Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу.
(Кол.2:8)
Философия по Христу отвечает по-богочеловечески совершенно на все основные вопросы всех философий всех времен.
Преподобный Иустин Попович
Святоотеческое богословие – это бесценное сокровище Священного Предания и неувядающий цветок высочайшего Богомыслия, оно – светильник вселенной, столп и утверждение Церкви, неиссякаемая сокровищница глубочайшего духовного опыта и духовной мудрости, а потому каждый христианин призван обращаться к творениям святых отцов Церкви, чтобы черпать в них мудрость и проверять каждое свое суждение мерилом святоотеческой мысли. В нашем суетном мире существует множество земных сокровищ, но их общий удел – обратиться в прах и пепел, ибо где ныне богатства, хранившиеся в сокровищницах египетских фараонов и персидских царей, что стало со славой былых царств древнего мира и куда исчезли блеск и величие античного Рима и могущество византийских императоров? Размышляя о бренности здешней жизни, преподобный Ефрем Сирин вопрошал: «Где жившие прежде нас, которые трудились, не щадили трудов своих, не давали себе покоя? Тела их поглотила земля, и в ней стали они прахом. Где древние цари и могущественная их власть? Где покорявшие себе землю во бранях и людей в ратоборствах? У них столько же было золота, сколько праха на земле, и сокровищ боле, нежели сколько песка морского. Они для прославления своего имени созидали города, сооружали стены и твердыни. Перед взорами всех ставили изваяния и величественные изображения, чтобы воздавали им честь. И вот, они в земле, обратились в прах, исчезла их жизнь от дыхания смерти. Где судии, которые ездили на колесницах и для колесниц своих приобретали красивых и легких коней? Они в земле, и тля поедает тела их». В земном мире царствуют время и смерть, а потому жизнь наша – изменчива, слава – мимолетна, мирские богатства – преходящи, а земная красота – бренна и скоротечна, ибо текучесть есть закон нашего суетного бытия. Метафорично сравнивая нашу жизнь с образом быстротечной реки, святитель Василий Великий давал мудрый совет не привязываться к мирским богатствам, ибо они имеют преходящий характер: «Как река, стремящаяся с высоты, приближается к стоящим на берегу, но вдруг коснулась и в ту же минуту удалилась: так и выгоды богатства весьма быстро появляются и ускользают, имея обычай переходить от одного к другому. Это поле сегодня принадлежит одному, завтра будет принадлежать другому, а через несколько времени еще новому владельцу... И золото, постоянно утекая из рук владеющего им, переходит к другому, а от другого к третьему. Скорее можешь удержать воду, сжатую в руке, нежели надолго сохранить у себя богатство… Не пристращайся к нему душою своею, но извлекай из него пользу; не люби его чрез меру, и как одному из благ не дивись ему, но употребляй его в служение как орудие». Согласно святоотеческой мудрости мирские люди, уповающие на земные богатства и желающие найти в них счастье и смысл жизни подобны безумцу, желающему утолить жажду соленой водой неоглядного моря. Сам воплощенный предвечный Бог Слово и Спаситель мира – Иисус Христос, добровольно принесший Себя в жертву на Голгофе и испытавший самую мучительную, страшную и позорную смерть на Кресте, а затем – разорвавший узы смерти Воскресением Своим, чтобы мы могли обрести спасение и войти в горний Иерусалим – унаследовать Царство Небесное, пришел спасти нас и утолить нашу духовную жажду, ответить на все вопрошания Иова и Иеремии, разрешить вековечные вопросы, волновавшие Давида и Соломона. В небоотверзающей Нагорной проповеди Своей Христос обратился ко всем нам с призывом: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут. Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф.6:19–21). С херувимской зоркостью преподобный Иустин Попович заметил, что человек – самое загадочное и противоречивое существо, он соединяет в себе небесное и земное, он облачен в плоть, но имеет бессмертную душу, томимую духовной жаждой, он призван собирать не эфемерные и мимолетные, а вечные и непреходящие небесные сокровища, среди которых одними из самых ценных сокровищ являются жемчужины святоотеческой мудрости, на протяжении веков и тысячелетий истории, ревностно хранимые Православной Церковью. По великолепному изречению святителя Филарета Черниговского: «Церковь Христова есть царство истины и святости, основанное Христом Господом и силою Святого Духа, действующего чрез избранных своих, всегда живое в членах своих, а высокая честь быть избранными орудиями Духа Божия предоставлена отцам Церкви». Святые отцы и вселенские учителя Церкви были теми великими подвижниками и богословами, просвещенными благодатью Святого Духа, которые сформулировали вечные и богооткровенные догматы Православия на семи Вселенских Соборах, поэтому их творения – сокровищницы христианской мудрости, а догматическое учение Православной Церкви раскрывает тайну Святой Троицы и сотворения мира, грехопадения и искупления, тайну спасения, Богопознания и эсхатологии. Существуют критерии признания Церковью святых отцов ее – это их всецелая верность Христу и догматам Православия, Священному Писанию и Священному Преданию, непоколебимая стойкость в вере и неугасимая любовь к Богу, святость их жизни – мы знаем, что Единый Безгрешный есть Сам Христос и понимаем, что отцы Церкви – это люди, в их жизни могли случаться падения и проступки, но своим покаянием, подвигом веры и молитвы, милосердием и самоотверженным служением Богу и святой Церкви они искупили их и Церковь признает таковых подвижников веры – святыми. Как замечает профессор А.И. Сидоров, сонм всех святых сияет на небесах, но далеко не все святые Небесной Церкви, бывшие «тайными делателями Царства Божьего», известны нам – живущим в земной юдоли, поскольку нам не дано до конца проникнуть «в сокровенную суть великой тайны Церкви», а «канонизация святых лишь только намечает контуры этой великой тайны».
