Глава 98
Кардинал был весьма болен и слаб, но раскрытый заговор словно бы впрыснул в его кровь чудодейственное лекарство. Возбуждённый азартом разоблачения скрытого врага, с которым его уже давно связывала лишь взаимная непримиримая ненависть, он нашёл в себе силы на встречу с Королём, хотя его и пришлось доставить к Его Величеству в носилках, после чего слуги, подчиняясь лёгкому движению руки первого министра, оставили их одних.
— Ваше Величество, сможете ли вы простить меня? — спросил кардинал. — Я кругом виноват перед вами.
— Вот как? — оживился Король. — Расскажите-ка об этом поподробнее!
— Моя вина в том, что я в своё время рекомендовал вам сына маркиза де Эффиа в качестве гардеробмейстера, — ответил Ришельё голосом, полным отчаяния.
— Что вы такое говорите, кардинал? — воскликнул Король. — Сен-Мар вполне был достоин ваших рекомендаций, и я не могу ни в чём обвинить вас в связи с этим!
— Ваше Величество, как я могу выполнять обязанности первого министра Франции, если я настолько плохо разбираюсь я людях, что имел глупость рекомендовать вам изменника, заговорщика, предателя, человека испорченного и недостойного тех милостей, которыми вы его осыпали, несомненно лишь потому, что доверились моей рекомендации? — с жаром возразил кардинал.
— То, что вы сейчас говорите, похоже не столько на покаяние, сколько на обвинение, кардинал! — возразил Король. — И если дела обстоят так, как вы говорите, то обвинять следует не вас, а его, но какие у вас основания для такого серьёзного обвинения?
— Господин Сен-Мар, коего вы удостоили высоким званием господина Главного, замышлял измену, целью которой было свержение Вашего Величества, — горестно ответил кардинал. — Нет мне прощения, если я допустил, чтобы отрава измены пустила такие глубокие корни!
— Кардинал, насколько я вас знаю, вы не позволили бы себе подобные утверждения, не имея весомых доказательств ваших слов, — ответил Король. — Я требую этих доказательств.
— Прочтите это, Ваше Величество, и тогда у вас исчезнут всякие сомнения, — ответил кардинал и вручил Королю несколько листов бумаги.
— Что это? — спросил Король, не читая.
— Это копия договора между Гастоном Орлеанским и Филиппом IV Испанским, — ответил кардинал.
— Какие могут быть договоры между Королём Испании и моим братом? — воскликнул Король. — Он что же, уже считает меня мёртвым, а также числит в числе покойников обоих моих сыновей?
Вместо ответа кардинал закрыл левой ладонью глаза, выражая крайнюю степень отчаяния.
— И вы говорите, что в этом предательстве участвовал господин Главный? — спросил Король в гневе.
— В этом не может быть сомнений, поскольку некоторые статьи этого договора специально оговаривают его роль в дальнейшем управлении Францией, — ответил кардинал.
— Поясните этот термин «Дальнейшее управление Францией», — потребовал Король.
— Это означает управление Францией после того, как первый министр и Король будут устранены от власти, — ответил кардинал. — Об этом всё сказано вот здесь.
Кардинал указал пальцем на несколько строк второго листа договора.
— «Король будет отстранён от власти», говорите вы? — переспросил Людовик XIII. — То есть убит?
— Не обязательно, Ваше Величество, — ответил кардинал. — Может быть насильственно помещён в монастырь или куда-нибудь похуже.
— Что может быть хуже монастыря? — спросил Король с недоумением.
— Тюрьма, из которой вас невозможно будет вызволить, — ответил кардинал. — Либо по причине тщательной охраны, либо по причине того, что место вашего заключения не будет никому известно. Но монастырь, конечно, проще, Ваше Величество. Монастырь или…
— Или? — спросил Король.
— Или, Ваше Величество, — ответил кардинал и взглянул в глаза Короля, после чего поднял глаза к нему, после чего у Людовика пробежали мурашки по спине.
— Мой брат и мой… Господин Главный! Замыслили такое! — воскликнул Король.
— Люди порой бывают чрезвычайно неблагодарны, Ваше Величество, — ответил кардинал крайне печальным голосом.
— Арестовать, — коротко отрезал Король.
