Сказал когда-то Виталий Калашников, чем поселил во мне интерес к этому месту. И вот, где-то в девяносто каком-то году, подошёл ко мне мой старый товарищ Серёжа и предложил туда съездить.
- А что там сейчас? - спросил я.
- Раскопки древнего греческого города, вокруг лагерь, постоянный музей. А главное, директор этого заповедника Валерий Чеснок, добрый человек, разрешает там жить вокруг лагеря в палатках. Творческие люди из Ростова и других городов этим пользуются. Там большая тусовка. Кстати, наш любимые Гена Жуков и Виталий Калашников там часто бывают, живут там периодически.
Мы тогда очень любили их творчество, многое знали наизусть и пели под гитару.
- Ну что едем? - спросил Серёга.
- А поехали, - ответил я.
Я тогда был студентом, было лето, каникулы, чего не поехать. Собрали рюкзаки, подошли к поезду, попросились на подсадку к проводнику. Он взял на третью багажную полку за какие-то небольшие деньги. Тогда так можно было. Доехали до Таганрога, потом электричка, и вот мы на месте.
Степь да степь кругом,
Путь далёк лежит.
Мы дошли до лагеря. Сергей с кем-то поговорил, и мы поставили палатки. Боже, какой же здесь всё-таки воздух, какое небо. Всё глубокое, насыщенное, пахучее. Рядом протекала река “Мёртвый донец”. Она получила своё название после окончательного разорения и убийства жителей древнегреческого поселения Танаис, в пятом веке, на раскопки которого мы и приехали. С этой рекой я очень скоро довольно близко познакомился. Прямо на следующий день. А пока мы перекусили тем, что с собой захватили и пошли знакомиться с людьми.
На лагерь спустился вечер, зажглись яркие звёзды, загорелся костёр, зазвучала гитара. Мы подошли к огню, кругом сидели лохматые, лысые, бородатые люди с одухотворёнными лицами и беседовали об искусстве. На гитаре играл Жуков, и мы присели на свободное место.
Мне потом всё припомнится, как утоленье
Жаркой жизни-любимые, юные лица,
Я не знаю, пред кем мне стоять на коленях
За случайную жизнь, что до смерти продлится.
Закончил он песню. Все задумались, глядя на костёр. Какая всё-таки магия исходит от настоящего, живого костра, особенно здесь, в степи. В каждом из нас просыпается первобытный предок, сидящий вот так, после сытного или не очень обеда, около костра и чувствующего себя в безопасности.
Рядом со мной сидела дама и смотрела на Жукова влюблённым взглядом. Но он её как то не замечал. Наконец ей надоело, и она повернулась ко мне.
- А как тебя зовут? - спросила она.
Я представился.
- Очень приятно, - сказала она, - Людмила.
Она была старше меня и смотрела покровительственно.
- А хочешь завтра на ботике прокатиться до Ростова? У нас тут остановились речники из речного училища, студенты с преподавателем, они завтра отплывают в Ростов, можем с ними пойти?
Я задумался. Я видел взгляд, которым она смотрела на Жукова, видел его реакцию и понимал причину её предложения, но, почему бы и нет, я никогда не был в Ростове на Дону, да и поездка на ботике казалась мне заманчивой. Я согласился. Первый день в Танаисе повернулся ко мне неожиданной стороной.
Утром она меня разбудила, и мы что-то быстро поев, не будя Сергея, отправились к пристани. Там стояла большая шлюпка. Не помню сколько вёсельная, но большая, могла идти и под парусом и на вёслах. Мы сели, и они отчалили. Сперва было интересно, но потом однообразие ландшафта быстро наскучило и началась грусть, печаль, тоска. Солнце жарило неумолимо, спрятаться негде, выйти нельзя, в общем мы шли, как говорят моряки. Пробовали ставить парус, но ветер на реке был крайне не стабилен и в результате всё равно переходили на вёсла. В общем с грехом пополам дошли до Ростова. Мы с Людмилой выгрузились и пошли смотреть город. Она была местная и рассказывала очень интересно. Ростов- Папа раскрывал мне свои объятия, тем более жара уже спала, и мы с удовольствием побродили по узким Ростовским улицам вверх, вниз. Прям город на холмах, как показалось мне тогда. Нагулявшись всласть, мы поехали обратно в лагерь. К вечеру добрались и разошлись по своим палаткам. Вернее я пошёл в палатку, а она жила в домике.
У палатки сидел Сергей и что-то ел. Домашнее - почувствовал я, откуда?
- Представляешь, пошёл я в поля, думаю, разживусь чем-нибудь у местных, там фрукты какие, может картошки подрою, испечём. Зашёл в чей-то огород и только собрался на что-нибудь обратить внимание, как вдруг из кустов выходит, кряхтя, старушка, божий одуванчик. Нет, чего выходит, выползает. А заборов там не было, поэтому я сказал, что заблудился. Она меня пожалела и пригласила в гости, накормила и с собой дала. Я обещал завтра ещё зайти, помочь по хозяйству.
- Вот провинция, представляешь, где-нибудь в подмосковье так. Еле бы убежал.
-Да, прикольно. А в музей- то когда пойдём, раскопки смотреть?
-Да успеем, ещё куча времени.
И мы легли спать.
На утро мы пошли к старушке. Её дом был крайний в деревне, мы зашли, она обрадовалась, начала квохтать над нами, как курица над гнездом. Стала собирать на стол. --Нет, нет, - сказали мы, - сначала работа.
-Ну как же, на голодный желудок?
