В одной чёрной-черной Вселенной, в одной чёрной-чёрной Галактике, в одной чёрной-чёрной Солнечной системе, где кружатся чёрные-чёрные планеты, а Солнце и Луна тоже чёрные (представляешь?), есть одна чёрная-чёрная обитаемая планета Земля.
На этой чёрной-чёрной планете, в одном чёрном-чёрном городе, одной самой чёрной-чёрной ночью (хотя, там и день был тоже, такой себе), на одной чёрной-чёрной улице, в одном чёрном-чёрном доме (к слову, там улицы и дома были почти одинаковые), в одной чёрной-чёрной квартире была чёрная-чёрная комната (одна - из).
Страшно? Скучно? Вовсе нет! Знаешь почему? Комната освещается светом звёзд, играющим с фактурами, текстурами, формами и рельефами всего, что находится в этой комнате. Поэтому там – очень красиво! Не так красиво, как в космосе, конечно, но и не так однообразно, как, скажем, в могиле. Согласитесь, что это весомый плюс?
Поэтому всё, что находилось в этой чёрной-чёрной комнате, не наводило скуку, не ослепляло, а завораживало и будораживало (знаю, что такого слова нет - вольность автора): и чёрный блестящий потолок, словно застывший прямоугольник отполированного обсидиана, и черный блестящий пол из больших плит чёрного мрамора, с более темными прожилками, и чудесные чёрные обои с большими чёрными цветами и завитушками с шелковистой фактурой, которая изумительно контрастировала с матовым фоном.
Прямо напротив чёрного распахнутого окна, с занавесками из чёрной-чёрной органзы, стоял чёрный-чёрный комод, с чёрными-чёрными панелями, напоминающими чёрный-чёрный гофрированный габардин.
Неподалеку стояли два маленьких, но очень уютных камерных пухлых кресла из чёрного-чёрного бархата, с чёрной-чёрной бахромой по низу, у забавных чёрных-чёрных ножек, напоминающих лапы чёрного-чёрного льва, а между ними притулился приземистый маленьких круглый чёрный-чёрный столик с изящной плоской чёрной-чёрной вазой на высокой ребристой ножке, наполненной чёрными-чёрными фруктами, и, как ты уже догадался, чёрной-чёрной бутылкой с…
Ой, я забыла про люстру рассказать? Знаешь, какая она была? Ни за что не догадаешься! Роскошная, тяжеленная люстра с изумительными подвесками из чёрного-чёрного хрусталя! Вот, как раз сейчас из окна подул тёплый-тёплый летний ветерок, и в оглушительно громкой тишине чёрного-чёрного пространства волшебной чёрной-чёрной комнаты чёрные-чёрные подвески чёрной-чёрной люстры мелодично зазвенели, как крошечные чёрные-чёрные колокольчики на шейках чёрных-чёрных котиков. Слышишь?
Прямо напротив кресел со столиком раскинулась, как чёрное-чёрное море (хотя, наверное, не настолько большая), чёрная-чёрная кровать из эбенового дерева, размера king size, застланная чёрным-чёрным сатиновым узорчатым бельем. Разумеется, узор на белье тоже - чёрный-чёрный, но чуточку темней основного чёрного-чёрного фона.
Если ты ещё не заснул на этом месте, то я, пожалуй, продолжу. Зазвучала музыка, и на чёрной-чёрной огромной кровати шевельнулась женщина в чёрной-чёрной длинной накидке с капюшоном.
Небрежным движением руки с чёрным-чёрным многорядным браслетом из самого чёрного-чёрного крупного жемчуга на узком запястье она отстегнула на шее чёрную-чёрную пряжку плаща и, тряхнув головой, скинула капюшон. По комнате поплыл деликатный аромат парфюма - умиротворяющая нежность розовых хрупких пионов (кстати, стоящих в натуральном виде в пузатой чёрной-чёрной вазе на чёрном-чёрном комоде), с еле различимой бодрящей цитрусовой ноткой.
