Выйдя из храма, Денис решил купить минералки и завернул на станцию к магазинам. Там он наткнулся на Алёхина. Тот бодро куда-то шагал, аккуратно держа за ручки пакет. В нём проглядывался пышный торт. Из нагрудного кармана торчала свёрнутая в трубочку газета.
– Денис Сергеевич! – услышал Денис приветливый голос Алёхина. – А мы с вами частенько встречаемся подозрительно вовремя. Будь я на должности, подумал бы, что вы ищете со мной встречи с какой-нибудь мрачной целью.
Денис настороженно улыбнулся. Алёхин вынул из кармана газету.
– Вот тут заметка.
– Труп на Лебяжьем острове? – вяло пошутил Денис.
– Знаете, а вы не так уж неправы.
Денис поднёс газету к глазам. В заметке сообщалось: «Вчера, 15 августа, в СИЗО города Одинцово скоропостижно скончался главный подозреваемый по делу о загадочной гибели Игоря Лапина – Коновалов Анатолий Иванович. Оба являются жителями посёлка Немчиновка…» Далее кратко излагались обстоятельства Игоревой смерти.
– Пил он, как невменяемый. Мужику сорок девять было, а сосуды уже старческие, – сказал Алёхин. – В камере пить нельзя, вот один сосуд и лопнул. Обширное кровоизлияние.
Денис вдруг ощутил прилив нежданной радости, причём не устыдился и не ужаснулся таким чувствам.
– Это ведь означает окончание дела?
– Верно. Смерть Игоря Валентиновича теперь точно спишут на Коновалова. Дело закроют. Ну, оно, может, и к лучшему, потому как мы-то с вами знаем, что милиция тут скорее всего бессильна.
Он помолчал.
– Я, кстати, больше никаких странностей в Немчиновке не замечал. А вы?
– Я тоже. – Денис вдруг понял: а ведь видения действительно пропали.
– Но всё-таки нельзя быть на сто процентов уверенным, что всё закончилось.
– Это точно.
С того момента, когда он узнал, почему умер Игорь, Дениса не покидало ощущение того, что надвигаются ещё какие-то события. Он чувствовал себя словно перед грозой. Что-то давило на голову, сжимало сердце, отбирало воздух, но в то же время из какой-то неведомой дали пробивалась надежда на то, что гроза очистит грязь, смоет всё лишнее.
Алёхин приподнял пакет с тортом и помахал им перед Денисом.
– Зато у меня есть личная хорошая новость. С дочкой помирился. Прям камень с души. Плохо, когда раздрай между родителями и детьми.
– Очень плохо, – согласился Денис. – Рад за вас с дочерью.
Сердце ёкнуло, стало муторно и неприятно. Пахнуло помойкой, чем-то застарелым и гадким, от чего нужно избавиться или отмыться добела. Денис не понял, откуда взялся этот запах. Алёхин его вроде и не замечал, а вот Денису захотелось поскорее покинуть это место. Он заторопился.
– Спасибо за новость. Мне пора, до свидания!
– До свидания, – сказал довольный Алёхин, не заметивший Денисова состояния, невзирая на свою профессию.
Денис развернулся и направился в противоположную от Алёхина сторону, хотя на самом деле им было по пути. Но ему не хотелось идти рядом со следователем, радовавшимся примирению с дочерью. Денис опять чувствовал себя неполноценным, неправильным, жалким папашей, не способным выполнить свою такую, казалось бы, естественную человеческую задачу. А хуже всего было то, что он чувствовал себя неисправимым.