Моё лечение в ковидной больнице закончилось. Остались одни воспоминания о соседях по палате. Делюсь...
90-летнюю Пелагею с лицом Скифа выписали. В палате стало невероятно тихо: никто не бубнит теперь о бесконечных родственниках, покушавшихся на её сокровища из залежей хрусталя и блестящих кофточек. Перестала звучать фраза:" Пасиб большой! Тут меня хорошо полечили. Много таблеток давали. Нигде так много не давали. Капельницы ставили... много". Скиф Пелагея совсем не умела читать, писать и считать. Душ и другие блага цивилизации ей были неведомы, но мы стойко терпели запахи, из уважения к её возрасту и тихо перекрестились в прямом и переносном смысле этого слова, когда ее забрала родственница. Проветрили палату, но насладится свежим воздухом нам долго не удалось.
Её место заняла Эльф Флора, 75 лет от роду, известный в узких кругах, искусствовед Петербурга.Эльф переехала к нам из другой палаты, где предварительно поскандалила со всеми её обитателями. В коридоре Флора быстро выяснила, что там не выключают свет ночью, даже ради эльфов. Потребовав другую палату, торжественно пообещала медперсоналу, что это её последний переезд
Другой палатой оказалась наша. Эльф деловито закрыла все окна и двери, объявив, что ей холодно. " Та не, так не будет!" - ответили мы ей дружно; попили таблеток от внезапного скачка давления и написали внушительный график проветривания помещения за подписью старшей медсестры. Медсестра была "наш человек" и подпись, подмигнув нам, поставила. Эльф обиделась, но смирилась с графиком. Флора витала в облаках, абсолютно не принимала реальность и откликалась только на разговор о "ферапонтьевом монастыре".У Эльфа был прекрасный аппетит, легковозбудимая нервная натура и 45 килограмм живого веса. Я обзавидовалась её изяществу, росту 1 метр 50 сантиметров в прыжке и невероятной говорливости. " Искусствовед, ничего не поделаешь" - подумали мы..."Тётки, ничего не поделаешь" - подумала Флора. Два требования из больничной жизни Флоры я считаю шедевральными:
- немедленно откройте эти пластиковые жалюзи, я должна видеть деревья!
- не кладите помидоры в холодильник, мне холодное нельзя ( помидоры были не её, а из посылки другой пациентки)
Эльфа всё время носило по коридору, другим местам и палате. Она не сидела на месте ни секунды. Флора могла резко затормозить у стула и сделать у него лёгкую зарядку секунд на 5-10 и внезапно побежать дальше по своим делам со словами :" Я скоро вернусь" ...и не вернуться. Половина нашего общего больничного стола была занята её недоеденной и недопитой едой. Вся эта кладовая стояла в маленьких баночках, стаканчиках и упаковках их-под йогурта и уничтожалась Флорой в течении дня, не смотря на несвежий вид продуктов. Особенно веселило её "чаепитие": пакетик с чаем разрывался и половина его содержимого высыпалась в пластиковый стаканчик и заливалось остывшим кипятком. Всё это месиво даже не успевало завариться и употреблялось так, со словами: " Я человек восточный, чай люблю натуральный, а не из пакетиков"
До Флоры в палате с нами существовала и молча наблюдала за нами пожилая Дама. Её образованность и человеческая порода были видны невооруженным взглядом. Наблюдала она за всеми нами со своей кровати, периодически перемещаясь на ходунках до ватерклозет и обратно, на свой Трон. Как выяснилось потом, Мадам была из рода купцов Первой Гильдии и её семья имела несколько домов на первой лини набережной Невы. Каким-то чудом им удалось, с большими потерями, но всё же выжить в огне Революции, Гулага и советских времён, При обходе она задавала своему лечащему врачу грамотные вопросы. Из её мобилки, поставленной на громкую связь, по причине почтенного возраста, нам удалось невольно услышать:"Лерочка, дорогая, я так скучаю по тебе. Потерпи немного,скоро я и наш сын заберём тебя домой"...Мужу 90, её сыну 60+ - они так и сделали. До её эвакуации мне удалось передать ей на трон записку, которую я написала на клочке подвернувшейся бумаги: " Когда я вижу, как вы смотрите на Пелагею, когда она громко сообщает свои "интереснейшие" умозаключения о жизни, я начинаю понимать, что означает фраза-"классовая ненависть". Она, вдруг, моментально засмеялась звонким, молодым смехом. Попросила этот клочок бумаги взять с собой на память и показать мужу. Потом тихонько шепнула:" Пусть это будет наша с Вами маленькая тайна". Провожали её торжественно и всей палатой. Она уехала на своём инвалидном креслице, в модных брючках, с горящими карими глазами и уверенным возгласом:"Вперёд! Едем домой!".
Ещё перед моими глазами проплыли пару неистовых дачниц, бывшая главный бухгалтер и бандерша из 90-х. Кстати, бандерша из 90-х оказалась милашкой. Всем пациентам было далеко за 60+ и только Ковид 19 был вечно молод и переменчив...