Яна приехала из деревни. Она бойкая женщина, много работает, любую задачу выполняет на совесть. С юмором, остра на язык. Молодая — ещё тридцати нет, красивая, с хорошей фигурой. Загляденье просто.
Не удивительно, что местные и приезжие парни стали заглядываться на неё. От подростков до седовласых мужиков, все попали под чары этой яркой и дружелюбной барышни. А она откликнулась на робкое внимание Гоши.
Надо отметить, что Гоша — человек совершенно противоположного характера. Местный механик, станочник, водитель и вообще на все руки мастер. Ему тридцать лет, и все пользуются его безотказностью, тихим нравом и светлой головой. Он не раз делал за день по две, а то и три нормы, чтобы прикрыть ребят, употребивших не в меру накануне. Только вместо благодарности за прикрытие, Гоше пеняли, что в прошлый раз он недостаточно успел, и один из нерадивых работников получил штраф. И наказывали впредь быть пошустрее, чтобы коллеги могли отдыхать спокойно. А на неубедительные возражения Гоши мужики недоумённо поднимали брови: ты ж не пьёшь, вот и работай! Должен же кто-то пахать.
Вот это почти бессловестное и безропотное недоразумение взяла в оборот Яна.
В первую очередь она разогнала от него всех лодырей:
— Нет, Гоша за вас не поработает, Гоше некогда, он ведет меня гулять, — заявляла она прямо, и никто не решался с ней спорить. Её избраннику, конечно, доставалась тонна насмешек, его и подкаблучником прозвали, и рохлей, и дамской сумочкой... Но о том, что он рохля и подкаблучник — Гоша и сам знал, но признавал, что под Яниным каблуком куда приятнее, чем под каблуком своей бригады. К слову, в бригаде Гошу даже хотели побить некоторые индивиды за то, что он перестал делать чужую работу, но нашлись там и нормальные ребята, пообещавшие лично разобраться с его эксплуататорами, если они попытаются силой поработить несчастного. Вот этих, нормальных, Яна привечала от души: пекла пироги по воскресеньям, приглашала ребят в гости, с жёнами и детьми, если есть. Отказаться было невозможно: Янка была весёлой, интересной — настоящая душа компании, никого вниманием не обходила, ни стариков, ни молодёжь, ни малых ребятишек. Всех умела занять и развеселить. И готовила очень вкусно.
На почве этих воскресных посиделок со временем образовалась стабильная компания, с общими интересами и взглядами. Ребята сдружились, сыграли три свадьбы, отметили четыре рождения, два крещения, а Гоша все не решался на самый главный шаг в своей жизни — сделать Яне предложение. А когда, наконец, созрел было, то всех переполошил приезд к девушке родного брата.
Когда Ян познакомился с Гошей, он просто захохотал:
— Неужели ты, задохлик, очаровал мою сестрицу? — не стесняясь окружающих, спрашивал он, — и ты с ней сдюжишь? Не боишься, что пришибёт?
Гоша пыхтел, краснел и отмалчивался. Яна была возмущена насмешками брата, что ты, мол, из меня монстра какого рисуешь? А тот продолжал смеяться, и особо любопытным пообещал рассказать кое-что про сестру вечером, за столом.
Когда гости собрались, в основном сослуживцы Гоши и Яны, пара соседей, и бабулька — хозяйка квартиры, Ян начал рассказ.
Мы с сестрой видимся нечасто — я в разъездах, она ищет своё место, тоже редко дома бывает. Вот и наведываемся в отчий дом по очереди. Последний раз мы встретились вместе за одним столом, дома, когда наш отец второй раз женился. Мама с ним давно развелась, он немало женщин перебрал с тех пор, Янка его за это ужасно осуждает. Долго жил с одной женщиной, Гелей, а жениться в итоге решил на Марфе. Вот на эту свадьбу мы и приехали, я — по приглашению отца, а Янка — случайно, просто руку сломала, а деваться на больничном было некуда, вот и решила домой съездить.
Мало того, что папаша наш не один год этой самой Геле голову морочил, так и женился на другой — Яна ему сразу высказала всё, что думает по этому поводу. Отец сказал, что именно поэтому её и не пригласил, знал, как она отнесётся к происходящему. Так она, вон, сама припёрлась. А Геля учуяла в Янке сочувствующее лицо, и прилипла к ней, как рыба-прилипала. В одном углу они пошушукаются, в другом... А на шушуканья самогон с собой таскают. Вот и досамогонились до того, что разругались напрочь.
Это ж Янка может отца ругать, на чём свет стоит, а другим она слова плохого сказать не позволит. Вот на этой почве и расцапались.
А в расстроенных чувствах Ангелина совсем не подарок. Решила она на пьяненькую голову отомстить всем, в частности бывшему своему, нашему папаше. И не абы как, а решила повеситься на воротах его дома.
