожане умилялись, глядя на молодое, почти экстатиче-ское лицо первого президента страны, клявшегося преданно служить своим согражданам, оберегать их права и свободы, заботиться об их процветании и укреплении государства. Забегая вперед, скажу, что именно последнее обещание, - укрепить государство, - Одиссей выполнил безусловно. Ибо, укрепляя государство, он укреплял собственную власть.
День своего вступления в должность Одиссей объявил отныне и навсегда государ-ственным праздником и назвал его Днем независимости. И на три дня освободил всех от работы с сохранением заработной платы. По всей стране гремели концерты, работали яр-марки по прокату и продаже дешевых карнавальных костюмов и масок. Потому что в стране начался первый Карнавал.
День независимости хоть и со скрипом, но утвердил парламент. Празднества заранее рекламировались через все государственные СМИ. Сообщалось, что сам праздник оплатит будущий президент еще до вступления в должность. Оплатит за счет своих былых доходов в качестве крупного бизнесмена.
В законе на этот счет никаких ограничений не было предусмотрено. Так что депута-там пришлось согласиться на новый государственный праздник. Тем более что в парла-менте царили разброд и шатания. Да еще хорошо поработали на Одиссея Командор с Де-лоном. Как и другие члены президентской фракции «НДЛ». Кулуарно они обещали парла-ментскому большинству, что прежний курс премьера, устраивавший это большинство, в основном сохранится. Протесты немногочисленной парламентской оппозиции просто про-игнорировали.
Когда я услышала про Карнавал, то решила обязательно принять в нем участие и сделать об этом материал. Обратилась к директору одного из столичных театров, о премь-ерах которого не раз писала и попросила дать напрокат так полюбившейся мне костюм Кармен.
Переодевшись и преобразившись, направилась на одну из площадей, где разверну-лись народные гуляния.
Самые первые впечатления: все, как один, радуются празднику и новому молодому лицу на вершине власти! Кругом смех, улыбки на лицах девушек, детей, стариков…
Это был день эйфории, день рождающейся надежды. Как будто волшебник, приле-тевший в голубом вертолете, обязательно совершит для всех чудо! Причем чудо это оста-нется с ними навсегда.
Взрослые вели себя, как дети. Танцевали, водили хороводы, подхватывали известные песни, звучавшие с площадной эстрады. Веселью немало способствовало и лившееся из фонтанов вино.
Честно говоря, никогда не думала, что такое массовое ликование у нас возможно. Всегда считала, что веселье – штука приватная и редкая на наших пространствах. Что бланконийцы – люди сдержанные в эмоциях, осторожные, довольно закрытые. История была к нам немилосердна, - радоваться ей может только дурачок. А какова история народа, таковы и люди.
Но Одиссей все рассчитал правильно. Этот день, день праздника без обязательств, без обременения сумрачным прошлым, очевидцы запомнят навсегда. И память об этой ра-дости станут связывать с ним, первым президентом.
Мне-то было понятно, что так вкладываться в организацию празднества можно только в том случае, если собираешься править вечно. Тогда есть смысл закладывать тра-диции.
Не одна я пришла в карнавальном костюме и парике. В толпе заметила испанских грандов, мушкетеров, индейцев, Незнайку, Карлсона, волков, лис, медведей, Айболита. И множество ведьм и клоунов. Некоторые из арлекинов были на ходулях.
Думаю, запустили переодетых актеров, чтобы «заводить» людей на хорошее настро-ение и побуждать переодеваться в простенькие карнавальные костюмчики из киосков. У нас ведь любят быть «как все». Постепенно половина толпы преобразилась.
Тут по проспекту двинулось основное шествие. Под музыку и бодрые команды рас-порядителя парада ехала платформа с цирковыми артистами. Показывали всякие «штуки». Хорошо, хоть львов-тигров не додумались вывезти. Зачем животных мучить?
Потом проследовала платформа с легкомысленно одетыми «пионерками» в красных галстуках. Из толпы понесся одобрительный свист.
На следующей платформе пританцовывали «медсестры» в коротеньких халатах. Свист усилился. Я потеряла интерес, поняв, что фантазии сценаристов праздника не про-стирались дальше эксплуатации образа малоодетых молодых женщин. Тем более что оче-редной стала платформа с «черлидершами».
Попробовала выбраться из толпы. Не тут-то было. Кто-то хватал меня за руки и пы-тался увлечь танцевать. Кто-то пробовал поцеловать, пользуясь толкотней. Кто-то дико дудел в трубу прямо над ухом. Когда все-таки пробилась к краю площади, сильно разболе-лась голова.
Буквально ниоткуда взялась и прямо ко мне подъехала карета. Ну, чисто царский выезд. Сидевший на козлах чернокожий мужчина в ливрее предложил отвезти меня бес-платно, куда пожелаю. Отказалась и почти миновала архаичное средство передвижения. Вдруг распахнулись дверцы кареты, блестевшие позолотой и накладными каменьями. От-туда вышел Одиссей. Он был в широком темном плаще и в маске. Но мне ли его не узнать, – героя моих ночных кошмаров!
Одиссей протянул мне руку: «Не спорь, давай садись, – надо поговорить. У нас мало времени».
2.2. «Похищение Европы»
– Что тебе нужно? – спросила я, забравшись в карету. Решила сразу перейти на «ты», как мечтала об этом уже несколько лет. Не все же ему «тыкать» мне и фамильярничать. Президент он, – подумаешь!
Почему я приняла его руку и поднялась в карету, предстояло осмыслить потом. Пока что рациональных объяснений этому факту не находилось. Любопытство сгубило кошку?
Одиссей сидел рядом молча. Молчала и я, ожидая ответа. Так и не дождалась. «По-хищение Европы» имело какую-то цель. Чтобы дать команду выследить меня, самому по-литику принять участие в преследовании, да еще в такие важные и насыщенные событиями, исторические для него дни, следует иметь очень-очень серьезный мотив.
Надо держать паузу. Надеюсь, это не будет выглядеть, как подчинение.
По моим ощущениям, ехали мы где-то минут сорок. Возок мягко покачивался, коле-са не скрипели. Запахов затхлости или иных не было. Поняла, что карета – не из музея, а новодел. В этом – весь Одиссей. Тяга к театральщине неистребима. Не наигрался в куклы в детстве. В куклы? Что-то в этом есть.
