Интерес к криминальной культуре в той или иной степени существовал во все времена и во многих общественных формациях. Причина, по-видимому, заключается в том, что уголовная культура отражает собой определенный символ романтического нонконформизма: отказ от условностей, пренебрежение нормами общества, прорыв к свободе поведения. И это вызывает некий феномен, а точнее - парадокс привлекательности.
Особую популярность на русскоязычном пространстве завоевали блатные песни. Лет 30 назад песни эти вписались в красивое и емкое наименование «шансон». Их исполняют по радио, телевизору, в ресторанах и за дружеским застольем. Они собрали миллионы просмотров на Ютубе. Кто не слышал «С Одесского Кичмана», «На Дерибасовской (иногда поют - Богатяновской) Открылася Пивная» или знаменитую «Мурку», которая звучит в культовом фильме с участием Высоцкого?
Я впервые услыхал красочную «Открылася Пивная» много лет назад от Анны, моей подруги времен окончания школы. Анна, симпатичная и взбалмошная девчонка, была младше меня на год и обожала шутки, розыгрышы и блатные мелодии. Вот она и напела мне:
Тут подскочил к нему маркер известный Моня
О чей хребет сломали кий в кафе Фанкони
Побочный сын мадам Алешкер, тети Песи
Известной бандерши-красавицы в Одессе.
Анина мама, доцент физфака Харьковского университета и сама изумительная красавица, наверняка не хуже упомянутой тети Песи, с улыбкой дополнила:
- Анночка, объясни ему, что такое бандерша.
Сейчас уже и не помню, известно ли мне было в те времена значение этого термина… Анна же, как говорится, не лезла за словом в карман, но в сущности была вполне нормальная, неиспорченная девчонка.
От неё же я услыхал и знаменитую «Марсель», созданную, как я узнал много позже, литературоведом и филологом Ахиллом Левинтоном в лагере в 1949 году. Левинтон получил по надуманному обвинению в антисоветской агитации 25 лет[1]; спасла его, как и многих, смерть конопатого тирана.
Стою я раз на стреме, держуся за наган,
И вдруг ко мне подходит незнакомый мне граждан
И говорит он тихо: «Куда бы мне пойти,
Хочу сегодня лихо я ночку провести?
Чтоб были там девчонки, чтоб было там вино
А сколько будет стоить мне это все равно»
….
И он мне говорит: «В Марселе такие кабаки,
Такие там ликеры, такие коньяки»
и т.д.
Подавляющее большинство поклонников блатной песни не имеют криминального опыта и не знакомы с жестокими и отнюдь не симпатичными реалиями уголовного мира. Тем не менее множество людей нуждаются в своеобразной отдушине вне зависимости от исторического, экономического и культурного контекста. Увлечение блатной тематикой – это в первую очередь свидетельство тяги не только к недостижимой в обыденной жизни вольности, к выходу за пределы норм и стереотипов, но и к неприятию существующих общественных порядков. Последнее утверждение как раз и предопределило исключительную популярность блатной тематики как в российской империи, так и, в значительно большей мере, в Советском Союзе и на постсоветском пространстве. Этот неизбывный интерес многочисленные выходцы с указанных территорий привезли с собой в Америку, Европу, Израиль и прочие страны и континенты исхода.
Популярность уголовной тематики - отнюдь не исключительно российское или советское явление. Достаточно вспомнить баллады и саму жизнь Франсуа Вийона, истории о Робин Гуде, Тиле Уленшпигеле, австралийские («Wild Colonial Boy»), ирландские («Whiskey in the Jar»), мексиканские («наркокорридос»), арабские и прочие разбойничьи песни. Однако нигде уголовная тематика не получила столь широкого, поистине всенародного распространения, как в российском (до и постсоветском) и в советском обществах, и естественным образом, среди разноплеменных выходцев из Союза и России во многих странах современного мира. Впрочем, в последнем случае эта популярность практически полностью ограничена иммигрантами первого поколения.
Еще в дореволюционные времена воровская и даже бандитская «романтика» были весьма популярны во многих слоях общества. «Бродяга бежал с Сахалина», песни про Ваньку Каина, Стеньку Разина, Кармелюка и прочих разбойников широко исполнялись в ресторанах и прочих питейных и увеселительных заведениях, да нередко и с эстрады. Впрочем, эти песни, прославляя разбойничьих атаманов, подробно описывали тяготы и невзгоды каторги и тюрьмы. В конце 19 в. исследователь и путешественник В. Н. Гартевельд издал в Москве брошюру «Песни Каторги»[2], где именует их песнями «несчастных и отверженных».