Преподобный Иустин Попович констатировал двуединую целостность Священного Писания и Священного Предания, их неразрывность друг с другом: «как Священное Писание, так и Священное Предание во всех отношениях равно необходимы, равно важны, равно незаменимы». В основе православного миросозерцания лежат Священное Писание и Священное Предание, драгоценнейшим выражением которого являются творения святых отцов Церкви, в них – небесное учение Святого Духа, орлиный полет богословской мысли, воспаряющей к заоблачным вершинам Боговедения, нравственные наставления, позволяющие нам ориентироваться в сложных перипетиях земной жизни и дающие верное руководство в духовной борьбе с демонами и страстями, а также – пламенные покаянные молитвы и песнопения, являющиеся шедеврами церковной гимнографии и трогающие самые сокровенные струны человеческих душ. Все православное богословие зиждется на двух незыблемых столпах – на Священном Писании и Священном Предании, о чем великолепно писал преподобный Иустин Попович: «так как Троичный Господь изустно и письменно преподав Откровение, вручил его Своей Церкви на хранение, изъяснение и проповедование, то Божественное Откровение – источник святых догматов в своих двух формах – Священном Писании и Священно Предании». По слову святого Григория Нисского в богословии христиане руководствуются не аристотелевской логикой и диалектикой Сократа и Платона, а Божественным Откровением, которое на хранение, изъяснение и проповедь вручено Церкви как Священное Писание содержащее в себе вечные истины, открытые Самим Богом через пророков и апостолов и непосредственно Самим Иисусом Христом. Если в Священном Писании содержится все то, что может быть сказано и написано, дабы открыть Истину, то Священное Предание – единственный способ воспринимать Истину и понять ее. Священное Предание необычайно многогранно, ибо одно Церковь выразила в Символе Веры, иное – в таинствах, третье – в богослужениях, молитвах и песнопениях, четвертое – в иконографии и церковном искусстве, пятое – в канонах и обычаях, шестое – в житиях святых. Высшая цель Божественного Откровения заключается не в том, чтобы сообщить людям отдельные догматические и нравственные истины, а в том, чтобы все уверовали, что Иисус Христос есть Сын Божий, истинный Мессия и Спаситель мира, чтобы люди жили по заповедям Евангелия, духовно преобразились и пришли к Богопознанию, спаслись и обрели жизнь вечную. Если мы хотим быть православными христианами, то мы должны не только изучать Священное Писание и участвовать в таинствах и богослужениях Церкви, но и быть верными Священному Преданию и опираться на единодушное согласие святых отцов Церкви, как при разрешении богословских вопросов, так и в своей личной духовно-нравственной и молитвенной жизни, исполнять заповеди Евангелия и очищать свое сердце борьбой со страстями. Христос не только искупил грехи мира и возвестил Своим ученикам евангельское учение, Он не только явил Собой высочайший образец нравственной жизни, но и велел принять благодать Духа Святого, которая открывает путь к познанию Божественной Истины. Только в свете благодати и постигается учение Христа, сам опыт жизни во Христе – опыт благодатной жизни. Мало цитировать стихи Библии, надо духовно понимать их и ссылаться на священные книги через Церковь – надо быть воцерковленным человеком, жить ее литургической жизнью, воспринять ее святоотеческую мудрость, ибо внутри Церкви царит единомыслие и единоверие, основанное на Предании, а вне Церкви царит разномыслие и каждый начинает толковать Библию по своему – через призму своих умозаключений, грез и суждений. Великая миссия хранить и толковать Библию возложена на Вселенскую Церковь, с херувимской ревностью она призвана хранить чистоту православного вероучения и изъяснять Священное Писание через призму Священного Предания, а Священное Предание – это единственный ключ к верному разумению Священного Писания. В Священном Писании открыта вечная истина от Бога, а Священное Предание – единственный способ воспринимать истину и понять ее. Священное Предание – это не только совокупность догматов, таинств, богослужений, иконографии и священных установлений, хранимых Церковью, но и непрестанное и таинственное присутствие и действие Святого Духа в Церкви. Преподобный Силуан Афонский говорил, что Библия именуется Священным Писанием, ибо написана Святым Духом через пророков и апостолов, а написанное Святым Духом надо понимать и толковать только через благодать Святого Духа – действующего в сердцах святых людей, каковыми были святые отцы и учителя Церкви, имеющие дар духовного рассуждения и живущие праведной жизнью. Православная Церковь почитает святых подвижников, которые, будучи богословами и духовными учителями, защищали догматы Православия и объясняли Священное Писание, именуя их святыми отцами Церкви, а их богословское учение – святоотеческим. Святые отцы сочетали блестящий ум с нравственной чистотой сердца и праведностью жизни, что и делало их святыми подвижниками Церкви, ставшими живыми храмами и вестниками Святого Духа, проницающего все сокровенные тайны предвечной премудрости и неизреченные глубины Божества. Православная Церковь не противопоставляет апостольское Предание и святоотеческое богословие, ведь святые отцы православно восприняли апостольское Предание, давая христианский и церковный ответ на вызовы своего времени.
Все догматическое, нравственное и литургическое богословие Церкви основывается на Священном Писании и творениях святых отцов Церкви – великих подвижников и богословов, стяжавших благодать Святого Духа. По глубокомысленому замечанию профессора А.И. Сидорова: «Святые отцы жили и творили в самые различные эпохи и в самых различных странах. От святого Игнатия Богоносца, который жил в I – начале II веках в Сирии и которого, по Преданию, еще малюткой держал на руках Сам Господь, до святителя Игнатия Брянчанинова, почти нашего современника, протекло два тысячелетия, сменилось много поколений, но, читая творения этих двух святых отцов, забываешь о времени – они кажутся написанными людьми одной эпохи. Изысканный эллин по рождению и воспитанию, святитель Григорий Богослов должен был бы, если мыслить только в категориях земного бытия, отделен непроходимой пропастью от почти незнакомого с эллинской культурой и языком копта преподобного Антония Великого или сирийца аввы Исаака Сирина. Однако, одинаково водимые здесь, на земле, Духом Святым и сподобившиеся после своей блаженной кончины быть гражданами Небесного Иерусалима и причисленными «к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах» (Евр.12:23), они все являются как бы современниками. Более того, они суть наши современники, и довольно часто куда более близки нам, чем те, которые живут с нами в одном и том же «хронологическом разрезе», но которые по духу столь далеки от нас, сколь далеки были, например, от преподобного Макария Египетского, подвизающегося в Скиту, александрийцы IV века, заполняющие ипподромы, проводящие жизнь в пирах и пустых утехах и поклоняющиеся языческим богам. Будучи как бы нашими современниками, святые отцы выводят нас из круговорота суетного времени и делают причастниками того времени, которое нераздельно сопряжено с вечностью, устремлено к ней и увенчивается ею. Если наша греховная и немощная мысль удостаивается хоть чуть-чуть соприкоснуться с мыслью святоотеческой, то радость обретения и смысла человеческой жизни, и смысла всего бытия своим осиянием наполняет душу». В Новом Завете сказано, что Христос во все дни до скончания веков пребывает с Церковью Своей и врата адовы не одолеют ее, а это означает, что святоотеческая мудрость – это вечное и небесное сокровище Церкви, оно – вечно и современно, имеет актуальный и животрепещущий характер во все времена, ибо Святой Дух таинственно присутствует и действует в Церкви и эпоха святых отцов не закончится до скончания мира, на что обращали внимание митрополит Владимир Ташкентский в предисловии к «Полному собранию творений святых отцов Церкви и церковных писателей в русском переводе» и протоиерей Иоанн Мейендорф в своей книге «Введение в святоотеческое богословие»: «отцы Церкви всегда будут появляться до тех пор, пока существует Православная Церковь. Здесь мы находим существенное различие между православным и католическим пониманием отцов Церкви. Согласно католическому восприятию, «эпоха