ЧАСТЬ 2. ЗАГНАННЫЕ В УГОЛ
ГЛАВА 4. БОРЬБА ЗА ВЫЖИВАНИЕ
1
Поступившую через горздравотдел Нату встретили недружелюбно. Заканчивалось время действия гормона. Промедление усугубляло заболевание, но заведующий намеренно откладывал операцию. Наталье до этого частенько приходилось лежать в больнице, но на этот раз впервые соседи по палате подобрались чужими по духу, так как принадлежали к другому классу. Палата была укомплектована молодыми успешными женщинами, поступившими кто по блату, кто по договору. К ним в гости постоянно приходила жена хозяина гостиницы, профессиональная сплетница. Нату осуждали за неумение делать деньги и поступление в больницу через жалобу.
Затягивание времени заведующим сыграло свою роль, и теперь её ещё две недели лечили от осложнения, делавшего невозможным операцию. Часов в двенадцать после капельницы Наталья убегала домой, договорившись с медсёстрами. Она ходила поочерёдно то к дочери, то к мужу в автобус. Дома Любу застать было почти невозможно, она всё время находилась на занятиях. Наталья лишь помогала дочери по хозяйству. А Сергея она, как могла, старалась привлечь к себе, сделать так, чтобы он её не забыл.
В больнице Ната писала пейзажные этюды. В палате из окна глаз радовал золотой осенний сквер, а в коридоре каждое утро сияли всегда разные восходы.
По прошествии трёх недель была назначена операция, но всё шло наперекосяк. Последние дни муж работал почти без выходных, ночевал дома, не оставлял дочь одну, и Наталья делала всё, чтобы отдалить его от Рыжей. В выходной перед операцией он что-то задёргался. Ната во вторую половину дня звала его к себе. В конце концов, перед операцией ко всем приходили близкие. У Сергея под окном стояла та злополучная машина, купленная на чужие деньги, ну что стоит приехать? Наталья помогла дочери сделать некоторые заумные задания и просила забрать тетради. Сергей отвечал, что хочет в выходной посмотреть телевизор, и просил не беспокоить.
Люба приехала затемно на двух автобусах. По дороге домой она позвонила и сказала, что не хватает пяти рублей на «Газель». Ната волновалась. Она несколько раз уговаривала Сергея встретить дочь, доплатить пятак, но тот был зол. Когда он всё же встретил Любашу, тут же собрался и ушёл из дома.
Ната не хотела говорить в палате при благополучных соседках и вышла в коридор.
- Любаша, звони папе, проси вернуться!
- Не буду.
- Но пойми, ведь всё будет кончено, прежде всего для тебя. Ты не закончишь гимназию, музыкальную школу. Ты не поступишь в институт, не станешь переводчиком. Да нас просто из квартиры вышвырнут, как ты этого не понимаешь?! Звони, проси папу вернуться, скажи, что его любишь!
- Звони сама!
- Он не берёт. Я не знаю, что делать. У меня завтра операция, я так её добивалась, но мне уже всё равно, без папы нет будущего. Я пойду сама, раз ты не хочешь, ещё не знаю куда.
Наталья иногда в подобной ситуации шла куда-то инстинктивно и, что странно, либо находила Сергея, либо дозванивалась, останавливая беду. Сейчас, она хоть и металась, но обдумывала, как вернуть мужа. Но до этого из-за необходимости ночевать с дочерью он видел Рыжую лишь на работе.
Наталья вошла в палату в слезах и начала одеваться.
- Ты куда?
- Мне надо. Я вернусь, всё будет шито-крыто.
Тут же пришла гостиничная сплетница, все окружили Нату и стали засыпать вопросами. Наталья скрыть всего тогда не могла, да ещё бросила неосторожную фразу:
- Хоть бы я от наркоза не проснулась!
Услужливая сплетница привела дежурного врача. Наталья просила её лишь отпустить ненадолго, гарантировала, что вернётся вовремя.
Врач ушла, а через полчаса Сергей взял трубку и сказал, что всё нормально и он возвращается к Любе. То, что голос был доброжелательным, в какой-то мере успокоило Наталью.
