На меня уже наваливался сон, когда вдруг открылась дверь, и в комнату вошла Арианда в длинной, до пят, ночной рубашке и с распущенными волосами.
Она подошла к кровати, отогнула краешек одеяла и легла рядом. Она лежала так долго, как мне показалось, минут пять или десять, ничего не говоря и не прикасаясь ко мне. А потом поцеловала меня. Так, как когда-то целовала меня Мадина после разлуки...
Проснувшись, я увидел прямо перед собой её скуластое, но очень красивое лицо с огромными глазами, которые в открытую говорили мне, что эта девушка любит меня, а до этого никого не любила.
Она пригладила мои растрепавшиеся волосы и сказала, ласково и тихо:
- С добрым утром, одинокий странник Кирюша… Ты не сердишься, что я нарушила твое одиночество?
Мне не понравилось, что она, как и все, назвала меня Кирюшей, но ответил ей без раздражения:
- Нет, не сержусь. Решив пожить в этом доме, я даже мечтал об одиночестве вдвоем, но не получилось.
- И с кем же ты намеревался разделить его?
- Со своей женой. Я позвонил ей и пригласил её приехать ко мне, а она сказала, что лучше будет, если мы разведемся.
- И ты согласился?
- А что мне еще оставалось делать? Я не мог жить, не странствуя, а она не не хотела, а, может быть, не могла слыть безмужней женой со штампом в паспорте: «Зарегистрирован брак с гражданином Кирилловым КирилломРомановичем». Дата, подпись.
- И ты не жалеешь, что вы расстались?
- А чего жалеть? Я не успел приручить её, как об этом сказал французский писатель Сент-Экзюпери,а она была очень гордой и не хотела, чтобы её кто-либо приручал. Вот и разошлись. Она, наверное, уже вышла замуж за хорошего человека, и, если он попросит её рассказать о своем первом муже, то она ответит ему так: «А у меня его просто не было».
- Почему ты всё усложняешь? – спросила меня Арианда тоном, каким обычно задавала вопросы отцу моя мама. – Давай лучше выпьем вина в честь нашей встречи.
Она достала из-под кровати непочатую бутылку вина, ловко открыла ее штопором и налила вино в бокалы, неизвестно когда появившиеся на прикроватной тумбочке.
Мы выпили, она поцеловала меня и хотела сказать мне что-то приятное, но я прервал её, решив доказать ей, что она неправа:
- Когда ты доживешь до моего возраста, то поймешь, что я ничего не усложнял, а, наоборот, стремился упростить все проблемы нашего бытия до уровнявсем известной истины: «Белое – это белое, а черное - это черное».
- А сколько тебе лет?
- В марте будет сорок девять.
- А мне недавно исполнилось двадцать. Но мне сейчас кажется, что я старше тебя.
- Это потому, что я всегда хотел остаться таким, каким был в детстве, счастливым несмышленышем, любителем приключений . Всему, что я знаю и умею делать, я учился походя, особенно себя не утруждая. Поэтому моя мама до сих пор видит во мне ребенка….
Арианда смотрела на меня с каким-то непонятным страхом в глазах.
- Налей мне еще, - попросил я. – Да и себе, пожалуй, тоже. Небось, полегчает…
Потом она принялась готовить обед, а я пошел жечь вещи Ипполита. Но ноутбук я разбивать не стал и спрятал его в кладовке в ящике для угля, а сам сидел у жаркого костра и думал. И додумался до того, что хорошо бы было уйти отсюда не одному, а уехать неизвестно куда с Ариандой.
И тут непонятно откуда прилетевший снежок врезался мне прямо в лоб, и я услышал звонкий смех Арианды и её весёлый крик:
- Кирюша, не спи! Посмотри, какое солнце на небе! У тебя есть лыжи? Доставай их и пошли кататься!
Кататься на лыжах после моих тяжелых дум мне вовсе не хотелось, но отказать ей я не мог: отвязал от снегохода свою пару лыж и сменил костюм.
