Кирилл, заходясь от восторга, хохотал над очередной шуткой Черепа. Удачное лето нынче выдалось. Он смог без проблем сдать летнюю сессию, перейти на второй курс, стать своим в компании крутых и взрослых парней. Правда, иногда, вечерами, когда парень оставался наедине со своими мыслями, ему становилось неуютно. Но думать особо было некогда.
Днем опять началась работа. Лопаты методично выбрасывали землю.
- Наконец-то! - пятикурсник Пашка радостно ухмыльнулся, отряхивая от земли портсигар со звездой. Достаточно скоро из-под земли появились котелки, ложки, пуговицы, оружие и самое ценное – награды. Кости были безжалостно выброшены в отвал. Туда же полетело все, что не подлежало реставрации и последующей продаже.
- Может все-таки перезахоронить их, - робко попробовал возразить Кирилл, оглядываясь на бесформенную груду земли.
- Не парься, салага, - Череп вытер мокрые губы. Лето выдалось жарким и засушливым. Пить хотелось постоянно, - кому они нужны эти кости? И кстати, не вздумай трепаться, когда вернемся. Ты неплохой парень, но не забывай – место нашел ты….
Кирилл понурился. Теперь стало понятно, почему их предыдущий напарник не просто ушел, а еще и перевелся в институт в другом городе. И уехал из Кабера.
Чуть позже пошли другие находки.
- Так…, - Череп тщательно обтер металлическую пластинку, - смертный медальон Ганса Майера…. Неплохо. Что там еще?
- Ребята, а почему останки немцев мы не выбрасываем? – посмотрел на гору земли в отвале Кирилл.
- За советских мы не получим ничего кроме проблем, - сплюнул на землю Пашка, - Ну скажут нам хорошие слова, дадут бесполезную грамотку. И все, что нашли придется сдать в музей или родственникам, если они еще есть. А немчики заплатят. Что еще не понятно, салага? И вообще, кончай треп. Копай.
Останки неведомого Майера были тщательно запакованы в брезент. Имущество немецкого солдата перебрали и аккуратно сложили в пакет.
- Что ж вы делаете-то изверги? - дребезжащий старческий голос заставил парней оглянуться, - что ж вы творите? Тут люди погибали, а вы…. Просто выбросили…., - незаметно подошедший старик, палкой вытаскивал из отвала полузасыпанный землей череп. Обычный старик, каких много в российских деревнях. Старые, застиранные трико с пузырями на коленях, какой-то непонятный, явно отданный внуками пиджак, древняя бейсболка, на ногах калоши. Старый, согнутый, с седым пушком вместо волос на голове. Сколько ему было лет? Семьдесят, восемьдесят или все девяносто? Выцветшие глаза со слезами смотрели на парней, - они же воевали…. И за вас воевали… а вы…., - горестно махнув рукой, старик пошаркал в сторону, тяжело опираясь на палку.
- Он же ментов приведет, - Череп мрачно выругался, - как раз немецкие вещички пошли. А этот старый козел денег срубить не даст…., - не закончив фразу, он бросился на старика.
Дальнейшее потом часто возвращалось к Кириллу в кошмарах. Вот Череп со всей силы толкает беспомощного деда. Тот кулем валится на траву. Пашка пинает трясущиеся руки, тщетно пытающиеся прикрыть голову. Витька с криком лупит кулаками. Тонкий, стонущий крик. Кровь течет по тонким, похожим на пух седым волосам. Хрип…. А он стоит. Стоит и смотрит. И не может сделать ни одного шага. Не может крикнуть ни одного слова.
- Что застыл, ссыкун, – Череп исподлобья посмотрел на Кирю, - убили мы его. Что не понятно? Кто ж знал, что он от пары ударов дуба врежет. Думаешь чистеньким статься рядом с нами. Не выйдет. Хватай его и тащи на болото. Сбросишь, и концы в воду. Пусть думают, что заблудился на старости лет. И медведи сожрали. Пшел, кому говорят!