Наконец, приехали. Высадились у какой-то загородной усадьбы, прошли в дом. Все было, как в сказке «Красавица и чудовище». Следуешь через анфиладу помещений, – везде загорается свет при твоем появлении (датчики движения, – догадалась я). Нигде не видно ни одного человека. Полная автоматизация. Одиссей в пустоту произносит команду подать ужин, – и из стены выдвигается нечто вроде конвейерной ленты, на которой понаставлено приборов, блюд и напитков на двоих. Начинает звучать негромкая симфоническая музыка. Причем именно те вещи, которые я люблю. Разожженный камин подмигивает огоньками на поленьях. Время от времени угольки с шумом взрываются и выпрыгивают на металли-ческий лист перед ним.
Лихорадочно размышляют. Что значит весь этот антураж? Идею с обольщением от-брасываю с порога. Если раньше не пытался, – теперь нечего и начинать. К услугам Одис-сея – все доступные красавицы Бланконии. И некоторые недоступные – тоже. Власть эро-тична, как таковая. А президент-то и сам – не урод.
Одиссей приглашает к столу.
«Кармен» ужинает с президентом. Забавно. Кармен ведь, по сути, была первой фе-министкой. Полной хозяйкой своей судьбы. Невзирая на условности и обстоятельства. По-тому что обстоятельства она творила сама. Даже свою собственную смерть Кармен приду-мала и поставила на сцене жизни. Чем вошла в вечность. Статусы эту абсолютно свобод-ную женщину просто забавляли. Хотя она умела их использовать в нужных целях.
– Что тебе предложить? – первая и единственная реплика хозяина в мой адрес в начале вечера. Что-то наливается в мой бокал, что-то кладется на тарелку. Делает это сам Одиссей, без помощи обслуживающего персонала.
Да, похоже, разговор предстоит серьезный. За время краткого ужина звучат два-три незначащих вопроса, замечания, междометия со стороны Одиссея. Вот и все, чего я удо-стоилась. В ответ стараюсь быть столь же лапидарной. Надо поберечь силы и энергию на достойный ответ и гордый уход, если ход событий меня категорически не устроит.
После краткого ужина Одиссей сразу переходит к делу. Но сначала сам выполняет роль официанта. Ставит использованную посуду и остатки яств на ленту и голосовой ко-мандой отправляет их за пределы гостиной.
Даже не пытаюсь хозяину помочь. Никакого показного дружелюбия. Мы – не одна команда. Я должна выглядеть настороженной и недоверчивой. С учетом предыдущей ис-тории взаимоотношений.
– Ну что ж, полагаю, что поздравлений от тебя мне не дождаться?
– И ты здесь абсолютно прав. Поздравлю я тебя лет через десять. Если к тому вре-мени увижу, что «верной дорогой идете, товарищи». Что, конечно, вряд ли.
– Жаль, что ты так считаешь. Но должна же быть в жизни и ложка дегтя в такие дни…
Ты всегда была занозой в заднице. Терпел, потому что пользы от тебя было куда больше, чем вреда. Неболтливая женщина – это восьмое чудо света. Еще у тебя хорошие мозги, здоровая реакция на нездоровые вещи, прирожденный оптимизм, терпение раба на галерах и образцово-показательная порядочность.
Такие, как ты, не предают. Тебя невозможно купить, можно только убедить логиче-скими доводами. Есть и еще один большой плюс для той работы, которую я хочу тебе предложить. Ты – женщина. Значит, никто в определенных кругах не будет воспринимать тебя излишне серьезно. Как отнеслись бы к мужчине. Наоборот, тебе скорее пойдут навстречу при переговорах. Наконец, ты просто красива. Что же будет вызывать симпатию.
– Что ты хочешь мне предложить?
– Быть моим послом для тайных поручений. Чтобы тебе доверяли твои визави, изоб-разим, что ты – моя любовница. Это и будет твоим мандатом на доверие. Если посчитаешь нужным, могу со временем даже жениться на тебе официально. Я подсчитал: как женатый человек, потеряю процентов десять голосов женщин. А приобрету гораздо больше.
Скажу так: если когда-нибудь захочешь ребенка, это тоже можно организовать от идеального донора. Сам я в этом процессе физически поучаствовать не смогу, извини. Бо-лел одной штукой в детстве. Теперь детей быть не может. Но этот вопрос – на твое усмот-рение. Если твой ребенок будет официально считаться моим, дам ему лучшее образование в Англии, сделаю своим наследником. У меня ведь из родных никого нет. Говорю это только тебе одной и для тебя одной.
После завершения твоего контракта, – срок его мы согласуем вместе, – на твое имя будет куплен дом, где пожелаешь и выделено пожизненное содержание. Не сомневайся, – не обижу.
Пока предлагаю взять за стандарт для твоей зарплаты среднюю зарплату депутата Европарламента. Она будет начисляться тебе с первого дня твоего согласия работать на меня. Ну, или на государство, – как тебе удобнее считать. Потому что теперь государство и я – одно и то же.
Да, не упомянул еще об одном. Чтобы ты не беспокоилась о своих родителях, об-служиваться они будут в президентской поликлинике, притом эксклюзивно. Выезд «неот-ложки» по вызову в любое время суток и в первую очередь. Любые самые дорогие запад-ные лекарства. Если надо, даже под заказ и самолетом. Любые операции за рубежом – за мой счет. Лучшие профессиональные сиделки, если кто-то заболеет.
Еще – специалист по ведению домашнего хозяйства, если ты посчитаешь это необ-ходимым. Все это – на тот срок, пока ты выполняешь контракт. А также после его оконча-ния, если будешь работать на государство с огоньком, с душой, как ты умеешь. Так, как ты работала на Командора.
В последних словах Одиссея прозвучала какая-то негативная эмоция. От волнения не поняла, какая именно. То ли антипатия, то ли ревность к моему последнему начальнику… На этих словах я закрыла глаза и откинулась на спинку стула.
– И еще. Я не могу дать тебе много месяцев и даже дней на принятие решения. Время поджимает. События вот-вот вырвутся из-под контроля. Тогда будет плохо всем. Не только мне, но и большинству. Кстати, и Командору, и Делону тоже, – многозначительно закончил «мистер президент». – Тебе нехорошо? Почему ты жмуришься?
