Годы учёбы
Ученье свет, а неучёных тьма…
Особенно Роберту нравилось, как в Кембридже ставят оценки.
На третьем году физики в первом семестре они проходили термодинамику, теорию относительности, оптику, электродинамику и квантовую механику.
В принципе, по сложности он не видел разницы между первым и третьим годом. Физика как физика. Что в первом году, что во втором оценка у него, была одна и та же – 64 процента.
Ему, как и многим другим студентам, была непонятна эта странная процентная система оценки: она и правда странная.
В Кембридже нет «автоматов» и оценивания в течение года. Есть домашняя работа, но это только для практики.
Экзамен в конце года проходит для всего курса в больших помещениях, напоминающих спортивный центр. Неважно, как хорошо ты написал экзамен, главное, как хорошо по сравнению с другими.
Выстраивается кривая под названием «bell curve» - она ориентирована на то, чтобы в конце только 25-30 процентов получили оценку класса «first», то есть выше 70 процентов.
Из Кембриджского университета редко отчисляли. Нужно прямо постараться или сделать что-то плохое, например, загреметь в полицейский участок.
И даже за плохие оценки не отчислят, если ты хоть немного старался в течение года.
На лекции вообще ходит половина людей. Обязательств никаких нет, только нужно выполнять домашнее задание или, как это называется, «supervision work» каждую неделю.
Материалы с лекциями доступны онлайн, а, например, лекции по химии записываются на видео. Но, к сожалению, не на физике, хотя это было бы очень полезно при подготовке к экзаменам.
На лекции Роберт доезжал за семь минут на велосипеде. Они в основном проходят в самом департаменте физики, на западе от центра, а раньше были в лекториях отделений физиологии или науки о земле.
Обычно первая лекция начинается в 9.00, но в этом году у начала установили забавное время – 9.15 утра. Но всё равно, все всегда опаздывают.
Их лектор по оптике и термодинамике начинал всегда в 9.20, потому что он милый парень. К сожалению, хорошему лектору этого недостаточно.
В целом лекции в Кембридже Роберт считал «сухими». В них редко чувствовался заражающий энтузиазм.
Монотонный голос лектора говорил об уравнениях, которые преображаются в другие уравнения с помощью разных манипуляций.
Роберт, прекрасно понимал, что ему срочно надо было что-то делать с его любовью к физике. Срочно. Потому что её здесь потихоньку убивали.
И если честно, его это очень раздражало. Ведь он, и другие студенты платили большие деньги за учёбу. То есть, его учёбу оплачивал дядя, а он только учился.
Как он понял за время учёбы в Кембридже, в Англии, когда ты занимаешься научной деятельностью, тебе стараются «втюхать» и преподавание – неважно, хочешь ты этого или нет, получается ли у тебя учить других или нет.
Его супервайзер по стажировке летом, тридцатилетняя англичанка, сказала ему, что разговаривала с главным директором по образованию в области физики, о том, как можно улучшить образование в Кембридже.
Она сама выпускница из Стэнфорда, где на лекциях происходит активное запоминание: дискуссии, обсуждения, вопросы.
И вот, что ответил ей директор: «Мы не ждём, чтобы студенты учили материал на лекциях. Они должны использовать на это внеклассное время». То есть мы платим за то, что, в принципе не нужно – и все должны учить сами.
Короче, разочаровавшись в под-ходе Кембриджа к физике, он решил устроить свою собственную «study session» и встречу в пабе.
На первую не пришёл никто, зато на вторую, уже 15 человек… Как активный и деятельный парень, он пытался всех растормошить.
Обычно студенты общаются только со студентами в своём колледже: приходит он на лекцию, а все сидят в одних и тех же кучках.
Роберт всегда сидел на первой «парте». Тут в основном сидят ботаны-ботаны и «keen-beans», так в Кембридже называют студентов, кто прямо театрально демонстрирует свой интерес.
Они любят задавать очень теоретические вопросы, которые разворачиваются на 10-20 минут.
На лекциях часто руки девать некуда, потому что на половине из курсов студенты не пишут, а только слушают. Поэтому всё в телефонах.
Дейтинг в Кембридже, это отдельная история. На втором году обучения у них был лектор на две лекции по программированию.
И он озвучил такую статистику: первыми по возрасту женятся инженеры, потому математики, потом физики. У нас якобы всё плохо. Звучит очень правдоподобно.
Встречаться и строить отношения очень сложно. Студенты на физике очень скрытные, замкнутые и стеснительные.
Поэтому у них помимо «Тиндера» были и свои платформы, например, Crushbridge.
Там студенты писали свои анонимные «crush», когда ты залип на кого-то. Обычно это «блондин, который проходил мимо супермаркета в розовой пижаме сегодня в 8 утра на углу таких-то улиц». Фото тоже прикладывали.
И потом ты узнавал об этом, потому что под постом друзья отмечали тебя. Иногда это делали в шутку, но это тоже работало.
Но именно так, Роберт на втором году обучения, познакомился с Синди Болье, француженкой из Парижа, студенткой экономического колледжа.
Вернее, познакомился не он с ней, а она с ним, сначала на лекции, а потом уже ближе, на ужине, специально устраиваемом в Кембридже для знакомств, он называются «formal».
Приходишь туда в чёрной мантии и ешь почти как в мишленовском ресторане за десять фунтов. Первое, второе, десерт.
Среди них были так называемые «swaps», та же концепция, только публика ограничена двумя сообществами по интересам. Например, Pole dancing society and European society.
Они собирались вместе, напивались и после ужина уходили с кем-то. Не все, конечно, для этого туда шли, но чаще всего, всё было именно так.
Изнасилования, как он слышал, тоже бывали, потому что в университете училось очень много красивых девушек из разных стран, но университет всю эту информацию прессовал, и она не шла дальше – разбираться, кто виноват и кого выгнать, здесь никто не хотел.
В колледже Роберта готовили очень хорошую и здоровую еду. Больше всего ему нравился зеленый карри с семгой и капустой. В среднем обед и ужин получался на семь фунтов.
Можно, конечно, самому готовить, есть кухня, он это умел, а многие студенты нет, и всем было просто жалко времени. Он покупал еду в столовой, потому что у него не было времени на готовку, иначе бы могло выходить всего два фунта в день на еду.
Вместе с качественной едой держаться на плаву Роберту помогал спортзал, где он занимался боксом и только он спасал, его от хандры и тоски по родным.
«Бедных» студентов в Кембридже «уравнивали».
Например, на дорогую студенческую поездку на лыжный курорт Varsity Trip можно найти деньги через поощрительные стипендии.
У англичан и европейцев имелась возможность взять кредит на образование от государства – сумму потом нужно будет возвращать, когда устроишься на работу.
Процентная ставка у таких кредитов, составляла семь процентов.
Богатые и очень богатые студенты вроде принцев арабских стран у них, конечно, были, но они очень, очень редко это показывали. Тоже покупали еду в Sainsbury’s, одежду в благотворительных магазинах.
Один знакомый Роберта, «экономист» с огромной виллой, но он ходил в чёрной майке и штанах каждый день.
С охраной у них никто не ездил.
И ещё, студенты Кембриджского университета уже более 180 лет перед экзаменами ходят по так называемому «мосту вздохов» и пытаются надышаться полной грудью, чтобы насквозь пропитанный учёностью воздух помог им поразить экзаменаторов и выдержать испытание.
Это одна из многих, возможно, странных, но свято соблюдаемых традиций Кембриджа.