отцов» заканчивается VIII веком», а «в свете православного понимания Священного Предания такой подход неприемлем. Наша Церковь учит, что Божественное Откровение не ограничено Священным Писанием, а Священное Предание не ограниченно никакими хронологическими рамками. Дух Святой действует через людей всех времен, и Церковь «узнает» в людях своих «святых отцов» не по причине древности, а руководствуясь своей внутренней интуицией, на основании которой и формируется Предание». Святоотеческие творения написаны в самых различных жанрах, среди них – огненные проповеди святителя Иоанна Златоуста, глубокомысленные раздумья, запечатленные в «Словах» святителя Григория Богослова и в его религиозно-лирических стихах и элегиях, богословские трактаты святого Дионисия Ареопагита и «Сотницы о любви» преподобного Максима Исповедника, обширное «Точное изложение православной веры» святого Иоанна Дамаскина и его молитвенные песнопения, вдохновенные и таинственные «Божественные Гимны» преподобного Симеона Нового Богослова и толкование Библии преподобного Ефрема Сирина, но за многообразием художественных форм сокрыта Вселенская Истина Православия, а без творений святых отцов немыслима история Церкви и христианской культуры, церковная иконография и гимнография, этика и догматика. В проповедях святых отцов Церкви – у святителя Григория Богослова, святителя Иоанна Златоуста и священномученика Серафима Звездинского – мы найдем лучшие образцы церковного ораторского искусства, в иконах – непревзойденные образцы священного искусства – взять хотя бы «Троицу» Андрея Рублева, о которой о. Павел Флоренский сказал – «Если есть Троица Андрея Рублева, значит, есть Бог», в гимнах, молитвах и песнопениях преподобного Ефрема Сирина и преподобного Иоанна Дамаскина – мы обнаружим поэтические шедевры, акафист митрополита Трифона Туркестанова «Слава Богу за все» – это великолепная молитвенная поэма и жемчужина церковной гимнографии, а Божественная Литургия – сердце всей сакраментально-литургической жизни Церкви и венец всех молитв и богослужений, она – сокровищница Священного Предания и святоотеческой мудрости, молитвенно-поэтическое выражение церковного вероучения, поющее богословие и предвосхищение жизни будущего века. Священное Писание должно воссиять как светильник Господень, озаряющий всю вселенную и указывающий путь к спасению, но для того, чтобы верно понять и воспринять Слово Божие нужно читать Библию через призму святоотеческого Предания. В своих «Аскетических опытах» святитель Игнатий Брянчанинов говорил, что Евангелие – это книга жизни, ее надо читать самой жизнью – духовной жизнью по заповедям Господним, но вместе с тем, он предостерегал: «Не дерзай сам истолковывать Евангелие и прочие книги Священного Писания. Писание произнесено святыми пророками и апостолами, произнесено не произвольно, а по внушению Святого Духа. Как же не безумно истолковывать его произвольно? Святой Дух, произнесший через пророков и апостолов слово Божие, истолковал его через святых отцов. И слово Божие и толкование его – дар Святого Духа. Только это одно толкование принимает святая Православная Церковь! Только это одно истолкование принимают ее истинные чада! Кто объясняет Евангелие и все Писание произвольно, тот этим самым отвергает истолкование его святыми отцами, Святым Духом. Кто отвергает истолкование Писания Святым Духом, тот, без всякого сомнения, отвергает и самое Священное Писание». Святитель Иоанн Златоуст призывал всех христиан руководствоваться в духовно-нравственной жизни, постижении Библии и во всех богословских рассуждениях творениями святых отцов Церкви, пребывать в единомыслии с ними – усваивать себе их благочестивый дух, ибо они имели руководителем своим Святого Духа, а чтение их писаний возвышает душу, хранит ее и устремляет к Богу и горним высям: «Чтение отеческих писаний окружает дух стеною, очищает совесть, изгоняет низкие страсти, насаждает добродетель, делает помысел возвышенным, не допускает погружаться в неожиданные обстоятельства, ставит выше дьявольских стрел, переселяет на самое небо, освобождает душу от уз тела, дает легкие крылья и все хорошее, что кто бы ни назвал, поселяет в душе слушателей».
Христос есть Абсолютная Истина, Он – Бог, открывший Себя людям и вочеловечившийся, наивысший Учитель и Наставник, святая Церковь – мистическое Тело Христово, а ее отцы и учителя – это проповедники и истолкователи Слова Божиего, продолжающие дело Христа и апостольскую миссию на земле – несущие благую весть всем народам земли. С православной точки зрения святые отцы – это преемники духа и продолжатели дела апостолов, они – столпы Церкви, хранители Божественного Откровения и апостольской веры во всей ее чистоте, они – просвещенные Богом толкователи Священного Писания и великие подвижники, учителя в искусстве духовной жизни, они – проповедники Слова Божиего и защитники страждущих и нуждающихся, обличители всех нечестивых и маяки для заблудших, они – соль земли и совесть человечества, путеводные звезды, ведущие нас в Царство Небесное через пустыню мира сего, они – молитвенники за мир и духовно-опытные руководители и наставники монахов и мирян, глубоко проникшие в тайны Священного Писания, самоотверженно преданные Христу и Его святой Церкви, они – страдальцы за правду Божию как святитель Иоанн Златоуст, преподобный Максим Исповедник и преподобный Иоанна Дамаскин, а также мученики Господни, верные Христу до конца и запечатлевшие свою жизнь кончиной за христианскую веру – таковы священномученик Игнатий Богоносец и святой Поликарп Смирнский. В книге Притчей Соломоновых сказано, что мудрость – дороже жемчуга и серебра, она – величайшее сокровище, а философия есть любовь к мудрости, искание Божественной Истины. Если Священное Писание образно сравнить с безбрежным морем, на дне которого таятся драгоценные жемчужины духовной мудрости, то святые отцы Церкви – это ныряльщики за жемчугом, они набирают в грудь свою воздух – через молитву, пост и борьбу со страстями стяжают благодать Святого Духа – «дыхание жизни», и погружаются в глубь Слова Божиего. Богооткровенные истины веры неизменны и даны во всей своей незыблемой полноте в Библии, а святые отцы Церкви – это те подвижники и богословы, которые раскрывали и извлекали истины из Откровения, возводя их в непререкаемые догматы. По превосходной формулировке протоиерея Георгия Флоровского, апостольская Церковь есть Церковь патристическая – «она в самом глубоком смысле есть Церковь святых отцов», поэтому мы богословствуем «следуя Богодухновенному учению Святых Отцов и преданию Вселенской Церкви». «Для великих учителей древней Церкви умозрительное Богопознание было образом благочестия, образом Богопочтения и Богослужения и в этом на все времена установлена непреложная мера и мерило. Не случайно, что печатью яркого богословского ума запечатлено все церковное богослужение, что древние молитвословия непрестанно пробуждают именно и мысль, призывают и ее к хвалительному созерцанию». Святые отцы Церкви – самые надежнейшие руководители в деле спасения и Богопознания, в их писаниях заключено апостольское Предание, в них содержатся нравственные назидания и молитвенные песнопения, трогающие сердце, в них – самое утонченные богословские рассуждения и самое возвышенное Богомыслие, в них – предостережение и предохранение от неверия, догматических заблуждений и нравственных падений, в них – сокровищница премудрости и Боговедения, поэтому все богословские споры в Церкви разрешаются в свете святоотеческой мудрости – единодушного согласия святых отцов, ибо не всякую их частную мысль и не всякое предположение святая Церковь принимает, но только то, что согласно со Священным Писанием и апостольским Преданием. По слову преподобного Викентия Лирийского все православное богословие зиждется на Священном Писании и Священном Предание, а также на согласии отцов – на принципе «consensus patrum»: должно сносить суждения только тех отцов, которые живя, уча и пребывая в вере и в кафолическом общении свято, мудро, постоянно, сподобились или с верою почить о Христе, или блаженно умереть за Христа. А верить им должно по такому правилу: что только или все они, или большинство их единомысленно принимали, содержали, передавали открыто, часто непоколебимо, как будто по какому предварительному согласию между собою учителей, то считать несомненным, верным и непререкаемым; а о чем мыслил