Глава 7. Встреча.
Я не стал задерживаться надолго у реки, и через четверть часа вся наша кампания выдвинулась в обратную сторону. Содержимое мешков определил для себя сразу – свежая, и даже еще не соленая икра. Когда впервые попробовал ее на вкус, то несколько минут плевался, а после зажевывал смородиновым листом. С тех пор и не приходилось отведывать такие деликатесы. Свои следы на берегу постарался замести ветками, а к мешкам даже и не притронулся. Знал, что связываться с речными себе дороже. Убрал и Лысухин помет у стоянки, взял ее под уздцы, и наша троица еще долго удалялась от берега по ручью. Только к вечеру возвернулись обратно, я – со смешанным чувством от встречи на реке, а мои спутники – голодные и уставшие. Огонек даже пытался приложиться к материному вымени, но получил копытом в бок. Я не решился разжигать огонь, хотя до реки было не менее двух десятков километров. Отвык уже от встречи с людьми, особенно промышляющими нелегально на реке. Хотя и сам грешил последнее время тем же. Завтра с утра засобирался на пристань, к которой дорога совсем в другую сторону, да и длинней в два раза будет. Вот бы Палыч сам приехал, так хотелось с ним поговорить о последних случаях в тайге и на реке.
К полудню уже подъезжал к пристани. Магазин открывался сразу по прибытии ее начальника и, видимо, я опередил его. Среди кучки народа у магазина выделялась та самая парочка, что видел накануне на берегу. Они были явно навеселе и пытались еще смешить ожидающих:
- И как только он прыгнул в воду без трусов, так и поплыл на тот берег, - закатывался тот, что поменьше и покрепче, тыкая пальцем на своего компаньона. Завидев меня, вдруг сменил тон, и, спустя минуту, был уже рядом:
- А ты кто такой будешь, мил человек?
- Я друг Палыча, приехал на встречу по делам.
Коротышка разом примолк, видимо Палыч здесь был в авторитете, и задавать лишние вопросы его друзьям здесь не приветствовалось. Катер появился где-то через час, и за это время народу на пристани заметно поубавилось. Палыч прибыл сам, да еще вместе с двумя сопровождающими, и, как только взошёл на берег, то объявил во всеуслышание:
- Сегодня торговли не будет. До вечера разгружаем товар, а завтра с утра работаем!
Завидев меня, разулыбался и сжал в объятиях:
- Рад тебя видеть в здравии, все тебе привез, но придется отработать, - похлопал меня вдобавок по плечу, и начал снимать с себя верхнюю одежду. Его помощники оказались вооружены, и у одного на плече висел карабин. Углядев удивление в моем лице, Палыч отвел меня в сторонку и вполголоса поведал:
- Этот с рыбоохраны, с инспекцией, завтра с утра будет проверять лицензии на отлов, не хотел его брать с собою, да вежливо попросили.
Я помог разгрузиться, и даже все подарки сносил к Лысухе. Палыч предлагал остаться до утра, но не решился, сославшись на оставленного дома одного жеребенка. Это был его последний визит в уходящем месяце, через неделю собрался в отпуск, и с женой на юг. Я поведал ему о встреченной парочке, и их делах на берегу, на что он нахмурился и попросил больше никому об этом не сообщать. Но когда увидел каменную россыпь на тряпице, то округлил глаза:
- Откуда это у тебя?
- Нашел в тайге, - я рассказал ему и эту историю. Палыч вскочил, и начал ходить туда-сюда, приговаривая:
- Ну зачем ты сюда сегодня явился? Слушай меня внимательно, ровно через месяц ты должен быть день в день здесь на пристани. Обещаешь мне? – и подал мне толстую пачку денег, - никуда не уходи, и прошу тебя, дождись меня, а это тебе на все твои запросы.
Я пялился на него, ничего не понимая, но Палыч на этом поставил точку. Разговор был окончен, и он нехотя переключился на своих сопровождающих, махнув рукою.
Поклажей оказалась разобранная буржуйка из нержавейки, гнутая труба, два рулона новенького рубероида и много чего по мелкой надобности. Попрощавшись с товарищем, и пообещав вернуться вовремя, отправился восвояси. До заката еще часов пять, и уже точно придется коротать темные часы в тайге, да мне и не привыкать. Лысуху решил не обременять своим телом, а посему, оставшись налегке, вел ее под уздцы уже такой знакомой нам тропою. И как только, почти на две трети пути, в тайге потемнело, мы расположились на очень ровной и поросшей травой полянке. Я разгрузил своего носильщика, и отправил пастись, привязав за близлежащее сухое дерево. Ночь теперь в тайге коротка, через три часа начнет светать, и лишь один из них мне отводился чтобы вздремнуть. Вот был бы еще пес рядом, а ведь можно было наказать Палычу, или поспрашивать у речных людей, как же сразу не подумал. Наверное, кроме Альфы, никого и не хотелось больше. В таких раздумьях не заметил, как и задремал…И снился мне сон, удивительный сон, как будто бы я очутился в детстве и сижу за белым накрытым столом рядом с сестрами и братьями, а матушка обходит нас по кругу и поглаживает ласково по голым рученькам. От такого прикосновения и проснулся: Лысуха уже тоже обошла вокруг пару раз, и своим шершавым языком облизывала мне растопыренную ладонь.
Солнце еще не поднялось над соснами, как наша процессия возвратилась к лагерю. Если бы не короткий отдых, то пришлось бы просить Лысуху о снисхождении к пешему, и обременять ее на лишнюю поклажу. Сегодня займусь, пожалуй, одной печкой, подгоню да облажу камнями трубу снаружи, а уж потом по топке определюсь – какой длины заготавливать полешки. А что предпринять в ответ на предложение Палыча, даже пока и не стану углубляться, время покажет. Пришла середина лета, через неделю-две начнется сезон травосбора, вот и будет мне занятие на месяц вперед, а где подсушивать травы – уже определился: лучшего места, чем верхняя площадка не найти, всегда тень, да легкий ветерок. Еще в первый свой приход сюда задумался о водном источнике, ведь не могли же пришлые люди устраивать себе жилище вдали от воды. Решение пришло внезапно, когда однажды, после непродолжительного труда, отпустил Лысуху в свободное времяпровождение. А когда вспомнил вдруг о ней, то не обнаружил в ближайшем окружении. Чуть удалившись от зимовья, углядел ее торчащие уши в неглубокой лощине, а моя верная спутница уже изрыла копытами небольшую ямку и наслаждалась из нее живительной влагой. Ну вот, значит, родник бьет, и лучшего места для колодца мне не сыскать.