Англичанка

 
Её отец работал на мэра.
Он всегда работал на мэра. На любого. Лишь бы был мэр, и лишь бы не нужно было уезжать из города. Благодаря этому, теперь он живёт в трёхэтажном доме в престижном районе, имеет небольшой, но стабильный бизнес на правильном оформлении нужных документов, а его дочь с восьми лет учится в Лондоне.
Вернее училась.
Она приехала на каникулы и больше в Лондон не вернётся. Это отец так решил. Он сказал, что это не патриотично. Сейчас, во всяком случае. Он вообще очень чутко улавливает настроения в верхах и поэтому перечить ему не стоит.
- А, учиться можно и здесь! Хватит кормить английских дармоедов! Пора и родине послужить.
На вопрос дочери: - Каким образом? Он ответил: - Потом. Потом всё узнаешь и всё поймёшь!

Дочь смиряется, но не на долго. Дома ей оказывается душно: с папой нет общего языка, мама или сплетничает о соседях, или поддакивает папе. Друзья в Лондоне. Скука.

По приколу, она решает сходить в местный Speaking English Club, под видом шотландской студентки из Glasgow. Там она производит настоящий фурор своим чисто шотландским произношением. Всё бы ничего, но там её быстро раскусили после того, как прямо в разгар клубного общения ей позвонил её русско-лондонский приятель. Весь клуб благоговейно слушал, как она бойко тараторит с ним по-английски, ровно до тех пор, пока на его вопрос: - Well… Ну и как там аборигены? — шотландка забылась и произнесла презрительно, — да, долбо*бы… ups, — и всё это без какого-либо шотландского акцента.
В общем с клубом у неё не заладилось,

Но зато здесь она имеет настоящую студенческую любовь с однокурсником. Милота, настоящий stardust.
Они ходят «за ручку», целуются, он знакомит её со своей мамой. Считается, что теперь они пара… тут это называется — «гуляют».
Они ходят на student parties, вместе троллят goofy teacher’s, он её жутко ревнует — правда здорово?

Но самое классное, что её мама теперь пребывает в перманентном состоянии изумления от происходящего и это очень забавно. Долгими вечерами мама с мигренью пилят отца, чтобы тот сделал хоть что-нибудь, пока его дочь не залетела…
- Или теперь в его планах породниться с нищебродами?!
Отец демократично отнекивается, мол, — не сгущай, — но похоже, что такая перспектива его тоже впечатляет не очень.

Тем временем их дочь вместе с мальчиком идут на вечеринку, посвящённую защите атлантического карликового краба.
Она случайно прочитала в интернете о всемирном дне защиты этого краба, а ей как раз было скучно, вот она и предложила всем курсом отметить это дело с пивом и экзотическими танцами…
Прямо на лужайке перед входом в университет они располагаются в масках Человеков-Пауков, Губков-Бобов, Красти Краба и ещё какого-то местного, с большими круглыми ушами.
Всё это безобразие из окна своего кабинета наблюдает декан.
В результате, к празднующим выходит замдекана по хозяйственной части.
Его тоже пытаются напоить пивом. Он сопротивляется, студентки настаивают, замдекана сдаётся, но лишь чуть-чуть… и танцует сальсу. Декан вызывает полицию.
В общем всю компанию, прямо в масках, отчисляют за несанкционированное мероприятие.

Узнав об этом, её мама тут же начинает мучаться гипертонией, а отец звонит «нужному человеку» с просьбой выручить непутёвую дочь.
«Нужный человек» говорит, что поможет, но только при исполнении отцом определённых условий, связанных с его бизнесом, которые они оговорят отдельно. Намекает также, что из-за глупости его дочери отец много чего может потерять. Пусть доча сделает правильные выводы.
В общем «нужный человек» помогает, и её восстанавливают, а всех остальных — нет.
Её мама по этому поводу высказывается в том смысле, что, — не было бы счастья, да несчастье помогло — вот и избавились от женишка.
Нет, всё-таки женщина существо практическое, — оценил идею папа, но ничего ей не сказал, чтобы не создавать ненужного прецедента.