Как во сне, Кирилл с помощью Витька перевалил тело старика на грязный брезент. Ноги и руки не слушались, точно ватные. Только с третьего раза он смог, сжав потные ладони, потащить ставшее неожиданно тяжелым тело к болоту. Светлый сосновый бор, где они копали, быстро сменился темным ельником, в котором поблескивала вода небольшого болотца. Раньше болотина была явно больше, о чем говорила осока, мертвый кустарник, да липкая грязь под ногами. Добравшись до кромки воды, Кирилл тяжело опустился на землю. Его трясло. По лицу неудержимо катились слезы, которые он не мог остановить. Трясущимися руками парень ощупал карманы пиджака. Почти закончившаяся пачка сигарет, самодельная зажигалка из гильзы, ключ на веревочке. А во втором кармане….. Дрожащие руки нащупали плотный картонный прямоугольник. На обороте надпись: «В память боевой дружбы. Май 1945». Три парня, ровесники Кирилла, может чуть старше, счастливо улыбались фотографу на фоне разбитого Рейхстага. Навеки застывшие на фотокарточке. Когда Кирилл в архивах выискивал места боев, он и предположить не мог, чем все обернется. Ну, выкопают она предметы военного времени, отреставрируют или просто почистят и продадут. Кому плохо? Никому, а им еще и деньги. Все казалось простым и понятным. Что делать сейчас парень не знал. Бережно завернув фотокарточку в платок, спрятал в карман. Всхлипнув, он встал. Перочинный нож с трудом отрезал полоску брезентовой ткани. Тщательно завязав ее на ветке ближайшей осины, Кирилл с трудом перевалил тело в воду. И смотрел, как оно медленно погружается в темную болотную жижу.
Возвращаться в лагерь не было никакого желания. Пригладив волосы, отряхнув куртку и камуфляжные брюки, парень поплелся в деревню. Четыре километра вполне достаточное расстояние, чтобы успокоиться и немного прийти в себя Собственно это была не деревня, а вполне большое село. Даже центральная улица заасфальтирована. Только вот с магазинами негусто. Всего два: продуктовый и промтоварный. Даже странно. Но размышлять о странностях местной торговли пришлось недолго. В продуктовом магазине было на удивление людно и шумно.
- Да не мог он далеко уйти, - надрывался мужчина лет сорока, - явно что-то случилось. Надо искать.
- Правильно, - согласный гомон толпы. Решения принимались здесь же сообща. Организовать поисковые группы, прочесать ближайшие окрестности. Не забыть «Проклятый бор».
- Что случилось, - оплачивая купленные для вида минералку и «Сникерс», Кирилл нагнулся к молоденькой продавщице.
- Иван Андреевич пропал, - девушка явно была расстроена, - он конечно уже старенький, но всегда бодрый. Здоровался со всеми, гулял много. Ко мне вот постоянно приходил. Купит шоколадку и мне ее подарит…. Или конфет для ребятишек…. Всегда внучкой звал…
- Ой беда, что ж приключилося-то, - пожилая женщина присоединилась к разговору, - как же ж Андреича то угораздило пропасть. Что ж с ним сердешным сделалося-то. Этож надо…. Войну всю протопал, прошагал. А тут. Инфакт какой или еще кака беда….
- Он фронтовик? – вклинился между причитаниями Кирилл.
- А то милок. Мальчишечкой совсем ушел. В семнадцать годков. Вот как ты прямо. Отступали они потом. Деревеньку-то нашу оброняли. Сколько солдатиков-то в проклятом бору положили немцы проклятущие. И там Андреич выжил…. В сорок пятом таким красавцем лейтенантом пришел…. А тут….
Кирилл осторожно, не привлекая внимания, вышел из магазина. Там уже распределяли группы поисковиков: кто и куда пойдет. Уже уходя Киря услышал, что если сегодня старика не найдут – завтра подключают полицию и МЧС. По спине пробежал холодок. Фронтовик. Они его убили. Фронтовик. Его били трое. Фронтовик. Он бросил тело в болото. Что делать Кирилл не знал. Не понимал. И теперь их всех посадят.