– Я согласна, – просто, без аффектации и пафоса ответила я. – Что надо делать?
Одиссей перевел дух и наскоро посвятил меня в свои планы. Не сказать, что я ему сразу и во всем поверила. Слушала внимательно, но по принципу «один пишем – три в уме».
Жаль, что не могла держать глаза закрытыми от начала и до конца нашего разговора. После обморока на собачьих боях у меня появился еще один дар. С закрытыми глазами я всегда точно понимала, правду говорит человек или врет.
Когда Одиссей говорил о большой опасности и нужде в моей помощи, он был ис-кренен. Именно это понимание и заставило меня без долгих размышлений принять его предложение.
Мы оба знали, что Одиссей не пытался подкупить меня. Просто хотел предложить надежный тыл, чтобы я ни о чем не беспокоилась. Если уж речь зашла о фиктивном браке, то работа будет трудной и многолетней.
По версии моего вновь обретенного шефа, выходило, что за пару месяцев, предше-ствовавших президентским выборам, в стране созрел заговор. В число заговорщиков во-шли не только высшие должностные лица из уходящего правительства, но и олигархи. Ча-стью отечественные, частью региональные. Из числа тех, кто мог бы утратить многое от потери бывшей государственной крыши и при получении госзаказов, проведении псев-доаукционов и псевдотендеров. Они имели разнообразные деловые интересы и прежде входили в «ближний круг» премьера.
Сначала эти люди попытались выйти на Одиссея и предложить ему сотрудничество. До выборов он потянул время, не отвечая на «да», ни «нет», а сам тем временем рассмот-рел все варианты развития событий и понял, что эти люди ему не просто не нужны. Нет, они будут представлять опасность для его правления. Вечно интриговать, мутить воду через своих ставленников в высших органах власти. И прежде всего через парламент.
Причем опасны старые элиты не только своими деньгами и наработанными связями. Краткосрочная задача – лишить их частных армий, коими обзавелись почти все бизнес-бароны. Армий, которые они уже использовали для охраны себя, своих промышленных объектов и грузов, для рейдерских захватов и для запугивания конкурентов.
Есть у Одиссея «золотой ресурс» еще из времен нашего с ним сотрудничества. Банк информационных данных на все, что в этой стране шевелится. Вот благодаря этой базе ее владелец и завербовал нескольких влиятельных перебежчиков. И они не только поодиноч-ке присягнули Одиссею на верность, но и взялись принести ему головы непокорных на фи-гуральном блюде.
Так эта «непочтенная публика» надеялась войти в доверие к новому начальству, а потом – и в «ближний круг». И поучаствовать в переделе собственности и приватизации еще неразграбленного народного богатства.
Одиссей заверил меня, что этих людей он будет держать на коротком поводке, у но-ги, воли не даст и «прихватить» народное достояние не позволит. Но от частных армий мо-гу помочь ему избавиться без крови именно я.
Оказывается, руководители некоторых из этих незаконных боевых воинских форми-рований через ряд промежуточных инстанций также связались с Одиссеем и упредили своих прежних работодателей. При этом отказались от любой возможности получения ка-кого-либо государственного статуса на родине. Предлагаемый ими вариант решения – по-мочь всем желающим тихо-мирно покинуть страну и завербоваться на службу куда-нибудь в страны Африки. Туда, где их навыки будут востребованы. Тем более, что ветераны службы в подобных регионах уже имели командирские должности в бланконийских част-ных армиях или годами обучали там же вновь рекрутируемых.
Интересы сошлись. Одиссей не был кровожадным человеком. Сложные вопросы он предпочитал решать через многоходовки, а не через кровь. Вот для чего ему срочно пона-добилась я.
Президент прямо признался, что опасался необходимости физически уничтожить восставших «баронов» и их защитников и сторонников в виде частных армий и немалой части депутатского корпуса.
Бланконийцы такого злодейства ему бы не простили. Не стали бы мудрствовать и разбираться, кто прав в силовом конфликте, а кто виноват. Кровь есть кровь. И далеко не всегда она падает на головы тех, кто организовал переворот или гражданский конфликт.
По завершении разговора Одиссей вызвал мне обычное такси, которое должно было отвезти меня домой. Он также настоял, чтобы я взяла аванс на ближайшие недели работы. Сказал, что аванс – как символическое закрепление договора. Как залог, что не передумаю.
Я оставила нанимателю свой паспорт и пообещала завтра передать его доверенному человеку фотографию на визу в одну из стран Среднего Востока. Там мне предстояли пе-реговоры в закрытом режиме о «продаже» дефицитного товара – нескольких отмобилизо-ванных частных армий. Деньги должны были пойти на создание целевого благотворитель-ного фонда для поддержки семей погибших или получивших инвалидность в военных конфликтах на чужой стороне. То, что такие средства нужны и будут востребованы, со-мневаться не приходилось. Государство не могло иметь к этому касательства. По крайней мере, официально.
Более того, вскоре после успешного завершения моей первой секретной миссии, в парламент был внесен и оперативно принят закон об уголовном преследовании за наемни-чество. Выехавшим воевать по найму путь на родину был официально закрыт. «Срок дав-ности» по этому правонарушению был установлен максимальный – 25 лет. Такой же, как и сам тюремный срок за наёмничество. Для меня эти установленные сроки стали показателем того, какой срок Одиссей выбрал для своего личного правления. Четверть века.
Одиссею не нужны были в стране обученные убивать всеми способами люди с навыками спецназа, да еще в таком количестве. Это – готовый исходный материал для пе-реворотов, «отжима» собственности, возникновения мафии, бандитизма. К гадалке не ходи, – желающих воспользоваться услугами бывших наемных солдат в стране нашлось бы немало.
Хитрый Одиссей заранее отобрал элиту из этих спецформирований для нелегальной работы на него и его интересы. Формально эти люди-«сливки» числились на разных долж-ностях в бланконийском спецназе. Фактически они подчинялись только Одиссею напря-мую, стали его тайной гвардией. Костяк тайной гвардии составляли также и многие вы-пускники того самого детского дома, который столько лет опекал Одиссей. Конечно, лишь те, которые подходили для этой работы по состоянию психического и физического здоро-вья и прошли соответствующую спецподготовку на деньги и под опекой патрона.