Сидим мы, значит, за столом, и тут вбегает председатель — женщина, по габаритам напоминающая баржу. Она как вбежала, так сейсмические волны раскачали застолье. Я вообще ни разу в жизни больше не видал, чтобы люди подобной комплекции перемещались с такой скоростью... И вот влетает она, а торжество нарушать не хочет, и шепчет Янке на ухо, что, мол, там на воротах Геля вешается. Яна тоже торжеству мешать не пожелала — молча из-за стола выскочила и помчалась к тем воротам. Я почуял неладное, побежал за ней, так вы не поверите: женщина-баржа обогнала меня на втором повороте. Кричит: Яна, не делай глупостей! Ну, конечно, здесь ведь вам — не там, там-то её знают как облупленную. То есть реально боятся, как бы она чего не натворила.
А она к воротам прибежала, верёвку оборвала, и тащит Гелю к себе, на разговор.
Председатель кричит: брось, ты её задушишь! А Яна в ответ: у нее суецид, Вы — свидетель! С меня спросу нет!...
Еле растащили их, и это при том, что Яна в гипсе. Геля сразу так жить захотела, словами не описать. Но дерзкая моя сестра её пыл погасила сразу — заперла в сарае. Живи, дескать, пока не протрезвеешь. И как ни в чем не бывало, вернулась за стол.
А Геля эта, кстати, потом замуж вышла за Архипенко, владельца сарая. Он её там случайно обнаружил, сначала чуть не помер с перепугу, а потом, видимо, узрел в этом подарок судьбы. Но это так, к слову.
А ещё в тот приезд случилась оказия: лисы напали на телёнка. Девки глядят: ой какие там кошки прыгают, хвосты распушили... И это при том, что они, девки-то, местные. В курсе всех событий и кошек, а беды не поняли. А Янка сразу спохватилась, что телёнка впервые выпустили, и как раз там. Он ещё совсем мал и слаб. Трава высокая, происходящего не видно, только взмётываются, как огни, яркие медно-алые шёрстки. Сестра моя, как была, босиком, помчалась через этот пустырь к "кошкам", крик подняла, корову растревожила. Корова побежала ей наперерез, возле телёнка и встретились. Отогнали лисиц. Так эта корова потом два дня за Яной хвостом ходила. Ни в дом, ни в туалет не пускала. Смеху было всей деревне...
А когда эта девица была ещё подростком, училась в школе, она поймала волка и притащила его домой.
Зима была. Мы тогда коз в сенках держали, уж больно лихие морозы были по ночам, а сарай худой, продувается. И забрали в сени козла, двух коз и одного козлёнка. А Яночка на лыжах укатила в школу, там километров пять надо было идти — каждый день на лыжах пробегали, по другому — никак. И на обратном пути она нашла волка, попавшего в капкан. Так вот эта милая девочка в одиночку освободила хищника, закинула на плечо, и уж не знаю, что она ему сказала, но он даже не рыпался... Приволокла домой.
Тащит зверя через сени, а козы учуяли его и подняли панику. Козлухи блеют, а козёл с разбегу как начал молотить рогами в стену! Видимо решил путь освободить для своей семьи, в противоположную от хищника сторону. Несколько досок всё же выломал, но большего урона нанести не смог. Скандал был дома жуткий, а ей всё ни по чём. Так и выхаживала хищника, пока его сломанная лапа не срослась. Потом в лес выпустила. Так при виде неё ещё долго все собаки деревни выть начинали в голос. И козёл её так и не простил, каждый раз встречал рогами.
Вот я и думаю: Гоша, ты уверен в своем выборе? Это ж даже не чихнуть в сторону, она тебя уроет сразу...
Когда отсмеялись все, успокоились, Гоша, потупившись, сказал:
— Уверен. Зачем я ей — не знаю, но с такой женой, как за стеной каменной — ничего не страшно. Я и чихать не буду, во всём уважу. И почему я раньше на ней не женился?
— Ты мне за тем, чтобы заботился, — обняла Яна жениха, — а я тебя буду оберегать.
Расписалась эта замечательная пара, родила четверых детей.
Старшая дочь — копия мамы по характеру, а вторая девочка вся в отца. И мальчишки такие же: один — оторви и выбрось, ничего не боится, а второй готов с утра до ночи дома сидеть, пазлы складывать, конструктор собирать. При этом тихие дети нисколько не отстают от сорванцов по проказам. Даже, можно сказать, они — мозг всех козней и операций. Так что ни дня в этой семье без приключений не проходит. Но Гоша не жалеет о своем выборе. Он работает, с удовольствием воспитывает детей и просто обожает свою бойкую Яну. А она поддерживает дружеские отношения со всей деревней, крутится как юла, везде успевает, хамов одёргивает, слабым помогает и души не чает в тихом домашнем уютном муже. С детьми она правда не очень-то водится, всё ей некогда, но за порядком следит. Зато все местные бабушки привечают этих ребятишек, учат девочек вязать и шить, а мальчишки много времени проводят с папой.
Вот такие совершенно разные люди живут совершенно счастливой семьёй. Гошу обижать даже в голову теперь никому не придёт, да и вообще пьющих в деревне стало гораздо меньше: Яна всех пересадила на чай с пирогами и лыжные прогулки. И никто не удивится, если она, или кто другой, притащит из лесу волка. *