- Вот черт, испоганил-таки старый гад нам все, - Череп выругался, сплюнув на землю, - значит так. Старика видели. Поговорили. Потом он ушел в сторону болота и больше мы ничего не знаем. Все уяснили. А ты ссыкун сидишь в палатке, пока я с поисковиками буду говорить. А то, я смотрю, тебе сильно захотелось посмотреть на небо в клеточку.
- Может свалим, а Череп? – робко уточнил Витька, - они искать будут. Вдруг найдут тело.
- Свалить и оставить такое жирное место! - Череп перешел на крик, - гляди сколько немецкого барахла. И все хорошей сохранности. Повезло, что здесь песок. Черепушки и кости сейчас поглубже в отвале зароем, чтоб в глаза не бросились. И если что, мы поисковики. Скажем, что ищем. И потом отдадим местным для похорон.
- Нет, - тонким голосом, неожиданно для самого себя встрял Кирилл, - Нет!! Мы его убили. Надо сказать. И солдат похоронить по-людски.
- Ты…., - горячая боль обожгла голову. Земля мгновенно оказалась близко-близко. И снова вспышка боли, только уже и боку. Схватил чью-то ногу в берце и рванул. Сильная рука подняла его вверх как котенка.
- Слышь, ты, ссыкун, - искаженное злобой лицо Черепа было совсем рядом, - что б тихо сидел. Я бы и тебя в этом болоте утопил, да знают, что ты со мной поехал. Поэтому, будь паинькой, сиди в палатке тихо. А Витек за тобой присмотрит. Оп-па, а это что тут у нас. Ну точно решил нас ментам сдать.
Фотография, выпавшая, из кармана джинсов, полетела в костер. Рванувшийся на ней Кирилл, получил подножку и рухнул под дружный гогот на траву. Сквозь слезы боли он наблюдал, как исчезают в огне лица трех фронтовых друзей.
Сидя в палатке, Киря предавался мрачным размышлениям. Что делать? Уйти Череп ему не позволит, а Витек и Пашка верные подпевалы. Что с ним сделают? Убьют и бросят в болото? Он слышал, как к небольшому лагерю подошли люди.
- Да был здесь старик, - раздался зычный голос Черепа, - ни о чем серьезном не говорили. Потом он ушел, вроде туда, но точно не помню. Работали…. Спросил, что делаем. Хотим вот потом найденных солдат передать, да похоронить их в вашей деревне…. Да, конечно, если что-то узнаем, непременно сообщим…. Конечно…. До свидания…..
Вечером полог палатки открылся.
- Выходи, ссыкун, - Пашка схватил Кирилла за ворот футболки и выволок наружу, - будем решать, что с тобой делать.
- Совесть замучила? - Череп выплюнул бычок на землю, - не вовремя она у тебя проснулась, Киря. Вот и мы теперь не знаем, что с тобой делать. Обратно везти, так ты нас заложишь. Здесь в болоте оставить – объяснять надо, куда тебя дели…..
Кирилл тоскливо смотрел вдаль. Тело било дрожь, которую юноша не мог сдержать. Ноги, подогнулись, как ватные и он тяжело сел на траву. Но именно он первый увидел их….
- А-а-а-а! Там!… Там…, - рука тряслась. Он пытался сказать и показать на тех, кто шел со стороны болота.
- Чего? – Череп резко развернулся. Воздух со свистом вырвался из груди.
- Мама!! – Пашка присел на землю, вцепившись руками редкую траву, покрытую желтой хвоей, - Мама!! Что?! Что?!
Они шли. Шли молча, беззвучно, неудержимо. Кирилл судорожно стиснул челюсти. Дрожь не прекращалась. Как кошмарном сне, он смотрел на приближающиеся фигуры. Гимнастерки, сапоги, галифе, пилотки, вещмешки. У одних трехлинейки, у других автоматы, двое несли противотанковое ружье.
- Что это еще за реконструкция…, - Череп презрительно хмыкнул в сторону идущих, - какого….
