Из Рассказов моей Бабки
Отца моей бабки звали Карл, а мать -- Софья. Это, конечно, было ее русифицированное имя, настоящего, немецкого, я не знаю. Она была из немок-колонисток, из немецкой колонии под Петербургом.
Колония жила замкнутой жизнью, во всяком случае, на местных не женились и замуж не выходили. Во избежание инцестов, когда пастор ездил ежегодно в Берлин, он брал с собой молодых ребят из колонии, чтобы они там подыскали себе невест. Связи с Германией не прерывались. В колонии был фельдшерский пункт, и фельдшерица тоже ежегодно ездила в Берлин: днем она практиковалась в берлинской больнице, по вечерам ходила в театр. Врача нанимали из местных-- он каждый день проезжал по колонии нa пролетке, и кому требовалось, выходил и приглашал его к пациенту.
Конечно, несмотря на все это, колонисты обрусели. Так, какая-то дальняя родственница Софьи поехала в тот же Берлин; по преданию, купила пирожок на улице, развернула и выбросила бумажку. К ней подходит полицейский, поднимает бумажку, подает и говорит, Мадам, или там фрау, вы что-то уронили. Она в ответ, спасибо, мне это не нужно. Блюститель: "Мне тоже". Немецкие дорожные рабочие чинили мостовую, в обеденный перерыв, съевши бутерброды, остаток перерыва сидели и читали Гейне. Или это был Гете? Не знаю, но таково предание.
Софья была из колонисток, по фамилии Штрез.
Карл был финн, и фамилия его (и девичья моей бабки -- Ристлакки). Здесь, правда, в рассказах есть некоторое противоречие. Карл, конечно, говорил по-русски, но если его внезапно будили, он что-то спросонья всегда говорил по-немецки, вроде "Was?". Но все же он был финн.
Надо понимать, он был механик-самоучка, выписывал немецкий технический журнал на прекрасной толстой бумаге. Работал на Путиловском заводе в Петербурге. Что-то он изобрел, что не знаю, но видимо путное. Администрация ему сделала такое предложение: Если оформишь патент на себя, будем с тобой судиться. Оформишь на завод, дадим премию 100 рублей и сделаем мастером. Карл вполне разумно выбрал второй вариант. Карл был энтузиастом своего дела. В войну его наградили медалью по случаю выпуска заводом миллионного снаряда, но он ее никогда не носил.
Началась революция, бардак, завод остановился, цеха не топили. Карл с риском для жизни ходил в неработающий цех, все беспокоился, что от мороза разорвет гидравлический пресс. Риск был вполне реальный -- рабочие убивали. На глазах у бабки (тогда гимназистки) городового, с шашкой и орденами, вывели на невский лед и расстреляли. Карл умер довольно рано, советской вони и пакости так и не увидел.
Софья, напротив, прожила до начала пятидесятых и я ее помню, хоть и смутно. Ей Советы пошли на пользу, она осуществила свою мечту и из домохозяйки стала учительницей.
У Карла и Софьи было пять детей: Эрна, Амалия, Иоганн (Ваня), Хельга (Ольга, моя бабка), Вильгельм (Вася). Все они получили хорошее образование в гимназии, но лишь Ольге оно пошло на пользу.
---
Комментарий Н.К.
Карл Ристлакки был выписан из Финляндии для работы не на металлическом заводе, а на Путиловском, ныне Кировском. Этот завод стал работать в 1801 году и представлял собой чугунолитейный завод. Работал он мастером в кузнечном цеху.
Немецкая колония (под Петербургом) – это Гражданка, сейчас – один из центральных районов Петербурга.