Утром Ната стояла у окна и писала пейзаж. Дежурная врач это видела, но, однако, прошла мимо, ни о чём не спросив. Заведующий сообщил Наталье, что операции не будет, так как дежурная оставила запись: «Больная вела себя неадекватно, грозилась вскрыть вены».
- Но ведь это явная ложь! Вам свидетелей найти, что я такое не говорила?
Всё было бесполезно, Наталья целыми днями звонила разного рода начальству, дойдя до министерства, что представляли как некорректное поведение. Наконец, с помощью министерства ей пообещали, что операцию сделают в понедельник, на пять дней позже. У заболевания пошёл новый виток, боли усилились.
В палате обстановка несколько менялась со сменой больных. Здесь оказалась какими-то судьбами московская актриса, с которой было интересно. Друзей становилось всё больше.
2
На почти оконченном пейзаже не хватало лишь островков первого снега, и он выпал утром, в день операции. Ната вписала снежок, неровно лёгший на сухую траву, и он придал картине таинственность, перекликаясь с диском восходящего солнца.
Морозный воздух вошёл в операционную во все открытые окна, а Ната лежала лишь под одной простынёй. Не попав в вену, медсестра пошла в реанимацию за кубитальным катетером, попросив уходя:
- Окна закройте, больная голая на столе.
- Нельзя. Так приказано. Подошла другая:
- Вы что тут морозилку устроили? Закройте сейчас же!
- Не положено. Так шеф распорядился.
Окно закрыли через полчаса, когда пришли доктора. Один из них был заведующий. Ната тогда уже спала.
Сквозняк в операционной дал о себе знать: проснулась она с острым пиелонефритом. Это сильно осложняло и без того тяжёлое положение. К ней поочерёдно подходили врачи, сёстры, смотрели внимательно, иногда что-то спрашивали. Начали звонить друзья.
Вошедшая знакомая медсестра Катя сказала, что заглядывала в журнал посмотреть, какие назначены анальгетики, но не увидела никаких назначений.
- Может, сказать? - неуверенно спросила она Нату.
- Не делай этого! Подыхать буду, ни о чём просить его не стану. Заведующий периодически заглядывал в палату и тут же исчезал. Лечащего врача он отправил домой и сам раньше срока заступил на дежурство.
Вечером позвонила медсестра Ира:
- Да они что, охренели сволочи! У нас после таких операций три раза промедол делают в течение трёх суток.
- Так он думал, я его умолять стану? Не знала, что Звягин такой дурак! Это он со мной связался. Не дождётся!
Этот разговор придал Нате сил и уверенности, к тому же к вечеру было несколько легче. В десять часов вечера распахнулась дверь, и на обход вошла Елена Викторовна, молодая врач, дежурившая со Звягиным.
- Ну как, у всех всё нормально?
Все, в том числе и Ната, ответили, что нормально. Елена развернулась на каблучках и пошла к выходу с видом покупателя на рынке, желавшего снизить цену. Вдруг она резко развернулась на сто восемьдесят градусов и подошла к кровати Наты, внимательно заглянув в её спокойное лицо.
- Это вам сегодня операцию делали? У вас всё нормально?
- Да.
После минуты молчания врач спросила:
- Вас сколько раз обезболивали?
- Нисколько, - ответила Ната, улыбаясь с некоторым сарказмом. Елена приняла театральную позу:
- Да как они могли! Это безобразие! Я немедленно распоряжусь вас обезболить!
Она быстро вышла. Ната обсуждала произошедшее с соседкой по палате, молодой актрисой:
- Настенька, да это же интересно! Не знаю, читала ли ты советские книги, но мне это что-то напоминает: «Бедная девочка! Что они с тобой сделали! Я сейчас же велю прекратить это безобразие!»
Настя смеялась, хотя книг этих не знала. Никто из молодых женщин, включая начитанную Настю, не был знаком не только с советской литературой, они не читали даже «Овода». Ангелоподобная Настенька уверяла, что всё нормально, что они - другое поколение, но сердце Наты ныло при мысли, что Люба никогда этого не прочтёт, а значит, не узнает того святого, что вело людей к борьбе за счастье народа, и всю жизнь будет размеренно идти по закрученной дорожке капиталистического лабиринта. Полётом ей покажутся бестолковые приключения в кафе. Как это остановить? Как уберечь от идеологии, по которой верх успеха для одних - миллионы и тусовки на Рублёвке, для других - «японка» и блеск в модном платье на дешёвой вечеринке? Расходы разные, но суть одна. Некоторые, как Настя, хоть искусством живут, это их спасает, а у большинства вообще никакой моральной опоры.