Продолжить он не смог. Самый первый уже подошел к парням. Повеяло холодом. Кирилл, судорожно всхлипнув, смотрел как их окружают бойцы. Череп с силой рубанул лопатой. Послышались звуки выстрелов. Пашка всегда таскал с собой пневматический пистолет. Они все ближе!! Витька закрыл лицо руками. Пашка уронил пистолет, не в силах нагнуться за ним. Череп с перекошенным лицом, продолжал бить и бить, пока… Что они сделали Кирилл так и не понял. Пашка, Череп и Витька просто пошли за бойцами. Их движения были дерганными как у кукол, которых тянут за ниточки. Череп прошел мимо, из уголка рта текла тонкая ниточка слюны, глаза закатились, так, что были видны только белки. Пашка, судорожно обрывая ногти, пытался цепляться за кору сосен. Руки срывались, и он прошагал мимо, тонко завывая на одной ноте нечто нечленораздельное. Витька шел молча, закрыв лицо руками, покорившись неизбежному. Теперь явно его очередь. К Кириллу подошел совсем молодой боец. Тонкая шея торчала из ворота большой не по росту гимнастерки. Одежда висела на нем мешком. Винтовка болталась на плече, при каждом шаге ударяя по ногам. Совсем мальчишка, лет 16 или 17. Но Кирилл увидел знакомые черты. То самое лицо…. Только моложе лет на семьдесят…. И он пришел…. Пришел за ним….
- Я не убивал…. Я не хотел…., - слова вперемешку со слезами, вырывались наружу, - я не хотел…. я не думал что….
Кирилл не отрываясь смотрел в это юное лицо с черными провалами вместо глаз. Но штанам расползалось мокрое пятно. Он пришел за ним. Но погибший мальчишка просто смотрел. Сколько? Минуту? Пять? Час? Время застыло. А потом они просто ушли. Также бесшумно, как и появились, скрывшись между сосен.
Почти теряя сознание, Кирилл заполз в палатку и погрузился толи в сон, толи в обморок, полный криков, выстрелов и команд. Он видел последний бой и видел как они погибали один за другим, защищая бывшую за их спинами деревню. Как кричал, срывая голос, лейтенант. Как вставал с гранатой в последний бой пожилой сержант. Стреляли друг в друга свои и враги. И как уходил мальчишка семнадцати лет, в большой не по росту форме, глотая слезы и прижимая к груди окровавленную руку. Единственный оставшийся в живых.
Утром Кириллу показалось, что он видел дурной сон. Но в палатках или снаружи не было никого из парней. Только пашкин пистолет сиротливо валялся на поляне. И тогда Киря пошел по следам. Обостренный ужасом разум замечал мельчайшие следы: ободранная кора на деревьях, пятнышки крови, клок волос, лоскут камуфляжной куртки, след берца, отпечатавшийся в песке…. Следы обрывались возле болота, недалеко от того места, где навеки остался старый солдат….
- Значит, вы утверждаете, что сбросили тело Ивана Андреевича в болото, а потом появились солдаты Великой Отечественной и забрали ваших товарищей? – капитан полиции постучал ручкой по листу бумаги, на котором Кирилл описал все произошедшее, - с трудом вериться. Ладно, будем проверять. А пока, следуй в камеру.
Через пару часов после того, как ему не удалось на берегу болотца обнаружить никаких следов Черепа, Пашки или Витька, Кирилл пришел в деревню. И огорошил местного участкового бессвязным рассказом о черных копателях, убийстве ветерана, призраках и пропавших товарищах. После чего и был под конвоем доставлен в районный центр, на попечение местного капитана.
- Собирайся, орел, поехали, - капитан открыл дверь камеры временного содержания.
Всю дорогу Кирилл думал, что сказать родителям, как будет проходить суд и к чему его приговорят. Он не смотрел в окно, какая разница в какую тюрьму его перевозят. Только удивило, что везут без наручников и на вполне комфортном автомобиле. Но может так и положено? Сопротивления он не оказывает, ведет себя тихо, вину признал.
- Выходи, свободен….
- Что за…. - парень захлебнулся воздухом от изумления. Его просто привезли на окраину села, в четырех километрах от которого стоял их лагерь, - почему?!! Вы должны были отвезти меня в тюрьму!!