Бывшие детдомовцы были безмерно преданы только Одиссею и, не задумываясь, отдали бы за него жизнь. Как сделал это Гриша. Он тоже оказался из «обогретых» Одиссе-ем сирот и первым из персональных «янычар». Я называла этих ребят «преторианцами».
Если кто не помнит, так я напомню, кто такие преторианцы. Первые телохранители в истории, личная гвардия римских цезарей. Которых преторианцы меняли, как перчатки, если считали, что им недоплачивают.
Крутые ребята, ходившие в императорском пурпуре, терроризировавшие свободное население Рима, бандиты и убийцы. Это если оценивать преторианцев по современным критериям. Закономерно, что они плохо кончили.
Слишком большой угрозой стали гвардейцы для любого правителя, даже тирана. Череда цезарей подкупом разложила эту элиту «силового блока» Римской империи. И пре-торианцы со временем стали элементом дестабилизации, участниками бесчисленных заго-воров и переворотов.
Но и на взбесившийся «меч императоров» нашлась управа. Сначала Вителлий осла-бил эту бывшую элиту «силового блока» реформами. Затем Константин Великий вообще уничтожил гвардию, заменив ее новой. Так проходит слава мира.
Позднее подобная судьба постигла и янычар в Османской империи. Аккурат по тем же политическим причинам.
Вот только Одиссей, как прагматик решил сэкономить на попытках интегрировать состав частных армий в национальные вооруженные силы.
Он пошел нетрадиционным путем сильного лидера, предпочтя убрать потенциаль-ную силовую опору недовольной части элиты и анархических настроений в народе из страны.
Хорошо, что операция носила непубличный характер и осталась неизвестна всем, кроме узкого круга посвященных. Окажись на месте Одиссея Командор, тот мог бы вы-брать другой, более радикальный путь для решения проблемы. Учитывая массовидность частных армий в Бланконии и высокое качество подготовки их членов, в стране началась бы гражданская война. Было бы кому осуществить попытку переворота.
Президент предвидел подобный ход событий. Поэтому и послал меня на переговоры с международным посредником в решении многих деликатных вопросов. Для сопровож-дения мне был выделен командир одной из частных армий, выразивший желание остаться в Бланконии и верно служить новой власти. Звали его Роман. Запомните это имя.
С заданием мы успешно справились. А когда вернулись, от Делона я получила за-крытую информацию о единовременном устранении всех криминальных авторитетов в стране. Эта же информация была по различным каналам доведена до всех заинтересован-ных. Заинтересованные, выражаясь канцелярским языком, все поняли правильно и приняли свое поражение. Противники Одиссея выкинули «белый флаг» и поодиночке и группами стали наперебой предлагать свои услуги новой власти.
Поскольку старые «социальные лифты» с крушением Союза оказались разрушены, а новые карьерные механизмы находились еще в зародышевом состоянии, президентской команде приходилось строить новый госаппарат когда методом «тыка», а когда и просто полагаясь на авось.
Людей вербовали в администрацию по цепочке личных знакомств. Уже работавшие получали ориентировки для набора кадров по личностным и профессиональным каче-ствам. И искали кандидатов на заполнение вакансий прежде всего среди родственников, друзей и бывших сослуживцев и однокашников.
Никто из приближенных к Одиссею не верил в его основной предвыборный лозунг «Честность – лучшая политика». А между тем в первые же дни президентства Одиссей провозгласил честность главным качеством для любого, претендующего на место госслу-жащего. Ошибались те, кто считал тезис о честности предвыборным театром, разработкой политтехнологов, обещавших народу бескомпромиссную борьбу новой власти с коррупци-ей.
Где борьба с коррупцией – там в общественном мнении и честность со стороны бо-рющихся. Где честность элиты, – там обязательно должна быть и борьба с коррупцией. В пропаганде эти два понятия выглядели сиамскими близнецами. По крайней мере, на словах они не могли существовать по отдельности.
Новый правитель стал для меня воплощением парадокса: будучи великим хитрецом и манипулятором, Одиссей хотел окружить себя честными и порядочными людьми, притом настоящими профессионалами. Сама была однажды свидетелем, когда в приватной беседе с послом и советником Мегалоконии первый президент Бланконии спрашивал, не знают ли они профессионалов с хорошей репутацией среди наших сограждан, которые могли бы занять посты министров в ряде сфер. Правда, называл при этом неключевые министерства.
Дипломаты не вчера родились и от предложения поучаствовать в формировании бланконийского госаппарата любезно отказались. Поблагодарив за высокое доверие и за-верив собеседника в полной некомпетентности в столь деликатном вопросе. Но своему ве-домству о приоритетах нового лидера Бланконии, конечно же, отчитались. Донесли до ру-ководства базовое послание нового партнера о его кристалльной честности в отношениях. Мол, не обманет-не продаст, раз уж придает такое значение порядочности госслужащих.
…Вы спросите, а как же ваш «Универсал»? Ну, та пресловутая база данных по кад-ровому потенциалу Бланконии? Там же должны быть ответы на все кадровые вопросы.
Да все оказалось не так, как думалось. Кое-что из базы удалось использовать. Но лучшая часть из отобранных кандидатов на высокие государственные посты отказалась войти в команду. В основном ссылались на низкие ставки оплаты труда на госслужбе и объясняли, что их больше устраивает собственная работа, без бюрократической регламен-тации.
Одиссей продолжил усилия по отбору и расстановке кадров, контролируя этот во-прос до мелочей, до деталей. Тем более что людей карьерных для выбора было тоже предостаточно. Они осаждали вхожих в «ближний круг» президента просьбами составить протекцию.
Пытались вовлечь в решение кадровых вопросов и меня, но я твердо и без церемо-ний отказывала всем, кто обращался. Лучше побыть в неловком положении пять минут, чем потом всю жизнь переживать за неудачную рекомендацию. И от меня постепенно от-стали.
2.3. Сто дней президента
При Одиссее я получила неофициальный статус «госпожа советница». Официально-то числилась помощником президента по вопросам работы с общественным мнением. Но неофициальное звание было гораздо круче. Я сопровождалась президента во всех его по-ездках, присутствовала на всех мероприятиях и выступлениях, встречалась по его поруче-нию со многими важными персонами.