кто, святой ли он или ученый, исповедник ли и мученик, не согласно со всеми или даже вопреки всем, то относить к мнениям личным, сокровенным, частным, отличным от авторитета общего, открытого и всенародного верования; дабы, оставив древнюю истину вселенского догмата, по нечестивому обычаю еретиков и раскольников, с величайшей опасностью относительно вечного спасения, не последовать нам новому заблуждению одного человека». По рассудительному пояснению архимандрита Рафаила Карелина, мы называем отцов Церкви святыми – освященными благодатью Святого Духа, понимая, что в земной жизни своей они были не безгрешны и не обладали всеведением, присущим одному Богу, но через подвижничество, очищение сердца и хранение ума, через силу веры и любовь к Богу они стали носителями благодати Святого Духа и стяжали ум Христов – стали рассуждать и мыслить духовно, лучше нас понимая смысл Священного Писания и отличая истину от заблуждения, но «и они не были гарантированы от ошибок», а потому «для определения истины нужен консенсус – согласие святых отцов»: «Если бы святые обладали полнотой Истины, тогда не нужны были бы соборы, в том числе и Вселенские Соборы, а богословские поросы мог бы решить любой человек святой жизни. Критерием Истины является Священное Писание и Священное Предание, а творения святых отцом помогают глубже и правильнее понять их. Надо сказать, что святые совершенствовали свои богословские познания, уточняли их и в некоторых случаях исправляли друг друга. У некоторых святых могут быть ошибки и неточная терминология, поэтому Церковь принимает не все, что написано ими, а то, что соответствует Священному Преданию. Патрология, по сравнению с библеистикой, - это второй после Откровения познавательный слой, где Божественное смешано с человеческим. Поэтому Церковь основывается не на творении какого-нибудь одного отца, а на согласии святых отцов». Если Священное Писание – это боговдохновенные книги пророков и апостолов, написанные по наитию Святого Духа, то чтобы верно понимать их нужно быть просвещенным Святым Духом и рассуждать духовно, жить святой и духовной жизнью, каковой жили святые отцы Церкви, при этом, именно согласие святых отцов Церкви и делает их выразителями Священного Предания, а само Священное Предание – это непрерывное и таинственное присутствие в Церкви Христовой Святого Духа, животворящего ее и просвещающего, ибо со дня Пятидесятницы и до скончания времен Церковь живет и ведома Святым Духом Истины и Откровения, Который вдохновлял пророков и вел апостолов, а ныне – ведет Церковь от славы к славе, возводя нас к верному пониманию Божественной Истины. Тайна непрестанного присутствия Святого Духа в Церкви Христовой – это великая и неизъяснимая тайна самого церковного бытия, ибо Церковь не существует без Святого Духа, совершающего все ее таинства, ниспосылающего дары и таланты, просвещающего всех верующих во Христа, более того – присутствие Святого Духа делает Церковь непрестанной Пятидесятницей, а огненные языки Святого Духа – Его вечные и нетварные Божественные энергии, излияние благодати и откровение замыслов Господних – «логосов», ибо только в Церкви каждый человек соединяется с Богом и обретает исконный «логос» своего бытия – истинный и высочайший смысл своей жизни. По слову архимандрита Киприана Керна каждый человек призван свободно, разумно и творчески исполнить свое предназначение – замысел Бога Творца о нем, как богословесное и разумное создание, созданное по образу и подобию Божиему, он призван жить духовной жизнью и «творить в области нравственной, духовной, интеллектуальной, эстетической. Призван встать и идти по тому пути, который указан ему Богочеловеком, сказавшим о Себе Самом: «Аз есмь Путь, Истина и Жизнь». Куда ведет этот путь? Ответить можно одним словом: к обожению. Или скажем предсмертными словами самого святого Григория Паламы: В горняя… в горняя… к Свету». Христианская жизнь – это восхождение к горнему и неизреченному Свету, а высшая ее цель и конечная цель всей философии по Христу – обожение.
Священномученик Иларион четко и ясно указал на то, что Священное Писание хранится и принадлежит Церкви – вне Церкви невозможно понять Слово Божие: «Книги Священного Писания – одно из средств, через которые в Церкви действует на людей благодатная сила Божия. Дух Божий оживляет только Тело Церкви, а потому и Священное Писание может иметь смысл и значение только в Церкви». «Священное Писание – одно из проявлений благодатной жизни Церкви. Оно – имущество церковное, драгоценное и бесценное, но имущество именно церковное. Священное Писание нельзя отрывать от общей жизни церковной. Только Церковь дает смысл существованию Писания». Все православные христиане призваны жить в Церкви, участвуя в ее таинствах и богослужениях, борясь со страстями, смиряя плоть постом и возвышая душу молитвой, очищая сердце покаянием и вознося ум в Богомыслии к Богу, всеми силами стремясь соблюдать заповеди Евангелия и изучать Священное Писание и святоотеческие творения, дабы не быть гносимахами, но просвещаться Святым Духом – мы призваны жить, богословствуя в согласии с Церковью и ее святыми отцами и учителями. Святитель Григорий Богослов проницательно заметил, что богословствовать можно не всем, не всегда, не перед всяким и не обо всем. Богословствовать можно не всем, а тем, кто уверовал в Бога или жаждет обрести веру – кто не может жить без Бога, тем, кто очищает сердце от страстей и просвещает ум Словом Божием. С одной стороны богословие – это дар Божий, оно основано на Божественном Откровении, но с другой стороны оно – плод углубленной и напряженной духовной жизни, личного опыта Богопознания и соприкосновения с Богом, которое преображает личность. Богословствовать можно не всегда, но только когда душа освобождается от взвинченных страстей и отрешается от мирских забот, освящается молитвой и чтением Священного Писания, наполняется миром и любовью, ибо богословствовать можно только от ясного ума и чистого сердца, стяжавшего благодать Святого Духа. Занятие богословием предполагает катарсис – очищение сердца, и метанойю – изменение ума, суд человека над самим собой, возвращение к Богу и нравственное исправление жизни, желание быть верным Христу Спасителю до последнего вздоха. Если хочешь стать богословом, то исполняй заповеди Евангелия и очисти сердце твое, наполни его любовью и твори добро, и тогда ты придешь к Боговидению, ибо, как сказал Христос, чистые сердцем Бога узрят. Если мы занимаемся богословием, то наша жизнь должна соответствовать нашей мысли, ведь богословие – это не теория, оно предполагает аскетическую практику – подвижничество. Святитель Григорий Богослов говорил, что возвышенное дело – размышлять и говорить о Боге, но еще более возвышенно очищать себя ради Бога. Богословствовать можно не перед всяким, но только перед тем, кто искренне и всей душой ищет Бога и жаждет познать Истину, кто имеет духовное рассуждение и веру, или жаждет обрести духовное рассуждение и веру. Богословствовать можно не обо всем, ведь не все нам открыто в Священном Писании – мы не в силах постичь Сущность Божию, уразуметь всех путей и тайн Промысла, нам не дано знать тайны конца времен. Богословие невозможно без смирения и осознания ограниченности своего рассудка, без веры и восприятия духовной мудрости Церкви, без аскезы, очищающей сердце от грехов и приуготовляющей нас к Богопознанию, без страха Божиего, любви к Истине и смиренномудрия. В Ветхом Завете сказано, что начало премудрости – это страх Божий, а потому – смиренномудрие есть непременное качество христианского ума, оно было присуще всем святым отцам Церкви и необходимо для искренней и глубокой церковной жизни и принятия даров Святого Духа, пребывающего в Церкви и совершающего ее богослужения и таинства, а без смиренномудрия невозможно и немыслимо быть христианином и усвоить глубокую мудрость Библии и святоотеческих творений. По словам святого Григория Нисского, «в том и состоит величайшее достижение любомудрия, чтобы, будучи великим в делах, смиряться сердцем и осуждать жизнь свою, страхом Божиим извергая гордыню». Святитель Иоанн Златоуст говорил, что христианство – это небесная философия по Христу, а «смиренномудрие – это основа всей нашей философии», ибо смиренномудрый сознает, что он – ничто без Бога, ведь именно всемогущий Господь по вечной и безмерной любви Своей привел нас из небытия, в