Глава девятая.
Всю эту ночь я проспал спокойно, без сновидений.
А проснувшись, я тут же решил, что мне немедленно надо выяснить, кто жил в этом флигеле.…
Наскоро одевшись и умывшись и не думая о завтраке, я надел штормовку, так как за окном снова хлестал ливень, и вышел во двор. Сначала я прошелся по дорожке до границы участка, чтобы посмотреть на дело рук своих.Вспаханный мноюогород являл собой прекрасную картину: толстые пласты землиаккуратными рядами тянулись вдоль забора,мелкая картошка уже была собрана и унесена незнакомыми мне птицами,на дорожке и рядом с нею я не увидел ни одного яблока, а с садовых груш еще не упало на землю ни одного плода, хотя на ветках их было еще много. Дикая груша по-прежнемурадовала меня обилием на ней желтых шариков.
«Если дождь прекратится, я должен сегодня окопать и побелить деревья», - подумал я. И сразу после этого понял, почему яне пошел к флигелю сразу, а занялся ревизией моих вчерашних трудовых побед: мне надобыло успокоиться перед тем, какприступить к раскрытию новых тайн и найти ответ всего на один вопрос: кто жил в этом домике?
О том, что во флигеле, скорее всего, проживал всего один человек, говорило и количество приборовв шкафчике для посуды: одна глубокая тарелка, одна мелкая,одна столовая ложка, одна чайная и так далее.
Сначала я подумал, что здесь жила женщина, вероятно, подруга хозяйки дома, любившая одиночество, но, увидев на столе пепельницу, а в ней – окурок толстой сигары, понял, что ошибся.
А когда я открыл дверь, ведущую в соседнюю комнату, то сразу догадался, кто жил в этом флигеле.
Ну, конечно же, это был учитель! Учивший девочек письму, арифметике, естествознанию, истории, физике и химии. В шаге от меня стояла этажерка с учебниками, и прямо в мои глаза упиралась брошюрка со столь нелюбимым мне словом «Прописи».
Было понятно, что эта комната служила хозяину и спальней, и кабинетом, и гостиной: у левой стены стол роскошный диван, застланный белоснежным постельным бельем, рядом – журнальный столик Напротив – письменный стол с ноутбуком и множеством листов исписанной бумаги. Я взял один из них и прочел:
«Дорогая Ирина! Никогда больше не присылай мне писем с этим человеком! Мы с тобой договорились, что в этом году не будем ни встречаться, ни переписываться. Так зачем же эти письма, в которых ты пытаешься убедить меня, что по-прежнему любишь меня? Я верю в твою любовь и без них. Но если хозяин узнает, что я переписываюсь с тобой, он сразу же уволит меня, и тогда мы не сможем с тобой пожениться. Ведь, проработав у него всего два года, я заработаю здесь деньги, которых нам хватит надолго.».
Письмо он не закончил, поэтому оно было без подписи. А мне так хотелось узнать имя хотя бы одного человека, проживавшего в этом доме.
И тут мне несказанно повезло! На столе рядом с ноутбуком лежал толстый блокнот с вытесненным на нем изречением: "Хороший учитель может научить друхих тому, чего сам не умеет".
Я открыл его и на первой же странице прочитал сведения о человеке, который вёл этот дневник:
«Фамилия: Мурузи,
Имя: Ипполит,
Отчество: Константинович,
Паспорт:-
Домашний адрес: Абхазия, Новый Афон.
Компания: -
Адрес офиса –
Служебный телефон: -
Мобильный телефон: +7- 918- 6………
Email: Murip@.........
Это были очень ценные сведения. Теперь я знал фамилию, имя и отчество хотя бы одного человека, жившего в этой усадьбе, мог связаться с ним по телефону или электронной почте, а, если понадобится, найти его по указанному адресу. Правда, он не указал ни улицы, ни номера дома, но Новый Афон не такой уж большой город, чтобы его жители не знали человека с такой редкой фамилией. Фамилия Мурузи была явно не абхазской, и, перебрав в уме несколько подобных, я, однако, не смог определить национальность домашнего учителя этого семейства.