- В первый раз в жизни вижу человека желающего попасть за решетку, - пыхнул зажженной сигаретой капитан, - мы обнаружили тело Ивана Андреевича. Место и характер повреждений совпадают с твоими словами. Значит и остальное, скорее всего, правда. И потом я не верю, что ты мог убить старика. Считай это интуицией. Я сам местный. Просто служу теперь в городе. И про души погибших защитников знаю не понаслышке. Они однажды меня, заблудившегося малолетнего пацана к деревне вывели. Были и другие случаи. Так что в твой рассказ, каким бы бредом он не звучал, я верю.
- И что мне делать? – Кирилл недоуменно оглянулся.
- Почем я знаю. Это твоя жизнь. Можешь домой ехать. Можешь в деревню идти. Сам делай выбор. Только учти, тела твоих дружков мы не нашли. Ивана Андреевича подняли без труда. А от твоих корешей остались только берцы, обрывки одежды, да пистолет. Так что выводы делай сам. Ну бывай.
Кирилл растеряно смотрел, как скрывается вдали полицейская машина. Что делать? Потом медленно пошел в сторону лагеря. Следующие несколько дней слились в один. Кирилл копал и копал. До кровавых мозолей на руках. Он доставал личные вещи, останки погибших и аккуратно складывал на расстеленный брезент. О еде парень вспоминал, когда рези в желудке напоминали, что он давно не ел. И не отвлекался на готовку. Просто открывал первую попавшуюся консерву. Прекращал работу с наступлением темноты. Просто падал на спальник в палатке и отключался. И снилось ему всегда одно и тоже. Он стрелял и стрелял по наступающим врагам. Где-то вдалеке громыхали выстрелы, слышались крики, команды. Сколько продолжался бой он не мог сказать. Может час, а может день, а может больше. Воздух сотрясался от близкого взрыва. Резкая боль в груди от попавшего осколка. И Кирилл просыпался. Вытирал холодный пот. Он жив. Никакого боя не было. Война закончилась давным-давно. Снова засыпал. Уже без сновидений.
Наконец, работа закончена. На брезенте аккуратно сложены останки погибших. Восемнадцать человек. Одни были солдатами Красной армии, другие – Вермахта. Но смерть они приняли здесь. В небольшом бору возле болота.
Кирилл как мог привел в порядок одежду. И пошел в деревню. Надо зайти к местному учителю-краеведу и в сельсовет.
Потом был почетный караул кадет и привезенных из города курсантов, торжественные речи, ружейный салют. Советских солдат и офицеров похоронили в братской могиле в центре кладбища. Вместе с ними похоронили и Ивана Андреевича. А чуть в стороне была братская могила немецких солдат. Кириллу пожимали руки, говорили, что он сделал великое дело, что он патриот. А парень едва мог стоять от усталости. Осторожно, чтобы никто не заметил, Киря отошел в сторонку. И спрятался за кустами, прислонившись к кладбищенской ограде.
- Все-таки, я был прав насчет тебя, - капитан незаметно устроился рядом, - ты не мог убить старика. Убийца не стал бы заморачиваться с поисками погибших на войне. Я рад, что не ошибся в тебе.
- Как вы думаете, что случилось с парнями, - этот вопрос не давал покоя Кириллу, - Витек был неплохим парнем. Просто попал в дурную компанию Черепа и Пашки.
- Как и ты…. Если честно, не знаю. Я не знаю, что могли сделать с ними мертвые. Но думаю, что ничего хорошего. Куда ты теперь, парень?
- Домой, наверное….
Кирилл окинул взглядом лагерь. Он взял с собой только собственные вещи, да еду в дорогу. До трассы доберется пешком, потом с попутками до города. Немного денег у него было. Должно хватить на обратный билет. Остатки продовольствия и деньги парень ночью оставил на крыльце местной церкви. Здесь им найдут применение. Вещи ребят и машина Черепа оставались на поляне. Пусть берет кто хочет…. Рюкзак вскинут на плечи. Впереди дорога домой….
Кирилл оглянулся. Они выходили из леса, глядя ему вслед. Солдаты и офицеры. Погибшие в боях с врагом и пощадившие его. А последним появился невысокий мальчишка в большой не по росту форме. Он приветственно вскинул руку, прощаясь с Кириллом. Навеки соединившись с фронтовыми товарищами.