— Конечно, Ваше Величество, ведь вы говорите о господине Главном, а не о вашем брате? — осведомился король.
— Месье поместить под домашний арест, — ответил Король. — Сен-Мара в Бастилию. Кто ещё? Королева?
— Её Величество не замешана в этом заговоре, Ваше Величество! — ответил кардинал.
— Вы уверены? — спросил Король.
— Вполне! — ответил кардинал.
— Ну хорошо, — ответил Людовик с облегчением. — Тем не менее, расследуйте всё тщательно.
Король испытал облегчение от того, что Королева на этот раз невиновна, поскольку в последние полтора года он остро ощущал, что никому, кроме неё, уже не доверяет опеку над своими сыновьями. Какая бы холодность в отношениях не сложилась в отношениях августейших супругов, Королева была матерью его детей, и Людовик вполне доверял её материнским чувствам. Каждого своего родственника он мог подозревать в желании зла его наследникам, каждого дворянина по этой причине, как он полагал, можно было бы подкупить. Полностью доверять он мог бы лишь Королеве и кардиналу. Но кардинал был стар и немощен. Если бы Королева оказалась замешанной в заговоре, то на кого мог бы рассчитывать столь же немощный Король в случае своей смерти? Кто мог бы защитить этих детей, которые стоят между его братом или между другими принцами крови и троном?
— Я проведу тщательные расследования, Ваше Величество, но я заранее глубоко убеждён, что Её Величество непричастна к заговору, в чём я могу поручиться с лёгким сердцем, — ответил кардинал.
Он знал о непричастности Королевы по той причине, что она вот уже более двух лет была окружена его шпионами. Он не сомневался, что она сочувствует заговорщикам, но сочувствует им весьма странным образом. Она желала их возвышения и ослабления опеки над ней Ришельё, но, действительно, не хотела смерти кардинала, либо настолько искусно разыгрывала свою к нему признательность, что кардинал желал ей верить. И он верил.
— Откуда у вас этот договор? — спросил Король.
— Он найден у Фонтрая, которого я был вынужден подозревать, поскольку он предпринял путешествие в Мадрид, — ответил кардинал.
— Фонтрай побывал в Мадриде без моего разрешения? — гневно спросил Король. — Вы слишком мягкосердечны, кардинал. Надеюсь, он арестован?
— Арестован и ожидает суда над ним, — ответил кардинал.
— Хорошо, — сказал Король и кивнул. — Что-нибудь интересное ещё нашли при нём?
— Ничего существенного, кроме одной шкатулки, которую мы пока ещё не открыли, так как ключ не найден, но мы её обязательно откроем, — ответил кардинал.
— Почему же вы не взломали замок? — осведомился Людовик.
— Мне рассказывали, что один испанский химик изобрёл такие смеси, которые воспламеняются при доступе свежего воздуха, — ответил кардинал. — А один механик изобрёл такие замки для шкатулок, которые при попытке взлома разбивают флакон внутри шкатулки с подобной смесью. Я опасаюсь, что если мы будем пытаться взломать замок, содержимое попросту сгорит.
— Как же вы собираетесь открыть эту шкатулку? — поинтересовался Людовик.
— Я отправил за мастером, который умеет аккуратно открывать любые замки, — ответил Ришельё. — К вечеру он будет здесь, и мы с ним вместе откроем её.
— Хорошо, кардинал, действуйте, — ответил Король. — Боже мой! Сен-Мар – заговорщик!
— Кто бы мог подумать, Ваше Величество? — подыграл Ришельё, изображая чистосердечное удивление.
— А знаете что, кардинал? — спросил вдруг Людовик. — Я вам признаюсь, последний месяц, нет, вот уже полтора месяца, как я вполне уверился в неблагодарности Сен-Мара! Он стал груб, капризен, несправедлив… Словом, он стал невыносим! Я даже запретил ему входить ко мне в спальню!
— Я никогда не перестану удивляться прозорливости Вашего Величества! — воскликнул кардинал.
— Расследуйте это дело хорошенько, кардинал! — сказал Король с чувством. — Все виновные должны понести заслуженную кару.
Кардинал склонил голову и позвонил в колокольчик, после чего в комнату вошли слуги и унесли вынесли носилки с Ришельё из спальни Короля.
(Продолжение следует)