Когда у человека что-то болит, а потом он принимает таблетку или ему делают укол, и боль уходит, человек проходит несколько стадий: первая - восторг и облегчение. Ура! Ничего не болит! Дышать, ходить и заниматься привычными делами очень легко! Вторая - возвращение боли и, как следствие, глупая надежда. Вдруг поболит и само пройдет? Это же возможно, правда? Таблетка ведь помогла всего лишь несколько часов назад? Человек прислушивается к боли и старается убедить себя, что она становится все слабее и слабее, но на самом деле она только усиливается и приходит следующая стадия - отчаяние. Понимание, что ничего тебе не помогает. А уж какая стадия будет следующей... зависит от человека. Моей стала слепая вера в Ирину Петровну и ее воду. Нет, конечно же это не научная классификация! Этой мой опыт, и все эти стадии я проходила неоднократно.
В тот вечер, когда я побывала на приеме у Ирины Петровны, когда мы с мамой вернулись домой, я с трудом, засыпая на ходу, разделась и повалилась на диван. Я спала часов десять. Встала, чтобы попить воды (самой обыкновенной, кипяченой, из чайника, я напрочь забыла о приключениях прошедшего дня) и съесть плитку шоколада, а потом снова провалилась в сон. Мама (она перестала на меня сердиться, хотя временами все-таки недовольно поджимала губы) потом рассказывала, как она каждые полчаса подходила ко мне и прислушивалась к моему дыханию.
- Черт его знает, что там за гомеопатию она тебе дала! Многие говорят, что это чушь, а я верю! Верю, что это сильнодействующее лекарство и поэтому может как вылечить, так и причинить вред. Ох, ты так крепко спала, что я очень испугалась. Ты ведь смысл моей жизни! Я живу только ради тебя! - сказала мне мама.
А я проснулась в таком чудесном настроении, что сама удивилась, как я могла забыть себя такой: веселой, голодной и сильной. Голова не болела, хотя я и была готова к возвращению своих мучений и "прислушивалась" к себе, но их все не было и я понемногу начала верить в свободу от недуга, в освобождение. И это было незабываемое чувство.
Я прилежно разбавляла и пила целебную воду (она вообще никак не пахла, не имела вкуса, и если бы Ирина Петровна не при мне налила в банку каплю лекарства, я бы подумала, что меня обманули) и с каждым днем я становилась все сильнее, уверенность в собственном здоровье росла с каждым глотком лекарства. Я почему-то глупо загадала: как только я выпью последнюю ложку, моя жизнь изменится так, как я даже не представляю. Изменится не просто к лучшему, она станет абсолютно другой. Я с волнением смотрела, как воды в банке становится немного меньше, как я выпила уже четверть, а скоро банка будет пуста на треть. Мне было самой интересно, откуда взялась эта моя бредовая уверенность в связи перемен и этой воды. Я никому не говорила о своих мыслях, боялась, что меня засмеют, а мама обязательно спросит, чего же мне не хватает в жизни, каких таких перемен? Я не смогла бы ответить на этот вопрос, я и сама не знала.
Всем известно, когда чего-то очень ждешь и даже дни считаешь, очень скоро все начинает идти наперекосяк. Так случилось и со мной, когда бабушка взяла мою драгоценную банку руками, слегка испачканными в масле, выронила ее на кафельный пол, банка разбилась, а бабушка вскрикнула от ужаса.
- Прости, прости меня старую! Внученька, я сама съезжу к той женщине, пенсия будет и съезжу, она еще тебе воду сделает! Ты не переживай! - бабушка смотрела на меня такими жалкими глазами, что гневные слова застряли у меня в горле.
- Не надо, я сама съезжу, - все-таки рявкнула я на бабушку и пошла просить у мамы номер телефона Ирины Петровны.
Голос у Ирины Петровны почему-то изменился, стал каким-то масляным, не очень приятным или это телефон его так исказил? Она ответила, что не помнит меня, но время уделить сможет. Я путано объяснила про воду и бабушку, и Ирина Петровна надолго умолкла, но потом все-таки велела мне приезжать. Я решила съездить к ней сама, мне не хотелось, чтобы мама снова пыталась пойти со мной на прием и рассказывать, какая я хилая и как много болею, несмотря на море и витамины. С мамой мы по этому поводу снова слегка поругались, но бабушка встала на мою сторону (она продолжала чувствовать себя очень виноватой), мама дала мне денег, и я поехала на второй прием.