Давно ответила себе на вопрос, почему после того судьбоносного «похищения Ев-ропы» не послала свежеиспеченного президента куда подальше и не покинула его на наемном железном коне. То бишь на такси.
Ответ был прост, как табуретка. Самореализация – вот мотив. Мою жажду найти смысл жизни не могли утолить никакие другие занятия, кроме политики. Возможность влиять на события, – только в этом виделось мне мое собственное призвание.
Кроме того, открывшиеся мне картины из будущей жизни как бы программировали мое поведение. На тот момент не было больше сил сопротивляться зову судьбы. Мне каза-лось, что я создана для чего-то великого. Что надо только найти точку опоры, – и я пере-верну мир. Ну, по крайней мере – Бланконию. На меньшее я тогда бы не согласилась.
Делон и Командор изменения в моей жизни одобряли. У них появился свой человек, особо приближенный к «императору». А значит, дополнительный канал для передачи ин-формации на самый верх и ее получения – оттуда же. Потому что их обоих Одиссей ото-двинул от себя и воздвиг перед ними служебный барьер. Больше не было неформальных встреч, обсуждений и совместных походов в баню. Одиссей приблизил к себе другого де-путата, сделал его своим помощником по политическим вопросам.
С моей легкой руки мы прозвали нового помощника Крошка Цахес. Как и герой сказки Гофмана, Крошка Цахес был мал ростом и стремился все чужие заслуги приписы-вать себе. В парламенте его окрестили «5-й микрофон», от которого наш Крошка выступал в дни сессий по пятнадцать-двадцать раз в день. Он обожал общение с микрофоном. Если бы мог, наверно, уносил бы его с собой на ночь домой.
В какой-то из оппозиционных газет даже появилась карикатура: Крошка Цахес при-делан к микрофону намертво, буквально вырастает из него, жестикулирует и что-то вещает. Под карикатурой – подпись «Нарцисс со стержнем».
Народ юмора не разглядел. Завистники Крошки из парламента, проплатившие кари-катуру, просчитались. Парень реально набирал политический вес. И карикатура лишний раз это доказала.
Мне Крошка активно не нравился. Он подхалимничал перед Одиссеем и чуть ли не ногой отпихивал всех, пытающихся приблизиться к «телу».
Широкую кулуарную огласку получила история, когда самочинно подвизавшийся в качестве дополнительного «фильтра» посетителей, Крошка попытался не впустить к Одис-сею будущего министра иностранных дел со словами: «Да Вы господину президенту шнурки недостойны завязывать! Выйдите и ждите, когда пригласят!».
Повезло Крошке, что попал на умного и незлобивого человека без комплексов. Тот молча улыбнулся и без возражений вернулся из приемной в коридор. Буквально через пару минут Одиссей поинтересовался у секретарши, где такой-то и после ответа сам стремительно вышел к приглашенному, поприветствовал очень тепло и, приобняв, провел в кабинет. Крошка стушевался и постарался слиться с обоями.
Худо-бедно за первые сто дней президентства правительство и администрация были сформированы. Хотя изначально между ними сложилось дублирование многих функций, сильно мешавшее эффективности работы госаппарата.
Многие чиновники в последующем в разные годы выходили на Одиссея с предло-жениями, как разрешить этот болезненный для сторон вопрос ко всеобщему удовлетворе-нию и пользе. Одиссей соглашался с их доводами, поручал создать межведомственные ко-миссии по оформлению и внесению законодательных инициатив. А затем постоянно вме-шивался в работу этих комиссий, без конца менял их председателей, возвращал на дора-ботку итоговые документы без рекомендаций.
На все попытки представителей правительства получить конкретные указания, в ка-ком направлении и на какую глубину «копать», как должны выглядеть идеальные регла-менты для того и другого органов управления ответ президента был один: «Не знаю, как, но не так! Продолжайте работать».
Администрация раньше правительства уловила недовольство президента активнича-нием на направлении разделения компетенций и функций. И вышла из процесса.
В отсутствие второй заинтересованной стороны правительство еще пыталось пару лет будировать вопрос о разделе полномочий между двумя управленческими структурами. Но странное дело: любой чиновник, проявлявший инициативу на этом направлении даже на уровне визы на самом малозначительном документе, вскоре терял работу и напрочь вы-падал из правительственной обоймы. Не приветствовались и инициативы по разработке соответствующего законодательства или изменению Конституции.
Наконец, и до самых непонятливых дошло, что президент желает постоянной кон-фликтности и даже скрытого противостояния между правительством и администрацией. Это позволит быть в тонусе обоим властным институтам, заставит их конкурировать за внимание первого лица и рождать новации. А президент станет в этом непрекращающемся соревновании единственным и непререкаемым арбитром. «Разделяй и властвуй», – объяс-нил мне мой патрон.
В первые сто дней правления Одиссея ожидало еще одно испытание. Забастовку объявил профсоюз национальной авиакомпании. Причем авиадиспетчеры сразу поддержа-ли летный состав гражданской авиации в их требованиях снизить интенсивность труда и повысить заработную плату.
Три дня аэропорты страны не принимали и не отправляли самолеты. Напряженные переговоры с бастующими не дали результатов. Их лидеры стояли на своем. В админи-страцию поступила тревожная информация, что работников аэропорта готовятся поддер-жать машинисты метрополитена и железной дороги. Под общим лозунгом: «Незаменимые есть!». Этот лозунг и требования бастующих растиражировали все мировые СМИ.
Страна замерла в тревожном ожидании. Как поступит власть? Уступит ли бастую-щим, либо начнется длительное противостояние? Не остановит ли работу столичное мет-ро? Или – железная дорога?
На четвертые сутки аэропорты возобновили работу. К работе вместо бастующих приступили летчики и бортпроводники из Мегалоконии. Их направило приказом «в по-мощь братскому народу» правительство соседней страны. Авиадиспетчеры были свои, местные.
На третью ночь после начала забастовки «преторианцы» захватили аэропорты стра-ны и взяли их под полный контроль. Летный состав арестовали на квартирах полностью и посадили в следственный изолятор. Авиадиспетчеров утром привезли на рабочие места и под присмотром спецназа заставили работать.