Почти все последующие страницы ежедневника были заполнены краткими планами уроков. На первой строке- дата, на второй – имя ученицы, на третьей – название предмета, затем – виды работ по теме урока.
Таким образом мне удалось расшифровать вторую букву в инициалах девочек, их приблизительный возраст и класс, в котором они должны были учиться, посещая обычнуюшколу. Вот что я узнал.
Арианда…Не подумайте, что я ошибся. Именно, Арианда, а не Ариадна, как мы привыкли слышать и читать. Возраст на 1-е сентября 1915-го года (это дата, с которой начинается ежедневник) около семнадцати лет. Класс – выпускной (то есть, 10-ый или 11-ый).
Саида и Фариза, вероятно, близняшки, возраст около тринадцати лет, класс шестой.
Дарья, шести-семи лет, класс первый.
Но, перелистав весь блокнот, я нигде не встретил ни одного упоминания фамилии девочек. И понял, что это было сделано сознательно. Вероятно, хозяин дома, принимая учителя на работу, наказал ему нигде и никогда не упоминать его фамилию.
Свидетельством тому послужила еще одна моя находка: точно такой же ежедневник, стоявший в ряду учебников на этажерке.
Это был подробный дневник событий из жизни автора в усадьбе. Я мельком просмотрел его, стараясь найти там фамилию членов семьи, но тщетно. И я решил прихватить дневник с собой, чтобы прочесть его на досуге.
А пока мне надо было закончить осмотр всего флигеля. Отодвинув тюлевую занавеску на широком окне, я увидел за ним веранду с небольшим столом и двумя плетеными креслами. На веранду вела дверь, едва заметная за той же занавеской. Я открыл ее и вышел наружу. На столе стояла еще не откупоренная бутылка вина, рядом с нею - опять же пепельница с окурком. Слева веранда заканчивалась ступеньками, ведущими в заросли, справа я увидел самодельную некрашеную дверь, за которой был просторный чулан с солидным запасом дров, сложенных у стен. Но в самом конце чулана стоял, поблескивая черным лаком, снегоход, моя давняя неосуществившаяся мечта!
«Судя по письму неизвестной Ирине и пристрастиюк катанию на снегоходах, учитель был довольно молод, - подумал я. – Скорее всего, именно поэтому его поселили во флигеле, подальше от барышни Арианды».
После такого вывода, достойного самого Шерлока Холмса, мне в голову пришла мысль, что я был бы хорошим опером, если, вернувшись из армии, поступил в школу милиции.
Но впереди у меня было много рутинной работы, да и пустой желудок давал о себе, и я пошел готовить обед, прихватив с собой Мурра. Я отварил картошку, собранную мной вчера, нашел в кладовке баночку норвежской селедки и конфисковал из бара хозяина бутылку водки.
Правда, выпил я совсем мало, всего лишь одну стопку, что не помешало Муру посмотреть на меня с осуждением: «Не хватало только пьяниц в нашем доме». Но за селедку и картошку с маслом он сказал мне: «Спасибо!», после чего отправился досыпать во флигель.
А я решил привести в порядок аккумуляторы, чтобы можно было включить холодильник. Одна их часть находилась в сарае, который я уже называл электростанцией, и предназначалась для питания приборов небольшой мощности: ночников, ноутбуков, зарядных устройств телефонов. А аккумуляторы для холодильника находились в специальном отсеке непосредственноп од ним, чтобы энергия не терялась по пути на кухню по проводам.
Я нашел в сарае трехлитровую бутыль с серной кислотой и за полчаса приготовил раствор под названием «электролит», опять-таки опираясь на на знания, полученные в армии.
Я еще хотел закончить работу в саду, но погода сегодня явно не собиралась позволить мне это, и я отправилсяв кабинет хозяина для дальнейшего исследования его библиотеки.
На столе там лежали пять книг, приготовленных мною заранее: Мопассан, Гюго, Мериме, Стендаль, Дюма.
Я попробовал вспомнить сюжеты всех этих произведений, и ответить всего лишь на один вопрос: за что мстят герои этих книг?