"Как я могла долго ползти по этой лестнице? Красивая, удобная, совсем не скользкая, надо же, цветы в подъезде, красота какая," - думала я, перешагивая через две ступеньки, наслаждаясь своим здоровьем. Около знакомой двери немного постояла, прислушалась к своей голове (она не болела) и решительно нажала на кнопку звонка. Я услышала, как в квартире раздалось треньканье и заранее улыбнулась. Вот сейчас дверь откроется, Ирина Петровна велит мне войти, я поблагодарю ее и расскажу, как я превосходно себя чувствую, но лекарство не смогла допить, так как бабушка разбила банку. И... я прервала внутренний монолог и еще раз позвонила в дверь. Может быть Ирина Петровна спит? Но мы с ней договорились о встрече. Или она в ванной и не слышит звонок? Я позвонила еще раз, а потом и еще. В квартире было очень тихо, никто не шел к двери, никто не кричал "сейчас, сейчас" или "входи, открыто!" На всякий случай я подергала за дверную ручку. Заперто. Странно, очень странно. Я побежала вниз, вроде бы около дома была телефонная будка.
- Алло? Ирина Петровна? Мы с вами договаривались и я...
- Я жду вас.
- Но я только что звонила в вашу дверь, никто не открыл!
- Может быть вам приснилось, что вы звонили? У меня со слухом все в порядке. Я вас жду. Сейчас выйду, встречу, как почетного гостя.
Голос Ирины Петровны стал источать ехидную, недовольную, прогорклую маслянистость.
Что значит, она дома? Стараясь дышать размеренно и неторопливо, я понеслась вверх по лестнице. На втором этаже дверь квартиры номер тринадцать все также была закрыта, а дверь квартиры напротив была открыта. На площадке стояла незнакомая мне, худая женщина. Я успела заметить, что она сильно сутулится и что вид у нее недовольный. Рта раскрыть она мне не дала.
- Это вы сейчас звонили? Что за бред! Дверь закрыта! Проходите!
- Нет, постойте! Вы - Ирина Петровна?
- А кто же еще!
- А я в прошлый раз позвонила в эту квартиру, мне открыла совсем другая женщина и сказала, что Ирина Петровна... - я прикусила язык. Она, та Ирина Петровна, не говорила мне свое имя! А я не спрашивала, мне было слишком плохо! Получается...
- Девушка, в той квартире никто не живет!
Еще страшнее! Я с призраком общалась? Или с духом мертвеца?
- Хозяева квартиру сдают внаем, посуточно.
Я облегченно выдохнула, по крайней мере та самозванка была человеком.
- Кто тут жил с месяц назад? Такая немного полная женщина с длинной косой? - хрипло спросила я, понимая, как жалко я выгляжу.
- Откуда я знаю, мне это неинтересно! Так вы входите? Результаты анализов с собой?
Я растерялась. Настоящая Ирина Петровна мне совсем не понравилась, как оказалось, я уже успела привыкнуть к той, которая, как выяснилось, была неизвестно кем.
- Нет, простите меня, - пискнула я и побежала вниз.
Я села на лавочку в уютном и тенистом дворе этого приветливого дома, где жили целых две Ирины Петровны и попыталась причесать свои мысли. Итак, я перепутала квартиры, это ясно, как божий день. Ввалилась к абсолютно незнакомому человеку, который меня почему-то не только не выгнал, но и еще решил мне подыграть. Мне стало понятно удивление "Ирины Петровны", когда я спросила про лекарство. Также стало абсолютно ясно, почему вся мебель в квартире была такой старой. Хозяева просто не стали тратиться на новую, зачем, если квартиру все равно сдают в наем. Это все мелочи, конечно! Но вот кем была та "Ирина Петровна" и как она мне помогла? Что помогла - это и сомнения быть не может. Голова меня перестала мучить. Вода в банке... я почему-то вдруг уверилась, что это было цирковое представление, что вода была самая обыкновенная, а таинственный эликсир вполне мог оказаться сиропом шиповника. Но что самозванка со мной сделала? Я вспоминала нашу встречу, но не могла найти ни малейшей зацепки, ни намека на ответ.