Нем вся полнота жизни, красоты, благодати и премудрости, и только веруя в Него, взывая к Нему в молитвах и соединяясь с Ним в таинствах, мы можем обрести спасение и подлинное Богопознание. В православном богословии различается естественное Богопознание и сверхъестественное Богопознание. Естественное Богопознание – это познание величия, премудрости и благости Бога Творца через исследование природы и созерцании красоты сотворенного мира, ибо как сказано в Псалтыре: «небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь» (Пс.18:2). По слову премудрого апостола Павла Бог познается через творение Свое: «вечная сила Его и Божество от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим.1:20). Святитель Афанасий Великий говорил, что «взирая на величие неба и рассматривая стройность творения, можно было людям познать и Вождя твари». С молитвенным изумлением перед величием Творца вселенной святитель Василий Великий восклицал: «Прославим наилучшего Художника, премудро и искусно сотворившего мир, и из красоты видимого уразумеем Превосходящего всех красотою». Святитель Григорий Нисский писал: «По явленной вселенной премудрости можно гадательно видеть Сотворившего все премудро». Бог познается и через самопознание, ибо человек создан по образу и подобию Божиему, а потому через самопознание он может постичь Создателя своего, как писал об этом святитель Василий Великий: «Если «внемлешь себе»: ты не будешь иметь нужды искать следов Зиждителя в устройстве вселенной, но в самом себе, как бы в малом каком-то мире, усмотришь великую премудрость своего Создателя». По православному вероучению более высокой ступенью Богопознания по сравнению с «естественным Богопознанием» является познание Бога через Священное Писание – Слово Божие, где изложены богооткровенные истины веры и сокровенные Божественные тайны, поэтому и приступать к чтению Библии надо с молитвой и благоговением, а в толковании ее книг – опираться на творения святых отцов Церкви, просвещенных Святым Духом Божиим. Преподобный Иустин Попович советовал всем христианам проверять свои мысли чтением сочинений святых отцов Церкви, ведь святоотеческое богословие – это искусство всех искусств и наука всех наук, самое духовное искусство всех искусств и самая экспериментальная наука всех наук, проверенная летами подвижнической жизни. Существует сверхъестественное Богопознание – оно возможно только в Церкви, через исповедание ее догматов, участие таинствах и жизнь по заповедям Евангелия, через борьбу со страстями и духовное делание, очищение сердца, хранение ума и молитву, это – высшее Богопознание и удел святых подвижников Божиих, через общение с Богом обретающих, по слову преподобного Феодора Студита, высшее знание и мудрость, превышающая силы нашего ума, она – «от единого Бога, когда найдет Он ум очищенный от всякого вещественного пристрастия и объятый Божественной любовью».
По глубокомысленному замечанию протоиерея Георгия Флоровского «главная отличительная черта святоотеческого богословия – его «экзистенциальный» характер, если допустимо использовать этот популярный сейчас неологизм. Святые Отцы богословствовали, как формулирует святитель Григорий Назианзин, «по-апостольски, а не по-аристотелевски». Их богословие – всегда еще и «весть», керигма. Богословие отцов, даже логически выверенное и подкрепленное доказательствами, остается керигматическим богословием. Его последняя инстанция всегда – видение веры, духовное знание и опыт. Любое богословское утверждение тесно связано с жизнью во Христе; богословие, оторванное от жизни веры, вырождается в тщетное умствование, пустое многословие, лишенное всякого духовного содержания. Экзистенциальные корни святоотеческого богословия – в твердом исповедании веры. Богословие – не «наука», объяснимая из самой себя и защищаемая логическими доводами, без всякого обращения к высшей духовной реальности – это было бы ;;;;;;;;;;;;;. В век жестоких богословских споров великие Каппадокийские Отцы протестовали против использования диалектики, «аристотелевых силлогизмов», и пытались вернуть богословие к видению веры. Святоотеческое богословие можно лишь проповедовать и исповедовать – проповедовать с амвона, исповедовать словами молитвы, святыми обрядами и, в конечном счете, всей христианской жизнью. С другой стороны, богословие этого типа всегда, так сказать, «пропедевтично»: его главная цель и задача – познать и утвердить тайну Бога Живого, и, конечно, засвидетельствовать ее словом и делом. Богословие не замкнуто в себе. Оно – не более, чем путь. Богословие и даже догматы – не более, чем «интеллектуальные» очертания Явленной Истины, и ноэтическое свидетельство о Ней. Заполнить этот «контур» может лишь акт веры. Формулы христианского вероисповедания полностью осмыслены лишь для тех, кто знает Христа Живого, принял и признал Его Богом и Спасителем, кто живет верою в Него и в Его Тело – Церковь. Итак, богословие – не наука, объяснимая из самой себя. Оно всегда обращается к видению веры». Для православного миросозерцания догматы есть тайны жизни будущего века, превышающие меру нашего ограниченного разума, в полной мере их нельзя постись рациональным путем и объяснить в рассудочно-логических категориях, они постигаются только через духовно-аскетическую жизнь, непрестанную молитву и просвещение благодатью Святого Духа, а потому истинное богословие – это плод молитвы и веры, напряженной духовной и церковной жизни. Христианство есть небесное учение Иисуса Христа и новая жизнь во Христе – философия высочайшей пробы и жизнь по высочайшему нравственному образцу, явленному Самим Иисусом из Назарета, Он – наш Спаситель и высочайший нравственный идеал, Он – истинный Богочеловек и Солнце Правды, а апостолы – Его лучи, исходящие во все концы земли. По слову преподобного Исаака Сирина, корень всей христианской жизни – новой жизни во Христе – это вера и молитва, «любовь – от молитвы», ибо через молитву стяжается опытное Богопознание, поэтому апостол Павел и дал заповедь – «непрестанно молитесь» (1 Фес.5:17). Преподобный Иустин Попович обращал внимание на то, что каждый христианин в идеале призван омолить всего себя и не дышать без молитвы, богословие немыслимо без молитвенной жизни и аскезы, а созерцание предполагает духовное делание, иначе философствование о Боге превращается в лукавое мудрствование и суемудрие – православное богословие есть не мирская и кабинетная наука, а жизненная наука и высшее искусство духовной жизни, отсюда: «В Православии на первом месте жития святых, а на втором – наука, причем наука жизненная, проверенная опытом, благодатная наука, лишенная всего схоластически-мертвого и по-протестански рационалистического». Архимандрит Рафаил Карелин проникновенно писал о том, что «жизнь даже великих подвижников – это чреда постоянно изменяющихся взаимоотношений между благодатью и человеческой волей, между святостью и грехом, это процесс, который у аскетов называется невидимой бранью. В вечности, когда пора испытаний останется уже позади, благодать Божия восполнит недостающее и соединится с душой человеческой неразлучно, неразрывно, навсегда; а после воскресения она преобразит и одухотворит тела святых. Более того, святость в вечной жизни – это не статика, а вечное приближение к Божеству, вечное восхождение по духовным ступеням, вечное озарение Божественным светом (то, что на языке аскетики называется обожением) все большей силы и интенсивности. В этом свете человек преображается и становится более и более способным созерцать Божественную красоту, сам делаясь от этого все более прекрасным, как кристалл, в котором отражаются и играют лучи восходящего солнца». Жизнь святых отцов, их богословие и путь Богопознания должны быть высочайшим образцом и примером для нас – мы призваны богословствовать в рамках соборного веросознания Православной Церкви, гармонично сочетая церковность и нашу творческую свободу, исполняя наше предназначение и помня, что вне Церкви и без веяния Духа Божия все научные изыскания превращаются в мертвящую букву, ибо «буква убивает, а дух животворит» (2 Кор.;3:6). Для изучения Библии и патристики нужно быть в Церкви и жить церковной жизнью – только так можно воспринять благодать Святого Духа и проникнуться пламенной верой в догматы Православия, только так можно спастись и взойти на вершину Богопознания, а изучение сочинений святых отцов должно привести нас не только к творческому синтезу святоотеческой мысли и более глубокому пониманию Священного Писания, но и к тому, чтобы мы были истинными христианами не только на словах, но и в жизни своей, став живыми храмами Святого Духа. Каждый православный патролог – исследователь патристики, призван претворить в жизнь заветы православной патрологии и брать пример с лучших ее представителей – с молодого дореволюционного ученого С. Л. Епифановича – «инока в миру» как его называли современники, не дожившего до 32 лет, но являвшегося истинным подвижником веры и науки, написавшим блестящую магистерскую диссертацию о преподобном Максиме Исповеднике, для него, как и для двух великих каппадокийцев – Григория Богослова и Василия Великого – существовало только две дороги – в академию и храм. Нам надлежит брать пример с богослова Владимира Лосского, который не только проникся святоотеческой мудростью и изложил истины христианской веры в своих книгах, но и в своей жизни исполнил то, о чем писал – и пером, и жизнью, и словом, и делом был верен Православной Церкви и являлся подлинным христианином. Профессор А.