Популярностью пользовались (и продолжают пользоваться) истории и газетные заметки про Соньку Золотую Ручку, Мишку Япончика, Леньку Пантелеева и других известных бандитов. А предводители мятежных банд прошлого, Емельян Пугачев и Степан Разин, жестокие разбойники, пролившие моря крови, при Советской власти были возведены в ранг народных героев и «борцов за свободу». В современной российской истории этот взгляд отчасти сохраняется.
Особую любовь народа уголовная тематика приобрела при Советской власти. После длительных невзгод, бед и разрухи времен революции и Гражданской войны образ рискового, независимого человека, легко пренебрегающего условностями, нарушителя суровых законов и правил социализма, приобрел некий ореол популярности. При всеобщей бедности и нищете многие стали - разумеется, ошибочно - воспринимать уголовников как врагов исключительно лишь богатых и зажиточных.
В первые годы советской власти не существовало жесткой цензуры музыкальных и сценических произведений, и блатные песни свободно исполнялись в театрах, на эстраде и в ресторанах. В конце 20-х годов уже достаточно известный артист Леонид Утесов исполнил переделанную версию старой каторжной песни «С Одесского Кичмана». Прозвучала она в спектакле Ленинградского Театра Сатиры «Республика на Колесах». Затем Утесов включил песню в свой эстрадный репертуар. Именно эта песня принесла ему бешеную популярность.
К началу 30-х годов блатные песни запретили исполнять с эстрады. Однако, по легенде, в 1935 г. на приеме в Кремле в честь героев-полярников Сталин через Ворошилова передал Утесову просьбу спеть «С Одесского Кичмана». Исполнение получило грандиозный успех у кремлевских руководителей.
Вот что рассказывал сам Леонид Осипович:
- Я не знал, на каком я свете, и вдруг Сталин поднял свои ладони, и тут все они - и этот, с каменным лбом в пенсне, и этот лысый в железнодорожной форме, и этот всесоюзный староста, и этот щербатый в военной форме с портупеей [3] - начали аплодировать бешено, как будто с цепи сорвались. А наши герои-полярники, в унтах, вскочили на столы!
Огромной популярности блатной песни в «Стране Советов», конечно же, в большой мере способствовало и следующее обстоятельство. Разогнав Временное правительство и законно избранное Учредительное Собрание [4], так называемая «народная» власть сразу же развернула репрессии против собственного народа. К концу сталинской эпохи практически в каждой семье появились люди, то ли пострадавшие, то ли достаточно близко знающие пострадавших. Попробуем перечислить, в хронологическом порядке, огромные пласты населения страны, подвергнутые репрессиям:
- Заложники красного террора;
- Десятилетиями преследуемые, словно бешеные собаки, ветераны социалистических партий - эсеры, меньшевики, боротьбисты, бундовцы [5]
- Пошедшие на службу к большевикам и верно служившие им по 10-12 лет бывшие царские офицеры и чиновники, а заодно и профессора;
- Нэпманы и их семьи, наивно поверившие лысому дедушке Ленину, что нэп - это «всерьез и надолго»;
- Миллионные жертвы коллективизации, раскулачивания и голодомора;
- Троцкисты и причисленные к ним;
- Собственные «пламенные революционеры», а заодно с ними военачальники, герои-разведчики и чекисты;
- Левые и правые «уклонисты»-коммунисты;
- Т.н. ЧСИР - члены семей изменников родины, т.е. жены, а нередко еще и дети, родители, братья и сестры осужденных по печально известной 58 статье [6];
- «Интернационалисты» из зарубежных стран;
- Члены латышской, польской, финской и немецкой диаспоры в Советском Союзе;
- Инженеры и ученые, «назначенные» т.н. «вредителями»;
- Рабочие, опоздавшие в цех на 20 минут и колхозники, опрометчиво подобравшие три колоска на небрежно убранном поле;
- Солдаты и офицеры Красной Армии, побывавшие в плену или в окружении;
- Перемещенные лица, вывезенные нацистами в Германию;
- Депортированные народы;
- До- и послевоенные «болтуны», осмелившиеся хоть намеком покритиковать власть усатого «горца» - «эффективного менеджера» нынешних извращенцев от истории;
- Евреи - поэты, артисты, врачи, ученые, инженеры времен «борьбы с космополитизмом»…
Воистину имя им легион! Как видим, одно лишь перечисление, возможно, не полное, категорий людей, ставших жертвами советской системы сталинской эпохи, заняло почти целую страницу!