Тогда же в парламент внесли законопроект о запрете забастовок в отраслях, отне-сенных к сфере безопасности государства. Помимо воздушного флота, туда вошли бланко-нийская железная дорога, столичный метрополитен и оборонные предприятия. Организа-цию и даже объявление о подобной забастовке в законопроекте приравняли к государ-ственной измене. А государственная измена в национальном законодательстве и раньше каралась по максимуму – смертной казнью.
Рассмотрение закона было объявлено срочным. Перепуганные депутаты проголосо-вали за его принятие квалифицированным большинством. Против голосовала только оппо-зиция. Парламентские оппоненты власти публично заявили свой протест по поводу начала наступления «репрессий по профессиональному признаку» и «надвигающейся диктатуры». И в тот же день организовали пикеты-митинги возле следственного изолятора, где содер-жались плененные авиаторы, а также возле контролируемого спецназом аэропорта. Оппо-зиция вышла к следственному изолятору с рукописными лозунгами «Мы все – летчики!» и «Незаменимые есть!». Организаторы акции оделись в полосатые робы. С теми же девизами прошла малолюдная акция возле аэропорта.
На следующий день в парламент был внесен и объявлен срочным очередной законо-проект – о запрете проведения манифестаций возле государственных ведомств, учрежде-ний и предприятий ближе, чем за 200 метров.
Оппозиция не растерялась и быстро подготовила и распечатала для депутатов карту столицы, согласно которой получалось, что общественный протест против несправедливых действий власти в виде пикетов, демонстраций, шествий и тому подобного невозможен нигде, кроме пустырей на окраинах города. Даже большинство городских парков не подходит для этих целей. Рядом с ними располагаются заводы, школы, воинские части, от-деления милиции и прочее, и прочее.
Лидер парламентской оппозиции, выступая против одиозного законопроекта, назвал его законом «о собачьих «выгулах», куда государство загоняет протестующих. Он призвал всех депутатов голосовать против наступления на гражданские права и свободы, напомнил о печальной судьбе арестованных противоправно, беззаконно работников гражданской авиации, всего лишь требовавших улучшения условий труда и повышения зарплаты за сложный, высококвалифицированный труд.
Закономерно, что закон в первом чтении не прошел. Даже обычно послушный воле исполнительной власти зал не смог вынести бесчеловечной логики ее последних действий.
Не вынесла этой логики и я. Как только стало известно, что летный состав арестован, а аэропорты контролируются спецназом со всеми вытекающими последствиями, я прошла длинными коридорами к Одиссею. Несмотря на крайнюю занятость и напряженный ритм работы тех дней, президент сразу принял меня и велел секретарю не беспокоить его до особого распоряжения.
Спросила, неужели подобные действия по отношению к людям мирной профессии были настолько необходимы? И что будет с пилотами и их семьями? Неужто забастовщи-ков будут судить по этому новому «драконовскому» закону?
Президент усадил меня и предложил чаю. После моего отказа он упредил мое заяв-ление об увольнении с такой работы и начал говорить. Спокойно, без эмоций. Время от времени поглядывая на лист с заявлением об увольнении в моей руке. Думаю, понял, с чем пришла.
– Ты помнишь, с чем я посылал тебя на Восток? Так вот, это все – звенья одной цепи. Враги мои никуда не делись. Они только затаились. Конечно, они не простят мне того, что я лишил их частных армий и поддержки криминала. Об этом ты тоже знаешь, я уверен. По крайней мере, я просил Делона поставить тебя в известность. И командировку твою тогда так подгадал, чтобы тебя совесть не мучила за работу со мной. И чтобы не пыталась лезть ко мне со всякими человеколюбивыми байками.
Да, я так думаю, так понимаю и так чувствую. Я все делаю правильно. Или они – нас, или мы – их. Тебе что, нравилось, какой грабеж народа был здесь все предыдущие годы, до меня? А вспомни, как ты сама рассказывала мне про какого-то дальнего родственника – подростка, которого за два года трижды грабили на наших улицах? Да еще два раза из них – среди бела дня и с угрозой зарезать, если не отдаст кошелек?
Я наведу порядок в стране, чего бы мне это ни стоило. Я гарантирую людям без-опасность на улицах даже ночью, даже в самом темном углу города. Я это обещал на вы-борах, – и я это сделаю. Больше ни с кем из моих людей не будет так, как с Гришей! Если враг не сдается, – его уничтожают. Это не я сказал.
– Смотри, не запиши во враги весь народ! Ты хорошо начал. У тебя теперь враги – летчики, диспетчеры, бортпроводники… На очереди – машинисты метро, поездов… Кто еще? Всех посадишь, всех казнишь? А люди просто желают нормально жить и нормально работать! За трудную, сложную, тяжелую работу платить надо больше, – это факт. А ты хочешь заткнуть им рот, заставив ходить под таким абсурдным законом? Какая измена Ро-дине, где она, если семьи летчиков хотят нормально питаться и отдыхать, нормально со-брать детей в школу, а это не получается? И их за это расстреливать?
– Опять не понимаешь. Никто твоих летчиков расстреливать не будет. Если хочешь, отпущу их даже сегодня. Закон-то принят уже после их забастовки. Обратной силы не имеет.
Но вот уволить всех придется. Пусть едут в Мегалоконию. Выплатим подъемные. Их хорошо примут, – я договорился. Их сменщикам от соседей и нашим авиадиспетчерам зарплату поднимем, графики работы уточним; где надо – и пересмотрим. Кому надо, дадим квартиры, поможем семьи перевезти. Пойми ты, не сами твои летчики все это «замутили». Меня пробуют на зуб. Сдюжу – не сдюжу.
Закон этот – предупреждение. Не влезай – убьет! Больше со мной в такие игрушки с забастовками никто играть не будет, – себе дороже! Ну что, все поняла? Будем дальше ра-ботать? Ну не реви ты, хочешь, вот прямо сейчас и позвоню, – и всех отпустят?
2.4. Блаженны миротворцы
Конечно, никуда я не уволилась. Очень уж хотелось продолжать быть в центре со-бытий, участвовать в сломе старого и строительстве нового. Правда, не очень понятно бы-ло, каким будет это новое. Но я с детства мечтала пожить при революции. Чтобы не ску-чать.
Президент временно освободил меня от всех поручений, заменив их одним-единственным: подготовить вместе с Крошкой «круглый стол» администрации с оппози-цией и неправительственными организациями. Предмет обсуждения – выработка страновой стратегии развития.