И. Сидоров писал о том, что каждый православный патролог должен быть догматически верен Церкви и помнить, что главная цель христианской жизни – спасение: «Осуществляя конкретные задачи в своих частных исследованиях, православный патролог не может забывать о главной цели христианского жития – о своем личном спасении; обращаясь к писаниям отцов, он обязан уподоблять себя ученику, приходящему к старцу и вопрошавшему: «Как мне спастись?» Путь изучения отцов и путь спасения того, кто к ним обращается – не суть два пути, а путь единый и единственный…Особое внимание следует обратить на то, что православный патролог, ретроспективно оглядываясь на историческое бытие Церкви, не может не проводить, среди прочего, и четкой грани между Православием и ересью… Православие было и остается Православием, а ересь, в различных своих проявлениях, была и остается ересью. Между ними никогда не было «диалога», а всегда существовала только война или та духовная брань, о которой свидетельствует вся история Церкви. И отцы Церкви всегда в этой брани выступали против «супротивной рати», какие бы многоликие формы она не приобретала и на какие бы тактические изощрения она не умудрялась».
В свое время апостол Павел предостерегал: «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (Кол.2:8). Размышляя о боговдохновенных словах апостола Павла, преподобный Иустин Попович заметил, что пустое обольщение – это философствование по стихиям мира и по преданию человеческому – мирская мудрость и умозрения мудрецов мира сего – от натурфилософов, эпикурейцев, Сократа, Платона и Аристотеля до стоиков и неоплатоников, не имеющих благодати Святого Духа, но существует и философия по Христу – христианская философия, представленная в творениях святых отцов Церкви. В античном мире важнейшей областью культуры и ее средоточием была философия – наука о сущем и познании, о формах и методах мышления, о сущности нравственного и прекрасного, в то же время философия рассматривалась не как сфера отвлеченных рассуждений, а как путь жизни и стремилась разрешить вопрос о том, зачем и как жить человеку. По самому названию своему философия – это любовь к мудрости и стремление к познанию Истины. Впервые философом стал именовать себя Пифагор, заметивший, что истинным Мудрецом можно назвать только Бога, а философ – это человек, стремящийся к мудрости и возлюбивший ее всем сердцем. Преподобный Иоанн Дамаскин провозглашал, что высшее назначение философии – быть любовью к Богу и взысканием Истины, ибо Премудрость – одно из имен Божиих, а потому через поиск Истины человек может придти к естественному Богопознанию: «Философия есть познание сущего в качестве сущего, то есть познание природы сущего. И еще: философия есть познание Божеского и человеческого, то есть видимого и невидимого. Далее, философия есть попечение о смерти, как произвольной, так и естественной. Ибо…смерть двояка: во-первых естественная, то есть отделение души от тела, во-вторых, произвольная, когда мы презираем жизнь настоящую и устремляемся к будущей. Далее, философия есть уподобление Богу. Уподобляемся же мы Богу через мудрость, то есть истинное познание блага, и через справедливость, которая есть нелицеприятное воздаяние каждому должного, и через кротость превыше справедливости, когда мы делаем добро обижающим нас. Философия есть также искусство искусств и наука наук, ибо философия есть начало всяческого искусства, и через нее бывают изобретаемы всяческое искусство и всяческая наука… Далее, философия есть любовь к мудрости, но истинная Премудрость – это Бог, и потому любовь к Богу есть истинная философия». Климент Александрийский был убежден, что человек, сотворенный по образу и подобию Божиему, есть разумное и мыслящее создание, он призван философствовать – искать Истину и познавать самого себя, а через поиск Истины и самопознания он может постичь Бога: «Изречение «познай себя» очень многозначительно. Оно указывает на то, что ты смертен и рожден человеком, напоминает тебе о том, что ты есть в сравнении с величием Бога, не важно, говоришь ли ты, что ты знаменит и богат или, напротив, ты считаешь, что ты богат, но людская молва не предоставляет тебе привилегий, тебя достойных. Познай, говорит мудрец, откуда ты, по чьему образу создан, какова твоя сущность, кто тебя сотворил и каково твое отношение к Богу». В представлении Климента Александрийского философия есть поиск Истины, она была для эллинов тем же, что закон Моисеев и Ветхий Завет для древних евреев, а именно – детоводительницей ко Христу, в то же время, он пояснял, что языческая философия меркнет в сравнении со светом Евангелия, а христианское любомудрие предполагает чистоту нравственной жизни, добродетельность, веру во Христа, Богомыслие, смирение и любовь к Богу. Для святых отцов Церкви – от Иустина Философа и трех великих каппадокийцев до преподобного Максима Исповедника и святого Иоанна Дамаскина не стоял вопрос о том, зачем христианину философия, ибо само христианство рассматривалось как истинная философия Святого Духа и новая жизнь во Христе. Святой Иустин Мученик – выдающийся христианский апологет, нареченный Философом, называл христианство – самой лучшей и небесной философией, в сравнении с которой померкла мудрость всех античных мудрецов: «В сердце моем тотчас возгорелся огонь, и меня объяла любовь к пророкам и тем мужам, которые суть друзья Христовы; и, размышляя с самим собою о словах старца, я увидел, что эта философия – христианство – есть единая, твердая и полезная. Таким-то образом сделался я философом». По воззрению святого Иустина Философа в писаниях и умозрениях языческих мудрецов лишь смутно и слабо брезжил свет Боговедения, в то время как «наша философия по Христу» заключена в Священном Писании и Священном Предании Церкви, в ней – полнота мудрости и высшее знание о Боге, мире и человеке. Если мы обратимся к творениям и жизни величайших святых отцов Церкви, то увидим, что многие из них усердно изучали не только Словом Божие, но и произведения философов и поэтов, что не мешало им быть ревностными исповедниками православной веры и четко различать мирскую философию – «внешнюю мудрость», основанную на усилиях естественного человеческого разума, и христианство как небесную философию, запечатленную в священных и боговдохновенных книгах Библии и в апостольском Предании. Обучавшийся в Кесарии Каппадокийской, а затем в Афинах – центре классического образования, святитель Василий Великий настолько увлеченно занимался науками, что сидел за книгами, забывая о необходимости принимать пищу, он освоил естественные науки, астрономию, риторику и философию, утверждая, что «внешние науки не бесполезны» для христианина. Святитель Григорий Богослов был убежден, что «всякий имеющий ум признает ученость – первым для нас благом», а вспоминая о счастливых днях, проведенных в Афинах, в похвальном слове Василию Великому говорил: «Нам известны были две дороги: одна – к нашим священным храмам и к тамошним учителям; другая – к наставникам наук внешних». Святитель Иоанн Златоуст учился у знаменитого ритора Ливания и философа Андрагафия, а затем – обучался в Афинах: «Обучаясь в Афинах, Иоанн вскоре превзошел премудростью своих сверстников и многих философов, так как он изучил все греческие книги