Но ни тут-то было.
Узнав об этом, дочка первым делом требует к себе педикюршу, чтобы та, на всех её ногах, на каждом ногте написала по одному слогу: «сво бо ду кар ли ко во му кра бу». И чтобы папА немедленно восстановил в универе её любимого, да и всех остальных в придачу. ПапА, естественно, ей отказывает. Происходит конфликт интересов.
Дочка угрожает, что выйдет на площадь с плакатом: «Liberte, Egalite, Crabelite». Правда здорово это она придумала?!
ПапА в свою очередь грозится отправить её в деревню к родственникам. На Алтай.
Тогда она заявляет, что выйдет там замуж за первого же алтайского фермера с конём, и все втроём они усядутся на его, папину шею.
ПапА загадочно угрожает, что примет ответные меры — «Там и тогда… Где и когда посчитает нужным!» Но задумывается. Ситуация патовая.

Обсудив проблему с мамой, точнее выслушав её получасовой спич о загубленной молодости и оценив степень угрозы, папа обещает помочь дочери. Но при условии, что она публично выступит с осуждением акции и объявит, что студенты оказались на мероприятии по глупости!
На это она подозрительно быстро соглашается, но только слово — «глупость», она заменит на слово — «беспринципность».
ПапА лихорадочно пытается сообразить плохо это или хорошо, и чем это может ему грозить — слово беспринципность ему очень не нравится — но быстро сделать это ему не удаётся, и он со скрипом соглашается. И ещё!
Нужно будет написать в деканат записку, кто именно из преподавателей «подставил» наивных мальчиков и девочек и подбил их на это странное мероприятие.
- У вас же есть там один преподаватель, — сказал папа, — неприятный тип, ты же мне сама рассказывала — зануда такой. Вот и напиши, мол… соблазнил. Наивных. Нужно же им кого-то отдать на съедение.

Донос?!

Дальше начинается гроза.
Девочка заявляет, что уходит из дома… Она переедет жить к любимому! К его маме! К прекрасной, порядочной женщине с попугаем! И не смейте ей мешать!
И переезжает несмотря на то, что опешившая мама мальчика протестует, мотивируя сложным финансовым положением и тем, что они вообще-то ещё совсем даже не женаты...
Но девочка непреклонна.
Ерунда. Она соберёт все деньги, она добьётся, чтобы его восстановили — она наймёт адвоката! Потом они придут на свадьбу в университет, все в чёрном в знак протеста, и местный священник их обвенчает. Прямо во дворе университета! При свете луны.
Всё, она идёт к адвокату.
Мальчик за всё это время не произносит ни слова, зато попугай кричит ей вслед почему-то: «Камера, мотор!». Мама мальчика тут же звонит её родителям.

Отец вновь связывается с «нужным человеком». Девочку срочно вызывают в деканат, а её мать, очнувшись от первого шока и поразмыслив, едет на квартиру к мальчику.
Поболтать.
Мальчика выгоняют погулять и, за закрытыми дверьми, происходит серьёзный разговор двух матерей по несчастью.
Наконец, после часа препирательств у них случается «братание» с употреблением шоколадного кекса и вишнёвой наливки.
После чего её маме становится нехорошо. Ерунда — обострение поджелудочной.
Она принимает «Креон», вызывает услугу «трезвый водитель» и вскоре оказывается дома у себя в постели с тяжестью в боку, и ощущением отложенной катастрофы.