- Пойдем к водопадам, - сказала Арианда. – Там очень красиво и дорога туда хорошая. Там хотели строить турбазу и даже просеку для дороги проложили. Но тут мы стали суверенной Грузией, началась война и все заглохло.
«Но тебя тянет к водопадам, потому что там Ипполит признался тебе в любви», - подумал я, впервые приревновав её к учителю.
Но это было не так, как я подумал. Не успели мы отойти от дома и на километр, как она вновь спросила меня:
- Так ты сжег вещи из флигеля?
- Да, мэм, все до одной. Думал даже диван сжечь, но стало жалко, ведь он почти совсем новый, и на нем будут прекрасно спать горнолыжники, которые вскоре приедут на базу.
Арианда засмеялась:
- Кирюша, а ты оставайся здесь и попроси хозяев новой базы, чтобы они взяли тебя на работу завхозом. По-моему, эта должность как раз для тебя.
Мне очень не понравилось, что она так легко определила меня в завхозы, и я зло пошутил:
- Да нет, лучше пойду к тебе учителем музыки, уж больно плохо ты играешь Шопена. Об этом даже Ипполит в своем дневнике написал…
Она резко затормозила, развернулась и стала на лыжне лицом ко мне. И я увидел, как это лицо дурнеет у меня на глазах, становясь злым и даже жестоким.
- Ипполит вёл дневник? -сипло спросила она.
- Да, каждый божий день. И даже на водопадах, куда он водил вас в поход.
- И ты прочел его весь?
- Нет, всего две страницы, на которых он был открыт. Там как раз описывался этот поход и возвращение из него, когда он, не заходя к себе, пошел к твоему отцу просить благословения на брак с тобою…
- И где сейчас этот дневник?
- Я сжег его по твоему приказу… А теперь скажи мне, за что ты так не любишь Ипполита? Когда его возненавидел твой отец, это мне было понятно: учитель был не из вашего круга. Но ты ведь сказала ему слова, которые он записал в дневнике крупными буквами и дважды подчеркнул их…
- Какие еще слова?
- Я помню их наизусть: «Мне даже трудно представить ,как я буду жить, когда закончу ученье». Ты не решилась тогда сказать прямо: «Мне даже трудно представить, как я буду жить без тебя», но подумала именно так.
Она промолчала и стояла молча очень долго, глядя себе под ноги.
Потом глухо сказала:
- А ты, оказывается, много чего обо мне знаешь. И скрывал это, даже когда я пришлак тебе… Ладно, сойди с лыжни, мы возвращаемся домой…
Хотя я совсем не устал после этой прогулки, но почему-то почувствовал себя совершенно разбитым, поэтому прилег на кровать и включил телевизор. Но не успев вникнуть в перипетии очередного детективного сериала, услышал стук в дверь и голос Арианды:
- Кирилл, спускайся обедать!
Мне понравилось, что она перестала называть меня Кирюшей, и я вновь занялся переодеванием, сменив лыжный костюм на повседневный.
Арианда сидела за столом, тоже переодевшись в костюм, которого я ней еще не видел: черная узкая юбка, белая блузка и бежевый жилет со множеством карманов. Она была спокойна и даже улыбнулась мне, спросив:
- Надеюсь, ты сегодня не будешь отказываться от выпивки?
- Нет, мэм, не буду. Вы уже превратили меня в настоящего алкоголика, - ответил я, тоже стараясь выглядеть спокойным и раскованным.
И она, видимо, поняла, что шутить со мной не надо, что теперь мы с ней повязаны серьёзно и надолго.
И, подняв бокал, сказала, уже без улыбки:
-За рядового Кириллова, гордого и прямого борца за справедливость! И, как оказалось, очень ревнивого…
Мы выпили, и она, сбросив с колен кота,сказала:
- А теперь я отвечу на твой вопрос,почему я не люблю Ипполита. Я ненавижу его за то, что он оказался предателем…
- А ты знаешь, что его убили?
- Я знаю, что он умер, как Иуда, но его никто не убивал… А чтобы у тебя не возникало больше вопросов, я расскажу тебе обо всем, с самого начала...
продолжение следует