и науки и сделался мудрым философом и красноречивым оратором». По слову святителя Иоанна Златоуста: «Если кто в христианской Церкви блистает своим красноречием, язычники славят не только его, но и всю Церковь. Они говорят не только то: это удивительный муж, – но и то: христиане имеют удивительных учителей». Преподобный Максим Исповедник получил блестящее образование, он изучал грамматику и риторику, знал античных поэтов и основательно изучил философию, «он, достиг высшей славы своею мудростью и был уважаем даже в царских палатах. Царь Ираклий, видя его разум и праведную жизнь, почтил его, помимо его воли, званием первого своего секретаря и включил его в число своих советников. Преподобный Максим пользовался любовью и уважением среди придворных и был весьма полезен всему царственному городу». По образному сравнению святителя Василия Великого, в отношении к «внешней мудрости» христиане должны уподобиться пчелам, «ибо и пчелы не на все цветы равно садятся и с тех, на какие садятся, не все стараются унести, но, взяв, что пригодно на их дело, прочее оставляют нетронутым. И мы, если целомудренны, собрав из сих произведений языческих авторов, что нам свойственно и сродно с истиною, остальное будем проходить мимо. И как, срывая цветы с розового куста, избегаем шипов, так и в сих сочинениях, воспользовавшись полезным, будем остерегаться вредного». Преподобный Иоанн Дамаскин полагал, что, следуя призыву апостола Павла все испытывать и держаться Божьего, нужно брать из мирской философии все полезное для защиты Православия, отвергая все нечестивое и храня верность Богу и Его святой Церкви, не обольщаясь лжеименной мудростью: «Так как апостол Павел сказал: «все испытывайте, хорошего держитесь» (1Фес.;5:21), будем исследовать также и учения внешних мудрецов. Может быть, и у них мы найдем что-либо пригодное и приобретем что-либо душеполезное; ибо всякий художник нуждается в некоторых орудиях для изготовления производимого. Подобает же и царице пользоваться услугами служанок. Поэтому возьмем учения, служащие Истине, но отвергнем нечестие, поработившее их во зло, и не воспользуемся дурно хорошим, и не будем употреблять словесное искусство для обольщения простецов, но, хотя истина и не нуждается в разнообразных приемах, мы тем не менее воспользуемся ими для опровержения нечестных противников и лжеименного знания».
Константинопольский патриарх Фотий – один из самых выдающихся византийских богословов, изощренный диалектик и ученейший мыслитель своего времени, блестяще знавший не только Слово Божие, но и святоотеческую литературу предшествующих веков, а также освоивший «внешнюю мудрость» – науки и философские учения, утверждал, что благородным душам присуще стремление к мудрости – не к обманчивой и суетной мудрости мира сего с ее тщеславием и надутыми фразами, диалектическим остроумием и софистической изощренностью, а к премудрости Божьей, неизменно подчеркивая превосходство христианства над всей языческой мыслью и культурой. Критически относясь к эллинской философии – ко многим суждениям Платона и Аристотеля, преподобный Григорий Палама ценил то, что было согласно с Библией в их воззрениях, и провозглашал, что философия есть стремление к благу – мудрости, но она своей высшей цели лишь тогда, когда станет полностью созвучной мудрости Святого Духа и словам Священного Писания, а это означает, что истинная философия должна быть христианской по своему характеру, основанной на догматах, заповедях и таинствах Церкви, занятие философией – не самоцель, а восхождение и приуготовление к Богу и обретению сверхъестественной и богооткровенной премудрости. Святые отцы Церкви изучали естественные науки и философию, риторику, поэзию и литературу, но вместе с тем они изобличали суетность мирской мудрости и заблуждения языческих философов, провозглашая, что вершин Богопознания нельзя достичь без веры и Божественного Откровения. Для всех святых отцов Церкви вера во Христа была средоточием всей их духовной жизни, они были исповедниками христианской философии – философии по Христу, которая бесконечно превосходит мирскую философию Платона и Аристотеля, стоиков и неоплатоников, подобно тому, как ослепительный свет солнца превосходит бледное сияние луны. По замечанию профессора А.И. Сидорова: «Если христианское любомудрие зиждется на вере и увенчивается ею, то и философия, будучи пропедевтикой к такому любомудрию, путеводной звездой, должна иметь также веру как свой исходный гносеологический принцип, исключающий всякую призрачную антиномию веры и знания или даже намек на подобную антиномию… В задачу философии как пропедевтики к любомудрию по Христу входит не только развеивание вопиющего недоразумения о несовместимости веры и знания, но и четкое различие между единственной истинной верой (а двух и более истинных вер, по самому определению «истинная», быть не может) и многочисленными и многообразными подделками под нее, то есть «псевдоверами». И святоотеческий опыт здесь бесценен». По мысли святителя Григория Богослова, истинный богослов – это не мыслитель, рассуждающий о Боге и духовных вещах, а тот, кто знает слова Самого непостижимого по Своей сокровенной и запредельной Сущности Бога, данные через Откровение, запечатленное в Священном Писании и Священном Предании, и через озарение – мистический опыт Богообщения и Богопознания, превышающий силы ума человеческого. Обращаясь к императору Юлиану Отступнику, пытавшемуся возродить языческую философию, святитель Григорий Богослов писал о том, что христианское подвижничество есть высшее любомудрие – истинная философия по Христу, с которой не сравнится никакая суетная языческая мудрость: «Как же не дивиться нашим подвижникам, которых тысячи, десятки тысяч, которые посвящают себя на такое же и еще более чудное любомудрие, любомудрствуют целую жизнь и, можно сказать, в целой вселенной, как мужи, так равно и жены, спорящие с мужами в мужестве и тогда забывающие свою природу, когда нужно приближаться к Богу чистотою и терпением? И не только люди незнатного рода и всегдашнею скудостью приобученные к трудам, но даже некогда высокие и знатные своим богатством, родом и властию решаются на непривычные для них злострадания в подражание Христу. Хотя бы они не обладали даром слов, потому что не в слове поставляют благочестие и не долго годен плод мудрости, которая только на языке, как признано и одним из ваших стихотворцев; однако же в них больше правды; они учат делами». С апостольской рассудительностью преподобный Иоанн Дамаскин говорил, что христианине призваны взять у эллинов все лучшее и душеполезное – их высокую культуру философской мысли, ибо всякое благо – от Бога, но, вместе с тем, подчеркивал, что Христос есть Сама Ипостасная Премудрость и Истина, Чей глас запечатлен в Священном Писании, а боговдохновенные пророки и наученные Богом апостолы ставшие богоносными пастырями и учителями Церкви – выше всех эллинских мудрецов, а потому нам надлежит хранить апостольское Предание и исследовать Писание, овеянное Духом Истины и Откровения. Для православного миросозерцания познание Истины есть жизнь по образу Истины – жизнь по заповедям Христа, сказавшего о Себе – «Я есть Истина», это – духовное делание – стяжание благодати Святого Духа через самоотверженную веру и молитву, через дела милосердия и борьбу со страстями, через подвижническую жизнь, изучение Слова Божиего и участие в таинствах Церкви. Христианское любомудрие – это высшее любомудрие, альфой и омегой которого является вера, охватывающая всего человека – его ум, волю и сердце, настраивая их на полное созвучие Истине, а вершина духовной жизни христианина – единение с Богом и высочайшее Боговедение, духовное преображение личности и обожение. По слову преподобного Максима Исповедника «христианин любомудрствует тремя способами: заповедями, догматами и верой. Заповеди отделяют ум от страстей, догматы вводят его в ведение сущих, а вера – в созерцание Святой Троицы». Христос «есть Царь деятельного, естественного и богословского любомудрия». Для преподобного Максима Исповедника догматы Православной Церкви во всей их целокупности и мистический опыт Боговидения есть основа богословия и христианской философии как очищения сердца, восхождения и приуготовления ума к созерцанию незримого и непостижимого Бога в сиянии Его вечной славы, а высшая цель философии – наивысшая мудрость и Богопознание.