Тем временем, в деканате, девочке объявляют, что её возлюбленного всё равно отчислят, потому что у него задолженность оплаты за обучение. Что теперь его ждёт труд. Настоящий. Тяжёлый. Что это и есть его будущее.
Ей это надо?
Ничего!
Она поедет за ним на работу, как жена Раскольникова(?!). Она будет учить рабочих детей гражданским правам, толерантности и читать им вслух роман-антиутопию «Атлант расправил плечи» американской писательницы Айн Рэнд, а он будет махать ей платком из окна своего цеха.
И все вместе они будут хохотать вам в лицо — господин декан. Ха-ха-ха.

Декан обижается.
Он рассказывает ей, как трудно будет жить её возлюбленному на заводе. В грубом мужском коллективе. Объясняет, что с ним может произойти там… Да всё, что угодно может произойти!
Она на секунду задумывается, а потом заявляет, что её это не страшит. Она всё равно будет его любить, даже если он поменяет сексуальную ориентацию! Ведь, не зря сказано у Достоевского, — страдания тела лишний раз укрепляют душу! Или это страдания души укрепляют тело? В общем она готова страдать!
На это декан ей мстительно сообщает, что она тоже будет вынуждена пойти на работу.
Ну, а как же? Это уж у нас, как положено — муж в ответе за жену, жена за мужа. И вместе они будут зарабатывать на хлеб свой насущный и от непосильного труда умрут с голоду в один день.
Ей это надо?
Может она лучше напишет в студенческую газету, кто соблазнил их… На эту глупость?

Написать?!
Да это же… Это провокация!
Вот тут у девочки случается самый настоящий нервный срыв.
Она вскакивает на стол декана, она хохочет, она поёт Марсельезу на приличном французском, она бьёт чечётку. Нет, вы слышали? Ей — предложили стать доносчицей!
Неизвестно чем бы всё это закончилось, но тут появляется папА.
Он всё это время сидел в соседней комнате в ожидании развязки хитроумной паутины, которую плёл декан. Но когда он понял, что разговор пошёл не по сценарию, он решил вмешаться.
- Девочка моя, наконец-то я тебя нашёл! Ты уже здесь! Какое горе!
Первым делом он сообщает ей, что её мама при смерти и намекает ей, что вполне возможно это произошло из-за её упрямства и по её вине. Он, конечно, не настаивает, но… Врачи так говорят.
Он уговаривает девочку сделать всё о чём тут её просят, — боже, как же всё это мелко и недостойно тебя! Даже говорить об этом не хочется!
Он умоляет её забыть это, как кошмарный сон, подписать всё и скорее ехать домой. Прочь из этого смрадного места!
Он говорит, что им нужно сплотиться всей настоящей семьёй перед смертным одром матери и всем вместе смело глянуть в лицо надвигающейся угрозе. Умоляет поторопиться.
На протяжении всего этого спича, Декан недовольно хмурится. Он чувствует неладное, но отец подмигивает ему, мол, да какая тебе сейчас разница — ты пиши-пиши. Потом разберёмся!

И тут девочка не выдерживает.
Хорошо. Она даст согласие на публичное покаяние.               

Тут же, прямо на ступенях Университета, папа организует покаянное выступление блудной дочери и пресс-конференцию для ТВ.
Девочка заявляет, что она готова отречься от заблуждений. Она публично доносит на преподавателя, который — как ей доподлинно известно — в молодости тайно состоял в Лейбористской Коммунистической Партии Ист-Энда(!). Она обвиняет его в преднамеренной фальсификации результатов подсчёта популяции карликового краба в суверенных водах Атлантики. Или какие тут рядом воды? Ой, да она совершенно не сильна в географии… В общем карликовый краб — наш!
Журналисты ликуют и активно обсуждают выходку «глупых студентов».

«Крабовое дело» целую неделю будоражит умы горожан.
От дома девочки ни на секунду не отходит местный папарацци и разносчик пиццы. Первый охотится за сенсацией, второй ждёт чаевых. Из-за них девочка не может выйти из дома, хотя и пытается один раз притвориться глухонемой уборщицей.
На её телефонные звонки мальчик не отвечает.
Зато, в местной газете опубликовали несколько очень удачных снимком её мамы: мама в спортивном костюме высокотехнологичного бренда «Putin Team», мама с газонокосилкой «Rodina», мама на балконе в вечернем платье Зайцева от Cutur, мама в шубке от Karl Lagerfeld из баргузинского соболя.