Параллельно к «круглому столу» негласно формировался президентский аналитиче-ский центр с массой подразделений. Из них с ходу запомнила социологическую лаборато-рию, центры по разработке промышленной политики, вопросов стратегического развития и чего-то в плане поисков идентичности.
И то в памяти эти названия удержались почти случайно. Просто их можно было хотя бы ассоциировать с чем-то знакомым из прошлого учебного и профессионального опыта. Все остальные именования структурных подразделений были вообще невыговариваемы. Подозреваю, что учреждаемым научным коллективам каждого из них пришлось решать непростую творческую задачу: как бы назваться так, чтобы никто не понял, на что же от-ныне пойдут немалые бюджетные ассигнования.
По журналистской привычке все систематизировав представляла себе этот мозговой трест как аналог «НИИЧАВО». Помнится, отец мой так называл всякие интеллектуальные «пузыри», которые начали появляться сразу после объявления независимости Бланконии в огромном количестве.
Этот «НИИЧАВО» описывался в какой-то любимой аллегорической книжке времен юности моего папы. Подозреваю, что родитель мой в младые годы был если не диссиден-том, то нигилистом уж точно. Мама намекала, что его вроде бы даже отчисляли из универ-ситета за вольнодумство и восстановиться на учебу удалось потом далеко не сразу.
«Круглый стол», «круглый стол»… Задача, поставленная передо мной и Крошкой, была технически посложнее, чем создание аналитического центра. Всё равно что попытка впихнуть в один улей несколько пчелиных роев и рассчитывать получить от этой операции лучший в мире мёд – панацею от всех болезней.
Если вначале я полагала, что пары-тройки месяцев нам с напарником за глаза хватит на переговоры со всеми основными потенциальными участниками, подготовку регламента и повестки дня «круглого стола», то это говорит только о моей наивности в те дни.
Проще было упасти мешок блох, чем привести к общему знаменателю политиков и многочисленных общественников и экспертов. Днём я лицедействовала, меняла разные маски и амплуа в зависимости от обстоятельств и визави, а вечером плакала дома одна от бессилия и усталости.
Утешала себя тем, что все эти политические страсти и парад амбиций собеседников сильно напоминают любительскую самодеятельности, школьный театр. А после репетиции, когда «маски» слетают, актёры переодеваются и идут кто на каток, а кто – на дискотеку. Или на свидание.
А раз так, то и относиться к президентскому поручению следует, как к игре. В кото-рой обязательно надо выиграть. Для выигрыша у меня на руках оказались достаточно хо-рошие карты: мандат от президента, право на инициативу и на выработку правил игры.
Минусом было участие в деле Крошки с таким же мандатом и стремлением перетя-нуть одеяло на себя. Вначале я добросовестно предложила Крошке планировать и прово-дить все встречи совместно, заранее расписывать предполагаемый сценарий встречи, об-суждать всю известную нам информацию о том или ином участнике и его организации, искать точки соприкосновения и вести поиск компромисса с каждым в тех пределах, в ка-ких представляется возможным.
На словах Крошка согласился со мной, подробно расспросил, как я представляю се-бе весь процесс в целом и в деталях. А потом на каждой встрече замыкал инициативу на себя, всем видом и поведением давая понять, что он здесь – главный. Что я только «под-ношу снаряды».
На любую мою попытку высказаться накладывался длительный и эмоциональный монолог Крошки. Произносился он одновременно с моими словами и носил демонстра-тивный характер. При этом озвучивались те идеи и предложения, которые накануне внесла я и подробно обсудила их с партнером. Однако звучали они как инициативы только и ис-ключительно Крошки.
Через три дня подобных действий я сообщила Крошке, что заболела и даже по теле-фону обсуждать с ним ничего не могу, – горло болит. Причём принципы мои молчали. Они соглашались распространяться только на порядочных людей. А с такими, как Крошка или некоторые из других моих партнёров по переговорам тех дней, не грех было и слукавить.
Назавтра меня вызвал Одиссей. И расчехвостил почём зря. Вот именно что зря. Сна-чала он вообще не хотел меня слушать. Только твердил, что ему всё известно. Что я сабо-тирую его поручение. Затыкаю рот Крошке, не даю ему высказаться. Что срываю архиваж-ную государственную задачу, на решение которой он, президент, возлагал большие надеж-ды. Ну, и всё в этом роде.
К разговору я подготовилась. И предложила доказать, что я работаю честно. Вы-слушав меня и успокоившись, Одиссей согласился со мной. Как я поняла, ему было важно проверить каждого приближённого к нему сотрудника в реальном деле. Так сказать, «раз-ведка боем».
На следующий день я встретилась с Крошкой, сказала, что мне уже лучше, а дела не ждут. И предложила ему сформировать ядро из ведущих оппозиционных организаций для проведения «круглого стола». А остальные потенциальные участники пусть присоединятся к переговорам с властью на втором этапе.
Это якобы решит сразу две задачи. Позволит завербовать на идее элитарности пер-вого эшелона участников большую часть оппозиционных лидеров, привлечь на сторону непростых преобразований, затеваемых властью. Или хотя бы обеспечить их нейтралитет.
Кроме того, остальные, временно оставшиеся на периферии переговорного процес-са, будут стремиться контактировать с администрацией и активничать с предложениями. Из одного снобизма. Ну, ещё из желания доказать свою значимость.
Опасность представляли только скрытая напряжённость и конфликтность, которые неизбежно возникнут между первым и вторым эшелоном. Труднее будет договориться по существенным вопросам. Зато на третьем, заключительном этапе переговоров в диалог вступит сам президент. Он обобщит выводы и предложения и вынесет свой вердикт итогам «круглого стола». И опять будет верховным арбитром для сторон. Так я условилась с Одиссеем.
И уже назавтра, в соответствии с моим планом, мы встретились со всеми ведущими оппозиционными лидерами в присутствии спецуполномоченного от президента. И этот уполномоченный убедился, что при первой же моей попытке участвовать в обсуждении Крошка перекрыл мои слова своим голосом и любезно предложил всем присутствующим стать авангардом и локомотивом реформ. По его словам, здесь собрались лучшие люди, элита страны. А остальным участникам будут представлены уже сформированные реко-мендации для присоединения к ним. Сомнений или возражений практически не было. Всем было лестно, все похвалили эту идею Крошки. Точнее, присвоенную им идею. Сам он по части креативности не блистал. Но плагиатором был талантливым.