Во Христе Богочеловеке наивысшая Истина, Благо и Красота, Он – воплощенная Любовь, Истина, Путь и Жизнь, а потому – единственный путь к познанию Истины – жизнь по заповедям Евангелия и евангельская любовь, делающей человека «причастником Божеского естества» (2 Петр.1:4), преображающая всю его личность, просвещающая, освящающая и наполняющая его Богом, делающая его способным к истинному Богопознанию и живым храмом Святого Духа – Духа Любви и Премудрости, открывающего души истинное Боговедение, ибо «Божьего никто не знает, кроме Духа Божиего» (1 Кор.2:11). Высшая цель христианской жизни и христианского любомудрия – это не растворение в неком безликом Абсолюте – растворение «я» в Едином как у Плотина и неоплатоников, а соединение с Богом, Который есть надмирная Личность, наш Творец, Спаситель и Судия, уподобление Христу и духовное преображение, обожение, вечная жизнь в Царстве Небесном и полнота Богопознания. В своих «Подвижнических и гносеологических главах» преподобный Иустин Попович писал: «Мудрости жизни научает философия Святого Духа, ибо она – мудрость и знание, благодатная мудрость и благодатное знание о природе существ, а средоточие этой мудрости – это знание Божественного и человеческого, видимого и невидимого. Философия Святого Духа – это в то же время моральная творческая сила, умножающая в человеке – через уподобление Богу в подвиге благодатного совершенствования – божественную мудрость о Боге, мире и человеке. Этот этический характер православной философии подчеркивает святой Иоанн Дамаскин: «Философия – это уподобление Богу»; поэтому она – «искусство искусств и наука наук». Как животворящая философия Святого Духа она – единственное искусство, которое из многосоставного и весьма сложного человеческого существа может изваять богообразную и христообразную личность; как наука Духа Святого она – единственная наука, могущая самолюбивое и пораженное смертью творение, именуемое человеком, научить препобеждать смерть и приобретать бессмертие. Поэтому православная философия – это искусство искусств и наука наук». Святоотеческое богословие есть истинная православная философии по Христу, животворящая и небесная философия Святого Духа, превышающая всю суетную и преходящую земную мудрость – мудрость мира сего, это – кладезь Божественной Мудрости и единственный истинный путь восхождения к горнему Иерусалиму и Богопознанию, которое начинается на земле, а завершается на духовных и метафизических небесах – в неземных обителях нашего Отца Небесного и вечном Царстве Его Сына. В боговдохновенных стихах апостола Павла сказано, что живя на земле, мы знаем Бога «отчасти», словно «зерцалом в гадании» – в нашей земной жизни мы смутно понимаем многие сокровенные тайны Божии, в то время как в жизни будущего века мы будет видеть Истину «лицом к лицу» – все тайное станет явным и будет обретена полнота Богопознания. Истолковывая слова апостола Павла, преподобный Ефрем Сирин писал: «Видим ныне, как чрез зеркало в загадке, в совершенном же состоянии будет истина, - что и означает: лицем к лицу. Ныне познаю отчасти, но в совершенном состоянии познаю не так, как познал я, но как познал меня Бог по делам моим» В «Словах подвижнических» преподобный Исаак Сирин пояснял: «В будущем веке Бог покажет человеку лик Свой, но не Сущность Свою. Ибо насколько бы не входили бы праведники в созерцание Его, они видят Его гадательно, наподобие смутного отражения в зеркале, а там они увидят ясное откровение Истины». По мысли святого Симеона Нового Богослова видение Бога «лицом к лицу» есть высочайший мистический опыт Богообщения и лицезрение лучезарного лика Божиего, обращенного к нам – созерцание Христа в вечном сиянии Его Божественной славы, которого святые удостаивались уже в земной жизни, но в полной мере оно станет возможным для всех спасенных и преображенных в Царстве Небесном. Православное учение о Богопознании мистично и динамично, оно открывает перед человеком бесконечные эсхатологические горизонты духовного совершенства и мудрости – начинаясь на земле, истинный путь Богопознания возводит человека в Царство Небесное – в жизнь будущего века, когда все спасенные и вошедшие в горний Иерусалим озарятся вечным сиянием славы Господней и будут видеть Бога «лицом к лицу» – станут боговидцами, устремленными к Всевышнему – восходящими от силы к силе, от мудрости к мудрости, от света к свету, от совершенства к совершенству. Как важному уточнению профессора А.И. Сидорова, это вечное восхождение святых и Ангелов к Богу «нисколько не напоминает «дурную бесконечность», в которую проваливаешься, как в бездонную пропасть (подобная «дурная бесконечность» с ужасом падения в нее отражает скорее участь грешников, оказавшихся в Аду и беспрестанно уносящихся в темную дыру неведения), но постепенное восхождение на вершину, поэтапное исхождение «от света к свету», где радость познания осиянием своим все более и более веселит душу». В своем толковании на Песнь Песней святой Григорий Нисский писал, что Господь вложил в человека духовную жажду, а потому душа наша не может успокоиться, пока не найдет Бога, ища Того, Кого любит всем сердцем, но не может уловить, Того, Кто есть Сущий и Непостижимый, в Ком вся полнота благ и восхождение к Которому не имеет границ, ибо Бог бесконечен в совершенстве Своем и есть неизъяснимая Тайна и величайшая Святыня, и чем сильнее и пламеннее возлюбит человек Бога, тем более будет устремляться к Нему и жаждать соединения с Ним, превосходя самого себя и обожаясь – освящаясь Святым Духом и становясь храмом, в котором пребывает предвечный Бог Слово – Христос.