Когда на исходе восьмого дня девочка взглянула на монитор камеры наружнего наблюдения, то не поверила своим глазам: у дома, кроме пустых коробок из-под пиццы не было никого. Оказалось, что сегодня праздник. Пасха!
Случилось! И она тут же рванула к нему.

Попытка встретиться с мальчиком заканчивается ничем.
Его мама через дверь сообщает ей, что мальчик отказывается с ней встречаться, что он не желает её видеть, что она не в его вкусе и вообще… Шёпотом она сообщает ей, что кто-то помог сыну уехать в Грецию на ПМЖ. Если не веришь посмотри сама его страничку в соцсети…
И нечего сюда ходить, не выйдет он к ней!
Оказалось, что в соцсетях он уже выложил своё интервью о гонениях против себя и о ней — предательнице. Кажется ему дают там статус беженца на почве неразделённой любви…

На радость матери девочка запирается дома. Как отшельница.
Она читает про себя гадости в соцсетях, получает угрозы от поклонниц мальчика, которых неожиданно оказалось очень даже много, она перестаёт ходить на йогу.
- Вот, что ты натворил своим самодурством, — пилит отца довольная мать, — вот теперь сам и думай, как ей жить дальше!
Думать ему совсем не хочется, и он опять звонит «нужному человеку». Нет, не зря всё-таки отец так долго работал на правительство города.

- Да, папа!
Он даже не успевает договорить вопрос, — а, не хочет ли его дочь вернуться…
- Да, папа!

Через фиктивный брак с одним западным партнёром — румынским евреем — «нужный человек» устраивает отъезд его дочери в Лондон. Через Бухарест. Там они сразу же разводятся и всё встаёт на свои места.

A month later

Лондонская жизнь закрутила её так, что ей некогда вспоминать Россию. У неё слишком много дел. Разве что иногда в баре, с друзьями, в юмористическом контексте. Хотя… Англичане. Разве ж они поймут?

Сегодня она бежит к подруге по Regent Street — нужно обсудить последний показ мод в Soho, потом boyfriend подруги купил ей колечко — это так мило — надо обсудить.
Ей приходит сообщение на русском языке с неизвестного номера. Новость о суде в России над некой студенческой организацией, выступавшей за «скорейшую легализацию предубеждений» …
Студенты получили сроки от восьми до десяти. Их преподаватель, — двенадцать… Известно, что преподаватель для израильской разведки переводил русские матерные выражения. В частности слово — пи*дец — он перевёл, как переизбыток чувств…
Она тут-же вспоминает разговор в кабинете декана, телевидение, отца, заметку в газете… Охватившее её тогда ощущение от безумия происходящего. И ещё беспомощность…

Её огибает весёлая лондонская толпа. Пару раз её даже слегка цепляют локтем и один раз женской сумочкой от Dior.
- Sorry. I'm sorry.
- Sorry…
Какой ужас, за шутку от восьми до двенадцати месяцев тюрьмы?! Слово пи*дец это…
Она перечитывает сообщение ещё раз и только сейчас обращает внимание, что в нём указан какой-то совсем другой, неизвестный ей русский город. И не университет вовсе, а институт…
Ну уж нет.
Она тряхнула головой — вот ведь наваждение. Слава Богу, что она не имеет к этому никакого отношения.
Она — не имеет к этому никакого отношения…
И ещё: как хорошо, что у неё в России есть папа-чиновник. Надо бы ему позвонить, пусть старик-папА порадуется, что его дочь наконец-то образумилась.

И она бежит дальше, чтобы больше уже об этом не вспоминать.
Никогда.