Со старухой Северини я уже разобрался: она мстила за своего убитого сына.
Жан Вальжан, сбежав с каторги, пытался отомстить за то, что был сурово осужден за преступление, которого не совершал.
Хосе убил Кармен за поруганную любовь.
Жюльен Сорель решил отомстить госпоже де Реналь за то, что она разрушила его светлое будущее в браке с маркизой Матильдой де ла Моль, но после попытки убить её он идет на плаху бодрым и мужественным, поняв, что по-настоящему любил только одну её, женщину, из-за которой о нбудет казнен.
Граф Монте-Кристо мстил за предательство.
Перелистав буквально по странице каждую из книг, я нашел лишь две пометки, сделанных карандашом в романе Гюго «Отверженные».
Первую пометкув виде галочки я увидел на странице, где полицейский агент Жавер хитро уличает мэра города Монрейля г-на Мадлена (он же Жан Вальжан) в совершенном им некогда преступлении. А вторая пометка, жирный восклицательный знак, была сделанав описании сцены, когда Жан Вальжан забирает девочку – сироту Козетту у жестоких супругов Тенардье.
Это час, проведенный в размышлениях и беспрерывном листании книг, ничего нового мне не дал. Кроме ещё одного приступа головной боли.
Отправляясь в свою комнату, я взял собой только одну эту книгу, роман Гюго «Отверженные». Объяснил я это себе так: если хозяин сделал пометки только в нём, следовательно, есть что-то общее между сюжетомэтого романа и его жизнью. Значит, надо перечитать эту книгу, чтобы найти это сходство. И, главное, выяснить, кем же был хозяин этого дома: Жаном Вальжаном или Жавером.
Этим я решил заняться после ужина и отправился на кухню. Мурр на ужин не пришел, видимо, намереваясь истребить всё мышиное поголовье во флигеле, и я не стал ничего готовить. Утолил голод пачкой заморских крекеров с апельсиновым соком и поднялся к себе, чтобы продолжить вторичное знакомство с романом Гюго. Но его длинные и, на мой взгляд, совершенно ненужные отступления от сюжета, клонили меня ко сну, и тогда я засунул книгу по подушку и взял с тумбочки дневник Ипполита Мурузи.
Вообще-то, я считаю, что читать чужие дневники непорядочно, но в данном случае я как бы выступал в роли следователя, а им позволено всё.
Дневник был начат первого сентября 2015-го года, а последняя запись была сделана тоже первого сентября 2017-го.
В начале я прочел:
«Сегодня приступил к занятиям с девочками. Они все разные, и не только по возрасту, но и характерами .
Старшая, Арианда (?), гордая абхазская девушка. Она не верит, что я могу ее чему-либо научить и относится ко мне снисходительно. Двойняшки Саида и Фариза, вообще, настроены против меня враждебно. Почему, еще не понял. Но думаю, что пойму.
И только Дарье я понравился. Вероятно, потому, что на первом уроке мы с ней только рисовали. Кстати, она попросила меня не называть её Дашенькой. Долго думал о причине такой её просьбы. Остановился на том, что ей хочется быть старше своих шести лет. Кроме неё, меня еще полюбил кот по имени Жорик»
Затем я прочел последнюю запись. Она сделана торопливым почерком и очень кратка:
« 01. 09. В 8.30. позвонил босс, сказал,что срочно уезжаем на двух машинах. Одну будет вести он, другую – я…».
Я догадался, почему он поставил в начальной записи вопросительный знак после имени «Арианда». Видимо, Ипполит, как и я, привык читать и слышать «Ариадна» и удивился, когда девушка назвалась Ариандой.
Из всего прочитанного, новым и важным для меня было следующее: точное время отъезда или, точнее сказать, бегства семейства из дома и то, что учитель называл хозяина боссом, а Мурра – Жориком».
Я залез под одеяло, так как уже стало холодно, и подумал: «Завтра с утра позвоню Ипполиту Мурузи. Он должен рассказать мне, куда они поехали, покинув этот дом».
Утром меня разбудил луч солнца,отразившийся от зеркала и бивший мне прямо в лицо.
продолжение следует