"Тебе нужно уезжать из города", - вдруг вспомнила я ее слова, - "тебе климат не подходит."
Саму мысль о переезде я закрыла на замок, а ключ выкинула. Это было абсолютно невозможно. Мама бы меня не отпустила, я это прекрасно знала. И вот сейчас слова липового гомеопата почему-то не просто вспомнились, а стали почти приказом. "Если эта Ирина Петровна, кем бы она ни была, смогла избавить меня от головной боли, возможно, она и с переездом не ошиблась?" - подумала я и пошла домой пешком. Слишком много мыслей теснилось в голове, слишком многое мне надо было обдумать.
***
- Куда бы уехать, куда бы уехать, - тихонько напевала я, стоя у дверей деканата,- сейчас обходной лист сдам и...
- Ты хочешь уехать? Родоки достали?
Я резко обернулась и увидела своего однокурсника Руслана - собрата по пересдачам, такую же фармакологическую бестолочь, как и я сама. Только Руслан умел "договариваться". И даже как-то предложил похлопотать и за меня. Не даром, конечно, в обмен на стипендию. Я отказалась, не позволило чувство собственного достоинства и непонятная брезгливость, а Руслан посмотрел на меня как на идиотку и ехидно сказал учиться получше, раз я такая честная.
- Эй, ты меня слышишь? Я спрашиваю, уехать из этого города хочешь? Почему?
Вот приставучий! Ему-то какое дело!
- По состоянию здоровья, мне здесь климат не подходит, - сказала я ему полуправду.
Я уже не сомневалась, что Лжеирина Петровна что-то сделала с моими мыслями. Я стала решительнее, перестала бояться и начала понимать, что мама мной манипулирует.
- Ты же понимаешь, что я живу только ради тебя?
Раньше я на эти мамины слова не то чтобы не обращала внимания, я не осознавала их вес. А ведь они накладывали на меня огромную ответственность за мамину жизнь. Я не имела права поступать так, как мне хочется, если мои поступки могли ранить мамины чувства. Нет, моя мама вовсе не была монстром, просто она действительно не видела иного смысла жизни, и меня это ужасало. Я дала себе слово, что не буду настолько безумно любить своих детей, сохраню свою личность и свою жизнь.
- Мама, но ведь когда-нибудь я выйду замуж и уеду, а вы с бабушкой... - начинала я сложный разговор, но мама меня перебивала:
- Зачем тебе куда-то уезжать? Места у нас хватит и для твоего мужа (если он будет, конечно, ты же знаешь, что наш род несчастливый), а тебе помощь в быту просто необходима, ведь ты такая неприспособленная к жизни! Нет, нет! Не разбивай мне сердце такими словами! - решительно завершала разговор мама, а я чувствовала себя связанной по рукам и ногам.
Понемногу меня начала раздражать эта несвобода, и я стала обдумывать план побега. Куда бы мне уехать? В Москву? А где я буду жить и работать? Ооох, как же все сложно!
- Климат не подходит?
Я так задумалась, что про Руслана и думать забыла.
- Да, болею здесь часто. Говорят, мне надо уехать.
- Куда?
- Куда угодно: к морю, в горы или в пустыню.
- В горы? Это можно устроить! А ты действительно хочешь уехать? - Руслан внимательно осмотрел меня с головы до ног, неприятно, оценивая меня, как скаковую лошадь.
- Да, действительно. У меня здесь проблемы, - ляпнула я, не сдержавшись.
- Мама говорит, с любыми проблемами можно договориться. И знаешь, она права, - задумчиво сказал Руслан и уставился на мои старые, но очень любимые и удобные босоножки.
Нахал он все-таки. Я решила попрощаться:
- Мне пора, я уже опа...
- У меня к тебе деловое предложение. Пойдем в кафе, обсудим.
- Я очень тороплюсь, извини, давай как-нибудь в сле... - но договорить он мне не дал. Ошарашил всего лишь несколькими словами.
- Выходи за меня замуж!
Вот они, перемены, которые я так ждала. Весьма неожиданные и нежданные перемены! Нужные ли?
Окончание следует завтра
Необходимое примечание: все герои и события выдуманы, все совпадения случайны.
©Оксана Нарейко