-На голодный желудок лучше работается, - изрёк Серёга.
И мы пошли в огород. Что-то перенесли, что-то вскопали, что-то подняли и приколотили. В общем позанимались сельскими работами, что были ей тяжелы, а нам молодым было ни почём. Солнце встало в зенит, стало жарко.
-А давайте наконец к столу, - позвала в очередной раз баба Маша.
На этот раз мы не отказались и пошли в старую казацкую хату, которую они называют куренем. Бабушка вся сияла, она накрыла шикарный стол, мы сели и стали есть. А пока мы ели, она сидела в углу, положив голову на ладонь, её взгляд был где-то далеко и покрыт грустной поволокой. Она смотрела на нас с умиленьем и грустью. Наконец наевшись, мы попрощались и обещали завтра ещё прийти, ещё помочь чем-нибудь.
Мы шли в лагерь довольные, отяжелевшие и разговаривали по дороге.
- Хорошая старушка, одинокая, хорошо, что так получилось, а ведь могли не встретиться. Просто потырили бы то да сё и всё. Здесь все так делают, степи - то бескрайние.
- Да уж. Сейчас придём в лагерь, переоденемся и пойдём в музей.
- Обязательно.
Но в лагере нас ждал сюрприз. Там была облава, нагрянули местные милиционеры, типа проверка документов. Надо сказать, что местные бизнесмены давно положили глаз на это место, хотели здесь ресторан поставить. Место - то какое, раскопки, древнегреческий город. Но директор заповедника был категорически против, вот они и пытались его выжить. А так как творческая тусовка досаждала местным жителям мелким воровством продуктов и вообще своим разнузданным рваноджинсовым длинноволосым видом, то привлекалась местная милиция. И вот мы попали на такой рейд. Сергей считал, что возить с собой паспорт это дичь, он свободный вольный человек и не брал его с собой. Поэтому его и других без паспортных повезли в местное отделение милиции. У меня паспорт был, но не бросать же друга, я напросился с ними, меня взяли. В отделении ещё раз проверили документы и отпустили, а их посадили в “обезьянник”. Ко мне подошла начальник паспортного стола, женщина лет 50, добрая деревенская тётка, дала денег.
-Иди сходи на рынок, купи им что-нибудь поесть.
-Может вы их просто отпустите? У нас в лагере есть еда.
-Нет, нельзя, - ответила добрая женщина. Они задержанные, без документов. Завтра придёт начальник и будет решать, что с ними делать.
Я пошёл на рынок, купил еды и принёс задержанным. Уговаривать добрую женщину было бесполезно. Я сел на электричку и поехал в лагерь. В лагере подошёл к директору, спросить, что делать.
-Что же вы только сейчас подошли? Нормальные люди, когда приезжают, подходят и спрашивают, чем помочь, а не когда припрёт.
-Простите, мы не успели, столько событий.
-А, - махнул он рукой, - иди уже, подумаю.
Я пошёл в палатку спать. Сон не шёл, вспоминалась добрая начальница паспортного стола, чья доброта была распята служебным долгом и мешала ей проявиться в полную силу. А сверху почему-то летала баба Маша и смотрела на нас с любовью и укоризной. Наконец я заснул.
Утром меня разбудил Серёга.
-Отпустили? - не поверил я.
-Да, но это было что-то! Пришёл начальник отделения с похмелья, не выспавшийся сел за стол, ознакомился с делом, открыл журнал и начал играть ручкой. То в одну графу хочет запись внести, то в другую. Первая графа-меня в Ростовский приёмник распределитель, вторая-отпустить.
А я стою, смотрю и сердце обрывается. Наконец решили позвонить кому-нибудь из моих знакомых для подтверждения личности. Взяли записную книжку, дозвонились до Димы. Подошла его мама.
- Здравствуйте! Вас беспокоят из отделения милиции Ростовской области, такого- то района, села такого то. Вы знаете Сергея Семёнова?
Димкина мама испугалась, Ростов, милиция.
-Нет!
Хорошо, разговор услышал папа, вырвал трубку, подтвердил. Меня отпустили.
-Да, история, - сказал я, выслушав, - что делать будем?
-Тикать, менты сказали ещё раз поймают, поеду в приёмник распределитель.
-Понятно, надо только к директору подойти, может помочь чем, а то не удобно как- то, да и с бабой Машей попрощаться.
Мы подошли к директору, извинились, спросили, чем помочь. Он махнул рукой, езжайте уже.
Мы собрались и пошли к бабушке прощаться. Она выслушала нас и расплакалась. Она приняла нас как своих, надеялась, что мы ещё побудем, что ей будет кому накрывать на стол, кого ждать, надеяться.
У неё были дети, взрослый сын, который делал карьеру в городе и давно не приезжал. Дочь, вышла за муж и вообще уехала в другую страну. Муж умер. И жила она одна, не для кого банки закрывать, не кому борщ греть. А тут мы, молодые, похожие на её сына. Только мы здесь, а он делает карьеру. И вот и мы уезжаем.
Она собрала нам в дорогу пирожки, а мы стояли и чувствовали себя виноватыми. Чувствовали огромное сожаление. Нет, не потому, что так и не сходили на раскопки, не побывали в музее под открытым небом, не потому, что не успели вдоволь пообщаться с интересными людьми, живущими здесь. А потому, что не оправдали надежд этой, в общем-то не знакомой, женщины, которая сейчас стоит у забора и машет нам платочком, тайком вытирая слезу.
Эх жизнь, как же ты бываешь иногда жестока!