В двенадцать часов Катя сделала малоэффективный кета-нов, что лежал на тумбочке, сказав, что об этом её тихонько попросила Елена, а назначений так и не было. На утро Наталья встала. По секрету ей говорили о плохих анализах, но антибиотики не были назначены, и пребывание в больнице только ухудшало положение. Некоторые из медперсонала советовали подать на Звягина в суд.
- А зачем? Он на утро уже зелёный в палату заглядывал, мне этого достаточно.
3
Выписавшись, Наталья сразу пошла к урологу, а та предложила снова лечь в двадцатую больницу на другой этаж.
- Спасибо. Я двадцаткой сыта по горло. Назначайте всё, что в стационаре, я дома смогу.
Лечиться пришлось долго. Каждый раз казалось, что вот-вот должно стать лучше. Было некоторое облегчение перед Новым годом. Ната, как всегда, готовилась к празднику творчески, но Сергей остался у Рыжей. Всю новогоднюю ночь она провела в слезах. Теперь всё кончено.
Наталья долго боролась с болезнью. По старой методике тётя Валя назначала ей после перерывов новые курсы лечения. Казалось, ещё чуть-чуть, и болезнь отступит. Но Сергей всё время напоминал жене о том, что она сидит у него на шее.
Хождение по больницам изматывало. Как-то Цветкова сказала:
- Привыкай так жить! Не знаю, что там у тебя, обычно после таких операций всё нормально. Вот тебе направление к узкому специалисту. Это платный врач. За пробы большие деньги отдашь и будешь гормонами травиться. Помнишь, как без голоса ходила, шипела? Тебе это надо?
Дома Наталья углубилась в медицинские учебники. Описание гормональных препаратов не вызывало желания принимать их.
Наталья вела в гимназии один маленький кружок за копейки, чтобы удержать место для дочери и видеться с учителями. Математика запускалась всё сильнее. Наталья умоляла учителей подождать, ведь не может же быть, что она никогда не поправится. Возвращаясь из гимназии, она лежала пластом. Даже час в неделю был ей тяжек. «Ну, ещё чуть-чуть, - подумала Ната. - Ещё один курс лечения. Не поможет, пора кончать! Мир другой, в нём я оказалась слабой! Наверное, надо уйти с дороги, чтобы не мешать здоровым и сильным. Добыть для Любы деньги и тряпки никак не получается. Освободится место, приедет свекровь и, возможно, выполнит эту задачу лучше меня».
У неё всё было не как у людей. Даже если выздоровеет, она - несуразное существо из-за нарушенной координации. На работе уже семь лет лишь по договорам. Сейчас она никто. Инвалидности не добиться.
Врач назначила ещё один курс лечения, но физеотерапевт ей отказала, в этой поликлинике даже такая простая помощь не всем была доступна бесплатно. Цветкова отказалась принять не по участку. Ей надоела больная с вечными проблемами.
Да кому она нужна! Для врачей Наталья слишком долго не выздоравливает, это не по плану. Для гимназии она - неудачница, не способная нормально контролировать ребёнка. Большинство детей там занимаются с репетиторами. А мужу зачем жена-калека? Её существование даже для соседей сплошные проблемы: где надо сдать на общественные нужды, у Натальи вечно нет денег. Марго звонила, требуя оставить тётю Валю в покое:
- У тебя слишком много неразрешимых проблем, я согласна, но ты не имеешь права загружать других. Я приму меры. Ты просто энергетический вампир!
Марго поменяла матери карту, но тётя Валя сама позвонила с нового номера и сказала, что не оставит Наталью в беде. Со слов тёти Вали стало понятно, что Марго не в восторге оттого, что Анна общается с неполноценной Натой, энергетическим вам-пиром. Наверное, неполноценному неудачнику действительно незачем жить. Говорила же однажды Марго даже о Павле Корчагине, что он не имел права пользоваться благородством Таи… «Ну нет, Марго, - подумала Ната, - это уж слишком, Павла не трожь!» Да, капиталистические мерки совсем иные, и, как ни крути, она не вписалась в рынок.