Благое намерение Одиссея выступить в образе миротворца, отца нации после подав-ления известных забастовок было понятно. Поняли суть дела и лидеры парламентской оп-позиции. Как руководители ряда партий и некоторых общественных организаций, они дали согласие участвовать в «круглом столе». И, начиная с третьего заседания, стали саботи-ровать любое реальное продвижение к поставленным целям. С Крошкой они были весьма любезны, но силой своего статуса и неформального авторитета поставили его в жесткие рамки модераторства, – и только.
Честно говоря, у меня даже возникла мысль, что Крошка стремился нейтрализовать меня в этом диалоге власти и гражданского общества не просто так. Возможно, о подобной линии поведения он закулисно сговорился с парламентскими оппонентами Одиссея. Пото-му что за столом переговоров всё чаще стала звучать мысль, что Одиссей не справляется с обязанностями президента, что администрация у него – слабая, а правительство вообще набрал из случайных людей. Все эти заявления фиксировал спецуполномоченный Одиссея, который в переговорные дни тихонько сидел в задних рядах конференц-зала Дома прави-тельства, отведенного под общение участников. И ежевечерне всё докладывал президенту. Меня тот вывел из процесса, убедившись, что нужда в моём участии реально отпала. Как я поняла потом, моё назначение было в том, чтобы обострить все скрытые процессы за счёт противостояния с Крошкой и затем заставить его раскрыться, когда и если он почувствует себя среди «своих». Так и получилось.
Очень скоро участники первого тура переговоров похерили утверждённую прези-дентом повестку дня. И предложили новую. Чисто политическую. По их логике выходило, что прошедшие президентские выборы не выявили волю народа в полной мере. И прежде всего – в вопросе выбора пути развития страны. Мол, Одиссей до сих пор не определился: будет ли страна двигаться в Ойропу или предпочтёт сближение с восточным соседом? А может, выберет внеблоковый статус и нейтралитет? И постарается стать полезной в реше-нии спорных проблем между сторонами? Как посредник, к примеру.
В ходе бурных дебатов по этим вопросам справедливо всплыла тематика экономи-ческого выбора. Дескать, Одиссей в своей предвыборной программе выступал за всё хо-рошее и против всего плохого. Но ни разу чётко не определился, капитализм или социа-лизм будем строить под его руководством. Нужна ясность в этом архиважном вопросе. Как говорили древние философы, без ясности в исходных понятиях нельзя избегнуть многих заблуждений.
По вопросу цивилизационного выбора дело в конечном итоге дошло до драки. Сна-чала депутаты правых и «левых» взглядов просто перекрикивали друг друга. Потом долго орали и размахивали руками в попытках завладеть вниманием аудитории. Наконец, один особо наглый молодой политик зачем-то щёлкнул оппонента по носу… И понеслось! Пришлось вызывать снизу охрану, чтобы разнять забияк.
Кому-то порвали пиджак. Кто-то в драке уронил очки. Их раздавили в неуклюжем интеллигентском топтании и махании кулаками. Были и синяки, и царапины. Ну, как дети, право слово!
Спецпредставитель президента бодро протиснулся мимо драчунов, призвал всех успокоиться и… продолжать заседание. Он тут же отобрал у Крошки бразды правления и потребовал поимённо, под протокол опросить каждого участникам: какие ещё вопросы предлагаются к первоочередному рассмотрению?
О, диво: и непричастные к драке, и её непосредственные участники дисциплиниро-ванно расселись по местам и, как ни в чём ни бывало, продолжили диалог. Так в повестку был включён третий вопрос: о переходе от мажоритарной к пропорциональной избира-тельной системе. Солидарны в этом оказались почти все представители партий, за исклю-чением пропрезидентской. «Народное согласие» (так называлась созданная в экстренном порядке из ядра фракции Одиссея в парламенте и актива на прошедших выборах ново-испечённая «руководящая и направляющая») настаивало на сохранении статус-кво.
Оппоненты «Согласия» утверждали, что только переход на выборы по партийным спискам может реально выявить волю народа и дать мандат победившей партии на пере-мены «оптом» или на курс медленной эволюции. Она сформирует правительство и опре-делит цели, к которым надо стремиться. А заодно и методы достижения этих целей.
На вопрос спецпредставителя, каким видится место президента в грядущих преобра-зованиях после выборов по пропорциональной системе, самый азартный спорщик от оппо-зиции заявил: «А причем здесь президент? Он будет делать то, что ему скажут!». Мол, то-му придётся считаться с волей народа, которую оформит в программу действий назначен-ное парламентским большинством правительство.
На этих словах двери открылись, и в конференц-зал вошёл Одиссей с охраной. Под-няв обе руки, он поприветствовал всех присутствующих. Затем поблагодарил их за участие и за интересные идеи, высказанные на дебатах. Пообещал обдумать всё услышанное. И предложил разойтись. Дескать, все устали. И охрана тоже.
…Часом раньше я сидела у Одиссея в кабинете и смотрела видеотрансляцию из конференц-зала. Напротив расположился Одиссей и внимательно слушал выступающих. Он давно снял пиджак, испросив моего разрешения.
Лицо президента не выражало никаких эмоций. Он молча играл подтяжками. Оттянет большими пальцами вперед, – отпустит. И так – минуту за минутой. А потом вдруг решительно поднялся, одел пиджак, передернул галстук и, мотнув мне головой: «На вы-ход!», – пошёл с охранниками к лифту. Я еле поспевала за ними на шпильках.
Так я стала свидетелем последнего акта «переговорной трагедии». Общественный диалог умер, не начавшись. А я, наивная, возлагала на него такие надежды… Почему-то верила, что наши политики могут договориться, разумно разделить полномочия, опреде-лить участок работы для каждого и, впрягшись, дружно потянуть государственный «воз» к светлому будущему. Мне тогда казалось: это ведь так просто! Нужна только добрая воля каждого. И готовность послужить общему делу.
Только, пожалуйста, не смейтесь: именно так я тогда и думала.
Лепестки с цветущих яблонь в моей душе быстро сдул суровый ветер реальности. По имени Одиссей.
Продолжение будет