Чёрный-чёрный шёлковый плащ с меланхоличным шелестом стек на чёрную-чёрную упругую постель, явив взору чёрной-чёрной ночи изумительное бельё женщины. На ней был чёрный-чёрный атласный корсет без бретелей, туго-туго перетягивающий талию (не знаю, как ей удавалось в нём дышать), и чёрные-чёрные полупрозрачные нейлоновые чулки с широкой гладкой каймой на бёдрах, за которую жадно вцеплялись чёрные-чёрные царапучие подвязки почти незаметного, как чёрное – на чёрном, чёрного-чёрного кружевного пояса (тоже - такое себе удовольствие).
Женщина поправила волнистый локон (она любила порядок и на голове, и в голове) у мерно покачивающейся от ровного дыхания груди (о её размере - скромно умолчу), наполовину прикрытой тем самым бесподобным и слегка садистичным чёрным-чёрным корсетом, и о чём-то на минуту задумалась, поправляя складочки на чулке (нейлон - это тебе не капрон) и разглядывая чёрную-чёрную бутылку вина и чёрные-чёрные фрукты, искушающие вкусовые рецепторы на столике напротив в упоминавшейся выше чёрной-чёрной фруктовнице.
Не знаю, возможно, у дамы было чёрное-чёрное настроение, и были в этот момент чёрные-чёрные мысли, а, возможно, у неё внутри всё тоже было чёрное-чёрное. История об этом умалчивает, но я хочу сказать одно - всё, что было в этой женщине чёрного-чёрного, было естественным и натуральным, дарованным самой природой. Согласитесь, что это тоже весомый плюс?
Еле слышно дзинькнув длинными серьгами из чёрных-чёрных кристаллов Сваровски, касающихся обнажённых матовых плеч, женщина порывисто встала, и, спустя два шага, она уже сидела в ласково обнимающем ее спелые формы чёрном-чёрном кресле.
Она налила себе густого чёрного-чёрного аппетитного вина (она почти всегда делает то, что ей хочется), как, если бы оно было красным-красным, в чёрный-чёрный бокал, по форме напоминающий чашу папируса с древнеегипетских причудливых фресок, как если бы он был в форме раскрывшегося белым-белым утром красного-красного тюльпана, из белого-белого тонкостенного резного стекла с растительным матовым узором.
Задумчиво покачав носком чёрной-чёрной лакированной туфельки на высокой-высокой чёрной-чёрной и безбожно изящной шпильке в такт неведомо откуда льющейся музыке (полагаю, это была песня «It Won't Last» - под нее хорошо танцевать обжигающий чёрный-чёрный возбуждающий медленный танец), странная женщина посмотрела прямо тебе в глаза своими обжигающими чёрными-чёрными глазами, как две самые-самые чёрные-чёрные бездны (да-да, у дамы было два, своих собственных, чёрных-чёрных глаза), в обрамлении чёрных-чёрных длинных пушистых ресниц, и приветливо улыбнулась такой улыбкой, ну, как, если бы она улыбнулась самому-самому близкому и самому-самому желанному человеку в этом чёрном-чёрном мире (надеюсь, ты это заценишь).
Самые совершенные чёрные-чёрные очаровательные губы разомкнулись, нарушив затянувшуюся чёрную-чёрную неловкую паузу:
- Ну, и что ты стоишь столбом с открытым ртом в дверном проеме? Женщин в бордовом неглиже никогда не видел? – усмехнувшись алыми губами, я пригубила бокал вина и взмахнула белой рукой с длинными кровавыми глянцевыми ногтями. - Приходи, присаживайся, раз пришел – я поднялась навстречу, набрасывая на плечи кружевной пеньюар, - и сними, уже, эти дурацкие чёрные очки! Сегодня пасмурно, и вообще, если ты вдруг не заметил, за окном – уже ночь.
RR