4
Ната ещё полгода ходила по врачам. Ей постоянно ставили условие - за что-то заплатить, чтобы обследоваться и лечиться дальше. Многие навязываемые исследования оплатить было нереально. Становилось ясно, что жить мешают сразу несколько заболеваний, а какое из них ведущее? Приходилось идти путём проб и ошибок. Наталья подобрала гормон, дешевле предложенного хвалёным специалистом, и, благо, он не имел побочных эффектов. Параллельно лечила урологические заболевания. Общаясь с врачами, она знала, что хронические воспалительные процессы лечат с учётом проб на чувствительность к антибиотикам. Но трудно было догадаться, что бесплатный анализ сливают и пишут отличный результат. Галина стала говорить обидные вещи: «Ты надумала себе болезни. Результат стерильный, лечи лучше голову». Тётя Валя советовала лечиться по старой советской методике, и после некоторых антибиотиков наступало облегчение, в то время как другие не помогали вовсе. То, что гормональное лечение лишнее, Ната поняла не сразу, так как временное улучшение от антибиотика казалось действием гормона.
В конце мая у Любы выходили двойки по алгебре, геометрии и физике. Наталья унижалась, просила оставить на осень, сказав, что подобрала лекарство и теперь обязательно выздоровеет и будет лучше заниматься с дочерью. Но боли возобновились. В конце концов, её положили в ту же больницу, в другие не брали. Очевидно, внесли в чёрный список. В ноябре, вернувшись после операции, она не застала дома Сергея. Он переехал к Рыжей.
На следующий день с мутящимся сознанием Наталья шла устраиваться на работу художником-оформителем. Зарплата была копеечной даже вместе с тем, что платили за новую изостудию в гимназии, открытую там с сентября. Расписывая стены в помещении со сломанной дверью, куда врывался холодный декабрьский ветер, она проклинала Рыжую и шептала: «Мамочка, забери меня!» Денег всё равно не хватало, приходилось просить у Сергея.
Лечение шло с переменным успехом. Требовались деньги на лекарства и репетиторов. Люба месяц пролежала в больнице с гастритом, а Наталья не пыталась забрать её домой. Холодильник был пуст, одни сухари. В больнице хоть кормят. На следующий год Любе предстояло сдавать ГИА. Директор заявила, что девочке позволят учиться при условии, что она покинет гимназию после девятого класса. У Сергея не ладилось с работой, и денег он давал всё меньше. Наталье было очень жаль Любу, и она вновь просила Рыжую пожалеть ребёнка.
- У меня свой ребёнок будет, а твоей уже тринадцать лет, пусть идёт работать! Сдохла бы ты скорей, из-за тебя от Сергея копейки не вижу.
«Что ж, наверное, и правда, пора кончать», - думала Ната.
Каждый день её жизни мешает другим. Лекарства - за деньги Сергея. На квартплату тоже заработать не получается. Да она ещё смеет просить на обучение дочери? Так ей давно не дают. Гале должна за учебник по английскому четыреста рублей, репетитору по музыке - две тысячи, в гимназии полгода за охрану не плачено. Боже, да она как Катерина Ивановна, мачеха Сони Мармеладовой, в нищей каморке обучает дочь языкам! Ведь ничего уже нельзя спасти…
«Если за лето не найду работу, всё. Дальнейшее существование не имеет смысла», - решила для себя Ната. Летом она продолжала лечиться и одновременно обходила район за районом в поисках работы. При ходьбе возникали сильные боли, возвращаясь, Ната подолгу лежала, глядя в потолок. Места возле дома и в районе гимназии все заняты. «Хватит тянуть!» - подумала она, и в этот момент раздался телефонный звонок.
- Здравствуйте, - произнесла Ната чуть слышно.
- Наташа! - услышала она голос завуча гимназии. - У тебя всё в порядке? Приезжай срочно, я тебе работу нашла в «крутом» эстетическом центре! Как во сне, Ната стала одеваться, затем помчалась словно на крыльях…