А затем, при Хрущеве, счёт пошел уже не на миллионы, а «всего лишь» на тысячи - диссиденты; неугодные писатели и художники; те, кого в других странах именовали бизнесменами, а в СССР - спекулянтами, фарцовщиками, леваками, цеховиками и валютчиками; люди, получавшие срока за долларовую бумажку в кармане, за желание покинуть любимую «страну советов», за «настырные» жалобы на власть имущих…
Если прибавить к этому неимоверному числу пострадавших еще и тех, кто получил срок за реальные уголовные преступления - кражи, грабеж, мошенничество, хулиганство и т. п. - то число испытавших тюрьмы и лагеря зашкаливает за все мыслимые пределы. Добавьте сюда членов семей и других близких. Недаром лишь в одной стране - России издавна существовала и продолжает существовать горькая пословица «От сумы да от тюрьмы не зарекайся». Сума здесь - это нищенский или лагерный мешок, сумка.
Вот и дословное подтверждение из старинной песни:
Сбреют длинный волос твой
Вплоть до самой шеи,
Поведет тебя конвой
По матушке Рассее.
Выдадут тебе халат,
Сумку с сухарями,
И зальешься ты тогда
Горючими слезами.
Да только выдавали каторжникам эту самую сумку с сухарями в царские времена, а уж в советское время - шиш!
Вот и стала тюремная «романтика» всенародной. Тем более, что к лагерной баланде причастилось и множество интеллигентов, да и просто людей талантливых и творческих. Так появился, скажем, известный «Окурочек» Юза Алешковского:
Из колымского белого Ада
Шли мы в зону в морозном дыму
Я увидел окурочек с красной помадой
И рванулся из строя к нему
«Стой, стреляю!», - воскликнул конвойный
Злобный пес разорвал мой бушлат
Дорогие начальнички, будьте спокойны
Я уже возвратился назад
Молодые люди, отсидевшие за хулиганство, драки и прочие мелкие преступления, по возвращении из мест заключения в целом ряде случаев становились образцами для подражания среди подрастающих подростков. Происходило это в силу все тех же личностных качеств, воспринятых получившими срок от уголовного контингента - пренебрежение условностями, неприятие общественной морали и норм, лихая свобода поведения, блатной жаргон. Создавался эффект домино…
В 60-е годы прошлого века блатную тему подхватил Высоцкий, в 70-е - Розенбаум. Эти авторы никогда не «сидели», но хорошо чувствовали, чего хочет народ. Талант, а также очевидное, хотя и не высказанное прямо противостояние официальной советской идеологии, привлекало многих - молодежь, подростков, людей средних поколений. Газетная критика только подогревала интерес к этим песням и способствовала их популярности.
В те же, 70-е годы стали распространяться неподцензурные записи блатных песен в исполнении певца и гитариста Аркадия Северного (Звездина) и ансамбля «Братья Жемчужные». В 80-е появляется Михаил Круг (Воробьев). Однако Круг придерживался консервативных, близких к монархическим убеждений, сотрудничал с Вл. Жириновским, в связи с чем его популярность ограничивалась определенными слоями населения. А потом на сцену вышли многие десятки профессиональных исполнителей блатной разновидности «шансона». Но это уже другая тема и другая история.
Примечания автора
[1] Известная в свое время статья Уголовного Кодекса 58-10. Получить ее можно было за любое неосторожное слово. С 1921 по 1953 год по всем подпунктам 58 статьи, согласно подсчётам МВД СССР от 1 февраля 1954 г., было осуждено 3 777 380 человек. По данным общества «Мемориал», это число составляет около 5.5 млн человек.
[2] https://humus.livejournal.com/4267734.html
[3] Имеются в виду четверо близких подручных Сталина в довоенные годы, последовательно - Молотов, Каганович, Калинин, Ворошилов.
[4] Учредительное Собрание - представительный орган, избранный населением России в ноябре 1917 года и созванный в январе 1918 года для определения государственного устройства страны. Было разогнано большевиками 6 января 1918 г.
[5] Советская власть жестоко преследовало представителей социалистических партий в течение всей жизни Сталина. Один пример - революционер, представитель партии эсеров Ирина Каховская, дальняя родственница декабриста Петра Каховского, которая с 1919 по 1948 арестовывалась большевиками шесть раз. Провела в заключении и ссылках, при царе и при «советах», 45(!) лет.
[6] 58 статья Уголовного Кодекса СССР, в просторечии именуемая «политической». Была принята в 1927 г. и отменена лишь в 1961 г. В разное время имела от 11 до 18 подпунктов. Людей, осужденных по этой статье, называли «врагами народа». Типовыми мерами наказания были расстрел или лишение свободы на срок 10 или, чаще, 25 лет с конфискацией имущества.